По правилам и без
Шрифт:
— Да нет, не тяжело, — я лишь пожала плечами и поднялась с места, лишь чуть похлопав бывшую (а бывшую ли?) подругу по плечу, когда та радостно обняла меня.
Вообще, у нас с этой своеобразной девушкой отношения весьма странные, необычные. Раньше мы дружили, были прямо не разлей вода, а к девятому классу как-то разошлись по своим компаниям: Катя — к друзьям раннего детства, а я — к книгам, музыке и разным конкурсам и олимпиадам, которые порой не оставляли времени ни на что другое. Да и, если честно, не интересно мне все это: в компаниях я чувствую себя лишней, веду себя полностью противоположно другим девчонкам —
Но с Щербатовой всегда было несколько иначе. Она красивая и далеко не глупая, из обеспеченной семьи, но никогда не задирает нос и не ведет себя как «королевы» нашего класса. С ней можно поговорить на самые разные темы, чем я и занимаюсь довольно часто, с ней можно пройтись по магазинам или просто прогуляться, она не станет унижать. А вот оскорбить или высмеять — ненамеренно — может в любой момент, но такая уж она от природы — не слишком знакома с чувством такта. Отчасти поэтому мы с ней в последнее время почти перестали общаться, хотя, когда она звонит спросить домашку, можем проболтать хоть час.
И сейчас ее просьба меня не просто удивила, а ошарашила. Хотя, причин может быть несколько: на фоне бледной отличницы Катя выглядит еще краше; ее подружка Лена опять где-то зависает (читай: флиртует с каким-нибудь тупым красавчиком) с Рогожиной; и еще куча всего, что, определенно, не подходит для Щербатовой. Просто потому что она — другая. И сейчас она, кажется, действительно волнуется — словно бы и правда испытывает что-то к Саше, хотя сама его бросила.
— Кстати, а что это ты в школу сегодня с Воронцовым пришла? — когда мы уже почти подошли к дверям 11-Ф, спросила у меня девушка с хитрым прищуром. При этом она успела поправить и без того хорошо уложенные темно-русые волосы и подкрасить губы бесцветным блеском — ей для этого не нужно зеркала.
— Просто по дороге столкнулись, — совершенно спокойно объяснила я, чуть пожав плечами — такой привычный жест, отражающий мою жизненную позицию и мировоззрение. Во всяком случае, такая я в школе и рядом со сверстниками — и ничего с собой поделать не могу. Сдержанная, спокойная, порой занудная и не заботящаяся о том, чтобы кому-то понравиться — типичная серая мышка, над которой даже издеваться не весело.
«Почти всем», — с тоской подумала я, заметив возле нашего с Катей пункта назначения знакомую светлую шевелюру. Если можно судить о человеке по двум дням знакомства, я могу заключить, что Диме Воронцову нравится надо мной издеваться: во всяком случае этим он занимался всю дорогу до школы, но так ненавязчиво, что злиться на него не получалось при всем желании. А вот мечтать удушить собственным руками — сколько угодно, и когда он заметил нас с Щербатовой, я лишь утвердилась в этом желании.
— Белка, решила исправить свою природную бледность? — тоном, совсем не похожим на привычные оскорбления и насмешки, проговорил парень, улыбнувшись во все свои тридцать два.
— Еще чего, — фыркнула я, ничуть не удивленная избранной для «приветствия» темой. — Кать, я тебе еще нужна?
— А как же! — жарко заверила меня… подруга? или нет? впрочем, сейчас не важно. И добавила шепотом: —
— Щербатова, чего не здороваешься? — теперь мой сосед решил обратить внимание на девушку. Судя по тону, у них были дружеские отношения, что неудивительно: она ведь встречалась с его лучшим другом.
— Переживешь, — в тон ему отозвалась Катя, а потом почему-то подхватила меня под локоть, прошептав «Не смей валить!». — Слушай, будь другом, позови Керна.
— Все для вас, миледи, — подмигнув, Воронцов шутливо раскланялся, и, не удосужившись даже вернуться в класс, заорал: — Шурик, выходи, тут невесты пришли!
Все удивленно на нас обернулись, и тут же из класса вышел сам объект воздыхания моей несчастной одноклассницы. И воздыхать, надо сказать, есть по чем: красивое лицо, чертовски милая улыбка, короткие черные волосы, голубые глаза, росту под метр девяносто и спортивное телосложение. Добавьте к этому чувство стиля, умение вести себя с девушками, ум и личные пристрастия Щербатовой, и получите предел мечтаний.
— Катя? — шатен удивился, хотя в глазах промелькнуло что-то мне незнакомое, но на интуитивном уровне воспринимаемое хорошим знаком для судорожно вцепившейся в мой локоть девушки. Мое присутствие он проигнорировал, и слава богу. — Ты…
— Я хотела сказать, что Влад зовет тебя на свой день рождения и очень просит прийти, — эти слова дались Щербатовой с трудом, а еще за километр было видно табличку «Предлог».
— Почему же он не пригласил меня сам? — Керн сложил руки на груди и внимательно посмотрел на девушку.
— Спроси у него сам, меня он не посвящает, — а, может, с поводом я и ошиблась: похоже, Влад, старший брат Кати, и правда попросил сестру лично пригласить Сашу. — В воскресенье в четыре, в «Руже», получится — приходи.
— Я еще позвоню Владу, — миг, и голубые глаза стали слишком серьезными. — Катя, удели мне еще минуту своего драгоценного времени, если не сложно. Наедине, — последнее было направлено мне и, как ни странно, стоящему рядом Воронцову. Я как можно аккуратнее высвободила свою руку и отошла к окну. Ко мне тут же подошел Дима.
— Не знал, что вы подруги, — парень уселся на подоконник, сдвинув горшок с цветущим цикламеном, — с Щербатовой.
— Я поняла, — я подавила вздох. — Не то чтобы подруги, просто иногда общаемся. Лучше скажи, что у них с Керном такого произошло?
— А я откуда знаю? — Дима потянулся и зевнул. — А вообще, это называется обостренным идиотизмом. Не маленькие уже, пусть сами в своих любовях-морковях разбираются, не лезь туда.
— И не пыталась, — я снова пожала плечами и отсутствующим взглядом посмотрела в окно, где снова шел снег.
— Слушай, что ты такая апатичная? Хомячок умер? — вдруг выдал Воронцов.
— У меня нет хомячка, и я не апатичная, — буркнула в ответ я, не совсем понимая причин такой резкой смены темы.
— Действительно, я и не подумал, зачем белке хомячок, если она сама себе зверушка, — развел руками парень. — По елочкам там прыгает, орешки грызет… Любишь орешки?
— Не люблю, — непонятно с чего насупилась я. — И вообще, не надо называть меня Белкой.
— А как тогда? Стрелкой? — тут же откликнулся Дима, но, к счастью, отвечать мне не пришлось: подошла Катька и, ухватив меня за локоть, потащила в класс. При этом что-то в ней неуловимо изменилось.