По образу и подобию
Шрифт:
– Есть ли уже какие-то предположения, - обратился оратор к дожу, - кто возглавит рыцарей в случае смерти Ричарда?
– Вероятнее всего, после него вождем похода станет Тибо, граф Шампанский.
– Тибо Шампанский, - задумчиво протянул Витале Контарини, - достойнейший молодой человек. Я был знаком с его отцом. Превосходное во всех отношениях семейство!
– Мессер Контарини прикрыл глаза, защищая их от очередной вспышки за окнами.
– Есть ли ясность относительно того, кто поможет графу Тибо э-э-э ... покинуть войско?
– Да, - кивнул головой мессер Дандоло. Как бы подтверждая его слова, очередной
– Некто Жоффруа де Виллардуэн. Правда, он пока об этом еще не догадывается.
– Дож улыбнулся.
– Весьма энергичный и образованный человек. Маршал при дворе графа Тибо.
– Увы, - сокрушенно вздохнул Дандоло, - недостаточная знатность его рода не позволяет мессеру Виллардуэну претендовать на что-то большее. Ни сенешалем, ни коннетаблем[3]
ему не стать. Он это прекрасно понимает, пытаясь изысканностью костюмов и оружия компенсировать недостаточную длину собственной родословной.
– Понятно, - пробурчал мессер Орсеоло, - расходы превышают доходы.
– Как это часто бывает, - подтвердил дож.
– Ровно неделю назад он получил первую ссуду от нашего человека, и под весьма, весьма рискованные проценты!
– Надеюсь, это не венецианец?
– встрепенулся Себастьяно Морозини.
– Вы понимаете, что ни один след не должен вести к Республике?
– Успокойтесь, мессер, - улыбнулся Дандоло.
– Это иудей.
– Прекрасно, - сразу успокоился мессер Морозини.
– Я все больше убеждаюсь, что практика римских сенаторов времен старой империи пускать деньги в рост не самим, а через иудеев - одно из самых великолепных изобретений наших предков. Насколько это упрощает отношения с недовольными клиентами!
– Не могу с вами не согласиться!
– Старый дож отпил воды из стоящего под рукой кувшина и спросил, - есть ли еще что-то, связанное с графом Шампанским, что нуждалось бы в пояснении?
Дружное молчание было красноречивее всяких слов.
– Тогда переходим к третьему, и последнему мероприятию второго этапа операции.
– Дож набрал воздух в грудь и чуть громче, чем раньше закончил.
– Это успешное продвижение в предводители похода приемлемого для нас лица.
– Да-да, - подключился вновь Джовани Фальер, - пресловутый третий вождь! Я вас прервал, когда вы начали о нем говорить, прошу меня великодушно простить, мессер Дандоло.
– Фальер встал и церемонно поклонился.
– Однако, теперь самое время поведать нам об этом. Итак, кто он?
Лица присутствующих, все до одного, выражали самую живую заинтересованность. Энрико Дандоло чуть помедлил, выдерживая приличествующую моменту паузу.
– Бонифаций Монферратский!
– Сын Вильгельма Старого и Юдифи Австрийской?
– оживился Витале Контарини...
– Браво!
– Мессер Фальер картинно хлопнул три раза ладонью о ладонь.
– Браво! Примите мое самое искреннее восхищение, мессер Дандоло! Учитывая преимущественно англо-французский состав будущего войска, выбор северо-италийского маркграфа, соглашусь, более чем неочевиден. Но, чем дольше я размышляю о его кандидатуре, тем более мастерским представляется мне предложенным вами ход. Браво, браво и еще раз браво!
– Что-то я не пойму, чем так уж хорош этот ваш Бонифаций?
– хмуро пробасил мессер Орсеоло. Судя по ошарашенным лицам большинства находящихся
– Ну, как же!
– Лицо мессера Фальера просто светилось от разворачивающихся перед ним перспектив.
– Братья Бонифация - люди известные в среде крестоносного воинства. Старший, Гийом Длинный Меч, женат на Сибилле, сестре иерусалимского короля Бодуэна IV.
– Вдохновившийся Фальер прямо-таки смаковал ситуацию.
– Другой брат, Конрад, герой обороны Тира 1187 года. Сам Салладин вынужден был отступиться тогда от города!
– С такими родственниками, - продолжал мессер Фальер, - продавить кандидатуру Бонифация среди рядового рыцарства будет проще простого! Ха, и пусть потом попробуют знатные сеньоры отвертеться от представителя такой семейки!
– С другой стороны, - мессера Фальера было уже не остановить, - нам и делать-то особенно ничего не придется. Маркграфы Монферратские издавна находятся в родстве и тесной дружбе с Гогенштауфенами[4]
. Стоит лишь тихонечко намекнуть о нашей идее Филиппу Швабскому, и он ухватится за нее обеими руками.
– А к кому же придет Филипп с этой идеей?
– Фальер победно оглядел собравшихся.
– Да, конечно же, к Филиппу-Августу, королю Франции и своему союзнику по антивельфской коалиции! Филипп Французский из кожи вылезет, чтобы подгадить своим графам. Которые, в отличие от него, чуть ли не поголовно стоят за Вельфов[5]
. И уж, конечно же, нажмет на все рычаги, дабы добиться избрания Бонифация Монферратского вождем похода.
– Ага, - сообразил, наконец, мессер Орсеоло, - а мы тут вроде бы и не причем.
– Ну, конечно, - уже просто ликовал мессер Фальер.
– Предложенный ход блестящ во всех отношениях! Первое: кандидатуру маркграфа легко продавить и среди рядового рыцарства (этим займутся люди мессера Сельвио), и среди знатных сеньоров (здесь все сделает король Франции).
Второе, - мессер Фальер отогнул второй палец, - чтобы выдвинуть Бонифация, нам и делать-то ничего не нужно, достаточно легкого намека Филиппу Швабскому. Дальше он уже сам упрется как наваррский бык.
И, наконец, третье, - еще один палец оратора победно воткнулся в воздух.
– Избрание маркграфа Монферратского будет крайне негативно воспринято французскими графами. И они еще о-о-о-чень подумают, стоит ли им вставать под знамена такого предводителя. А это как раз то, что нам и нужно... Предполагаемое изначально число воинов точно не наберется.
– Итак, - резюмировал оратор, - Бонифаций Монферратский идеальная кандидатура со всех сторон, какую ни возьми!
– Милейший Джовани, - негромким голосом произнес Энрико Дандоло, - благодарю вас за блестящий анализ. И хочу добавить к нему еще лишь один пункт. Не следует забывать, что еще один брат Бонифация, Ренэ, восемнадцать лет назад женился на Марии, дочери византийского императора Мануила Комнина.
Этот брак дал ему титул Кесаря[6]
и очень неплохое приданное, Солунь, - дож цинично усмехнулся, - второй после Константинополя город Византийской империи. Смещение Комнинов и появление Ангелов на троне лишило Ренэ столь завидного приданого. Однако Бонифаций вполне серьезно считает себя его наследником. И, соответственно, точит зубы на византийскую Солунь.