По скользкой дороге перемен. От стабильности Брежнева до наследства Ельцина
Шрифт:
– Саша Астахов покритиковал его жену – главного врача, – рассказывает дальше Бугаенко. – Николаев перевёл его из шофёров автоколонны, которая подчиняется СМП, в строительную бригаду. Астахов совсем уехал… В плановом отделе сидит недоучившийся школьник… В общежитиях нет кухонь, газовые плитки не поставлены. А в мехколонне везде есть плитки. Поликлиника холодная. Школа холодная. Клуба нет. Баня временная, то работает, то нет. В мехколонне баня отличная… Потерял он доверие. Ему не место здесь…
Николаев стал дознаваться, кто написал
– Он у нас кем работает? – спросил Николаев кадровика в присутствии Бугаенко.
– Я – плотник и меня не сможете понизить в должности… Тоже будешь зубы выбивать?
Практически все мои собеседники отмечали сумятицу в производственном процессе. Невыполнение плана работ собственными силами и задания по вводу объектов в эксплуатацию. А это лихорадит весь коллектив, влияет не только на моральное состояние строителей, но и на их заработок. Некоторые жаловались мне, что порой получали за месяц буквально считанные рубли.
Начальник участка Василий Еливанов рассказал о своеобразных управленченских методах Николаева:
– Всё делается на окрик, на испуг. При этом полностью отсутствует техническая документация. За день много раз меняет указания… Посадка здания сделана с нарушением всех правил строительного производства. Два дня я не завозил материалы, сопротивлялся… А гостиница сползёт. И не одно сооружение сползёт… Надо прекратить эту самодеятельность. Есть типовые проекты – нет, зачем-то нужно что-то особенное…
Когда я стал просматривать официальные документы, то появились любопытные сведения. Ну, решил человек сменить фамилию Степаненко и стал Николаевым (хотел себя считать не украинцем, а русским?) – это его личное дело. Но почему-то долгое время не сдавал трудовую книжку в СМП, который он возглавил. Три месяца не вставал здесь, в Якутии, на партийный учёт. Потом выяснилось, что записи в трудовой книжке и партийной учётной карточке не совпадают. И вообще трудовой путь Николаева-Степаненко очень витиеватый.
Выпускник Одесского гидротехнического института, почему-то работал в Караганде – на угле, потом в Темир-Тау у металлургов, потом вдруг – литсотрудник одесской газеты «Знамя коммунизма». Поработал в стройконторе и проектном институте, снова – та же газета. Затем пошла чехарда со службой в одесских стройорганизациях. В 1975 году оказался в Тынде. Захотел сделать карьеру на громкой стройке? Романтика потянула? Книжку написать? Ещё в Одессе он увлекался литературным творчеством. «В 1956 году мне было поручено создать литературную студию. Начал печататься в областных, республиканских, союзных газетах. Книга сейчас будет издаваться…». Показал мне публикацию в молодёжном журнале «Смена».
Незадолго до моего приезда на отчётно-выборном партийном собрании СМП, несмотря на возражение представителя райкома, встал и заявил, что он как руководитель должен быть в составе бюро. В связи с тем, что он не состоял на партучёте, но был избран в состав бюро, Алданский
Председатель Нагорнинского поссовета Надежда Руденко жаловалась мне, что хотя Николаева избрали депутатом, сессии он не посещал. И вообще никак не реагировал на социальные запросы.
Уже после того, как я побывал в Нагорном и разбирался там в этом конфликте, бюро Алданского райкома исключило Николаева из КПСС «за хулиганский поступок, выразившийся в рукоприкладстве к своим подчинённым с нанесением телесных повреждений. Отрыв от коллектива. Высокомерие и грубость».
Потом, судя по официальной справке, на беседе в обкоме партии он «не дал правильной оценки своим поступкам». На что надеялся? На высоких покровителей в министерстве? На то, что московские журналисты вступятся за него, учитывая его творческие потуги?
Из этой же справки я узнал, что Николаев ещё побил какого-то Ивановского. Мне про это никто не рассказывал. Возможно, это произошло уже после моего отъезда. Я этот факт не проверял, но верю, что такое могло случиться. Уж слишком распустился он в своей вседозволенности. Строители, с кем я беседовал в Нагорном, меня предупредили, чтобы я был осторожнее и в одиночку не ходил. Они не исключали, что может быть провокация. И это чуть не случилось.
Однажды, когда я в вестибюле какого-то общежития разговаривал с очередным «источником информации», сзади меня с улицы в коридор с шумом проскочила группа агрессивных людей во главе с Николаевым. Когда возвращались, я услышал их реплики: «Нет его здесь. А сказали, что корреспондент сюда пошёл? Где его искать?» Искали меня. По наводке. За мной следила николаевская опричнина! Но со спины меня не узнали… Я благоразумно воспользовался предупреждением доброжелателей и заночевал не в гостинице, а в общежитии…
Персональное дело Юрия Николаева добралось до Якутского обкома КПСС. Не стали ограничиваться решением на районном уровне, поскольку он занимал должность, можно сказать, союзной компетенции. Заседание состоялось вскоре после моей публикации. Но ещё до вынесения «приговора» – исключить, снять с должности начальника СМП – в обком пришла «телега» на меня. От Николаева. Он решил нанести превентивный удар и поставить под сомнение все обвинения, которые я выдвинул в своей статье. Хотя я лишь проверял факты.
Об этом письме я узнал только после решения бюро обкома и после проверки этого пасквиля. Редактор Олег Якимов передал мне эту длинную – аж на шестнадцати страницах – кляузу-отмазку. Ничего нового для меня в этом послании не было. Николаев хотел убедить обком в том, что он заботливый и эффективный руководитель, перечислил все свои заслуги. И, конечно же, пожаловался на тех, кто ему мешает работать, своеобразно интерпретируя все конфликтные события: и мордобитие, и противостояние с поссоветом, с партбюро, профсоюзом, комсомолом…