По прозвищу «Сокол». Том 1

Рок Алекс

– Где украл?

– Обижаете.

– Заработал, что ли? И где ж сейчас деньги поперёд работы плотют?

Спрашивал, уже взявшись за язычок открывашки. Пиво раздражённо шикнуло в ответ.

– В «Майнд-тек».

Старик поперхнулся, как в старых мультиках. Постучал ему по спине, помогая восстановиться.

– Эк высоко взлетел, Лёшка! Правда, что ли, там? Али врёшь? – на его вопросы показал свеженькую картонку пропуска. Старик многозначительно кивнул. – Не врёшь, вижу. Ну, тогда молодцом же!

Вытянул

передо мной мозолистую пятерню, которую с радостью и не без улыбки пожал. Дядя Юра подвинулся на своей лавке, похлопал, предлагая сесть. В ногах правды нет.

– Дядь Юр, я к вам с вопросом. Про «Мироновскую» много помните? Чтобы не по учебнику и своими словами.

Старик сделал пару глотков, закусил колбасой. Крякнул, задумавшись, а после выудил из-под стола бутыль мутной. Ну вот, а я-то хотел назавтра быть трезвым, как стёклышко…

– Тебе зачем, малой? Ты сам вон до недавних пор солдатские сапоги топтал. Мало показалось? Память хочешь побередить или подвигами померяться?

– По работе. Меня ж в «Майнд-тек» не за красивые глаза взяли.

– Вот оно как. Ну так чего ж тебе знать хочется?

Пожал плечами. Вопросы, до сего момента, не дававшие покоя, шкодливыми детьми бросились врассыпную.

– Из-за чего хоть началось всё? Почему «Мироновская», не «Французская»?

– А пёс его знает. Как-то так пошло. Миронов-то, вроде, посол наш в ихнем краю был. Дипломат. А они брешут шпион. Ну сейчас-то, как мы им соли под хвост сыпанули, уже не брешут. Говорят, ошибочка, мол, вышла. Каются, челом бьют. А тогда вещали, будто вторая коронавирусная от нас. Ты первой-то не застал, такое себе время было. То чума, то ещё какая оказия…

– А вы что по этому поводу сами думаете? – я не без сожаления заметил, что банка пива быстро опустела. Надо было блок брать целый, а я сглупил. Старик свою давно приговорил. Вспоминать было тяжко, а по глазам видел, повеселел.

– А что там думать? Правда она где-то посрединке болтается. Ну что мошна меж ног. Но точно знаю, эпидемии мы никакой ни на кого не насылали. Нахрена? Экономика только-только вверх пошла. Раньше вот Великанск село-селом был, а сейчас гляди-ка! Румыны свой «Майнд-тек» к нам приволокли, офис открыли. У них ещё по башне в Москве и Питере…

– Дядь Юр, мы про войну, – поспешил вернуть его на путь нашего разговора. Невесть откуда явились гранёные стопки. И когда только успел достать? Мутная пахла уже не спасением от утреннего похмелья, а горьким привкусом завтрашнего.

– Ну, Лёшка, будем! О чём это я? А, «Мироновская»! Ну, по-первой обвинения шли. Они нас, мы их. Потом они у Евросоюза помощи попросили. НАТО-то к тому времени уже никому не нато стало, хе-хе. Европейцы как всегда: мы, мол, только миротворцы, только гуманитарку: красный крест, белые портки… А потом войска ввели.

– А

нам на уроках истории говорили, что мы первыми атаковали.

– Врут. Потому как в первые дни мы знатно обосрались, по носу хорошо получили. Дали нам понять, что уж дюже долго мы булки расслабленными держали, – хмель уже ударил в голову старику, развязывая язык. В разведку с ним лучше не ходить, в плен не попадать. – А говорят так, чтобы обсер прикрыть, мол, мы били на упреждение. Сам понимаешь, политика! Кто сильнее в драке выглядит? Тот, кому первому зуботычину заряжают, или наоборот?

– Наоборот.

– То-то и оно, обормот. Так и у нас: время-то за геройское выдают, а потому освещают так, будто что ни шаг, то подвиг. Ладно, Лёшка, засиделись. Пойду домой, а то моя мне плешь проест. Сам же знаешь, за каждую каплю загрызть готова, а тут ещё и припозднился! Ты вот что, на выходных забегай. Я тебе и фотографии покажу, и записки. Вспомним! Ну и по третьей накатим, агась?

Он подмигнул, я ответил ему тем же. Старик проворно влез в рукава пальто, заученным движением шлёпнул шапкой, словно каску надел. А потом вздрогнул.

– Чуть не забыл! Ты ж у нас один Соловьёв на всю кварту домов. Тебя тут девчонка какая-то искала. Загулял, что ли?

– Вроде того, – отозвался, сам пытаясь вспомнить, с кем делил недавние ночи. До проигрыша в казино любил девичье внимание.

Мы вышли, щёлкнул крохотный китайский замок.

– От честных людей! – многозначительно выдал дядя Юра и на прощание пожал руку.

Мороз после духоты каморки щипал щёки, настырно лез под куртку. Хорошо, что до подъезда едва ли больше двух шагов.

Мегера на своём месте. Дёрнулась было вновь заградить собой проход. Неужели любит, когда её толкают? В этот раз мне повезло: успел и проскочил. Лифта ждать не стал, побежал по ступенькам. А ведь вот так и недавно мы вместе с Глебом, и «Фаввель» в руках…

Прогнал назойливость воспоминаний, сунул ключ в скважину. Привык открывать тихо, словно и не в свою квартиру пришёл. Однажды умудрился заловить так пару домушников. В полицию сдал их уже хорошо мятыми.

Шумела вода. Я что, не выключил душ, когда умывался поутру? Память противилась, прекрасно помнил, как поворачивал рукоять крана. Тогда кто?

С кухни пахло едой: мясо, макароны, что-то сладкое. Ботинок не снимал, задел носком тряпку на полу, кажется, это были чьи-то шорты.

На ум шли пространные воспоминания о старом советском фильме. «С лёгким паром» или как-то так.

Закусил губу, коснулся стены, надавил на рычаг. Нет, это точно моя квартира. И я буду её защищать от непрошенных гостей.

Деревянная рифлёная рукоять впилась в мякоть ладони. Давно ещё прикупил себе восьмизарядный «Витязь». Без наворотов, на чёрном рынке. Жизнь такая…