По нехоженной земле
Шрифт:
дух стал называться Петухом. Второй был пушистым, упитанным и круглым, как шар.
Нам нравилось катать его по полу, приговаривая: «а ну, перевернись!» Потом оказалось,
что малыш любитель сахара. Чуть ли не за каждое сальто он стал получать желанное
лакомство. Привычка укоренилась. Увидев открытую дверь, щенок стремительно
влетает в нашу комнату и, не ожидая напоминаний, кувыркается, пока не получит
вознаграждения. И «перевернись» так и стало его кличкой.
Сейчас
домика, упражняться в драках и даже спать на снегу, но в метельную пору и в лютые
морозы они [341] все еще ночуют в углу кухни, сбившись в пухлую посапывающую
кучку и забыв все свои дневные ссоры и недоразумения.
Естественно, что «дети» в раннем возрасте требуют особого питания. Они еще не
могут есть замерзшее рубленое мясо. Для них надо всегда держать большой кусок,
лучше всего медвежий окорок, талого мяса. Часа полтора-два они возятся над кускам
мяса, сосут, отрывают крохотные кусочки и, таким образом, не перегружая желудков,
впитывают самые ценные соки; а упираясь лапками в кусок, напрягая все свои
маленькие силенки, занимаются обязательной физкультурой для развития и укрепления
мышц.
Утром «домохозяйка» кормит их и отправляет на прогулку, другими словами —
просто выставляет за дверь. Благо, одевать такую ораву не требуется — очень теплые
шубки всегда на них.
Многочисленные и многообразные обязанности по домоводству первое время
никому не доставляли удовольствия и по-настоящему тяготили. Но совсем не потому,
что они были тяжелыми. Просто их трудно было воспринять психологически. Ведь мы
мужчины, да еще полярники! Смелость, решимость, настойчивость, физическая
выносливость — вот необходимые нам черты характера. А тут целую неделю надо
«торчать» на кухне: следить, чтобы не перекисла опара, не ушло бы тесто, не пригорело
бы жаркое, мыть тарелки и т. п.
Примерно так думал каждый. А если прибавить к этому еще и известную долю
гордости за свою профессию, то станет понятным тот внутренний протест против
домашних работ, который в первый период жизни на острове обуревал нас.
Проявлялось это по-разному. Журавлев в свое дежурство поближе вешал карабин,
словно боевое оружие было необходимо не менее поварешки, то и дело вздыхал и
посматривал в окно — не покажется ли зверь. Охотник расхваливал самую
отвратительную погоду, которая якобы как раз и нужна для промысла; на кухне он
оглушительно громыхал посудой.
Вася в свое дежурство часто так погружался в разработку схемы
«всеулавливающего» приемника или «сверхдальнобойного»
увлекался игрой со щенками, что забывал о плите и она иногда тухла, а порой жаркое
на сковородке обугливалось и начинало дымить.
Однако внутренняя наша дисциплина, осознанная необходимость наладить
хозяйство не по-бивуачному, а по-настоящему, заставляли нас смиряться,
приспосабливаться и постепенно постигать секреты домохозяйства. На помощь пришли
привычка делать все добросовестно, чувство соревнования и, наконец, удовлетворения,
как и от всякого труда. [342]
Так постепенно все мы не только втянулись в хозяйствование, но и почувствовали
к нему определенный вкус...
Теперь у каждого из нас уже выработались свои приемы и даже свой цикл и
характер блюд. Вася специализировался на кашах, киселях и компотах. Журавлев
обычно с увлечением готовит котлеты и пироги, изобретая каждый раз новую и новую
начинку. Широкая натура охотника сказывается и здесь. Котлеты у него не уступают по
размерам лапе трехгодовалого медведя, а количество пирогов за каждую выпечку
превосходит наш далеко не заурядный аппетит. И только один раз он подорвал свой
общепризнанный авторитет непревзойденного пирожника, когда вздумал начинить свои
пироги... гвоздикой. Моя специальность — медвежьи бифштексы, бефстроганов и
вообще «беф» во всех возможных и невозможных видах. Первые дни моего дежурства
товарищи увлекаются мясной диетой, а к концу недели начинают мечтать о
вегетарианских блюдах Васи, вступающего в обязанности хозяйки после меня. Иногда
кто-нибудь из нас устраивает «мексиканскую неделю». Виной всему желание «чуть-
чуть поперчить». В таких случаях повар при «снятии пробы» ухает и дышит широко
открытым ртом. Спрашиваешь:
— Что, переперчил?
— Чуточку, самую малость! А нутро так и обжигает. Не понимаю, как это
случилось.
Все же ваши блюда, несмотря на личные склонности дежурных, всегда
питательны и, большей частью, по-настоящему вкусны.
В первую очередь это относится к медвежатине. Все разговоры «знатоков» о том,
что медвежатина «чем-то отдает», в наших глазах только пустые слова. Мы совершенно
не понимаем многочисленные в истории исследований Арктики случаи, когда люди
категорически отказывались от медвежьего мяса, предпочитали ему консервы и даже
солонину и, в конце концов, цынговали и даже гибли. Больше того, не будь у нас
медвежатины, мы, несомненно, предпочли бы консервам и, тем более, солонине свежее