По скользкой дороге перемен. От стабильности Брежнева до наследства Ельцина
Шрифт:
Через 28 км – зимовье Минкула (искажённое Минкюель): старик обслуживает пост, нары, можно обогреться при аварийной ситуации… [И так про все предстоящие точки опоры в безлюдном пространстве].
6 февраля
Сосед по комнате в общежитии, куда меня пустили на ночлег, – шофёр Василий Бочка. 4 февраля ездил на лесоучасток завода стройматериалов Министерства местной промышленности. «Урал» с прицепом берёт 12 тонн. До участка – более 100 км. Приехали в 13.00. Постояли до 17.00. Грузчиков нет. Позвонили на завод. Говорят, ждите до утра, чем-нибудь загрузим. А бруса для
7 февраля
Среди шоферов есть и инженеры, бывшие главные механики или главные инженеры автобаз, завгары. Понесли наказание за чьи-то срывы, а теперь не хотят возвращаться на командные должности.
По ТВ – «Семнадцать мгновений весны». «Мгновенья раздают – кому позор, Кому – бесславие, а кому – бессмертие!» Совсем, как на трассах Якутии…
В шофёрской нет газет. Сосед переживает это по-своему: – Я даже не знаю, что по телевидению будет…
8 февраля
Перед отъездом ещё она деловая встреча. Главный инженер ХЭЛУАД (Хандыгское эксплуатационно-линейное управление автомобильных дорог) Анатолий Буртов рассказал, где какая дорожная техника имеется: бульдозеры, автогрейдеры, скреперы, роторный снегоочиститель, для расчистки от кочек соорудили «утюг», сваренный из рельсов…
– Самое больное место – отсутствие тяжёлой техники типа ДЭТ-250. Не хватает грейдеров. Обслуживающие машины слабые. Дали БАТ – большой артиллерийский тягач, но этого мало.
На технике – сменные экипажи. Работают по две недели. Потом возвращаются в Хандыгу.
Всего ХЭЛУАД обслуживает 1635 км [как от Москвы до Урала!], в том числе чистый зимник – 843 км. Всего рабочих – 341 человек. Чистых дорожных рабочих 65, которые ведут подсыпку, остальные зимой становятся истопниками, дизелистами и прочим обслуживающим персоналом.
– Магаданская трасса, – продолжает Буртов, – строилась в сороковые годы. Деревянные мосты пришли в негодность. Да и рассчитаны на старые нагрузки. Ведем укрепительные работы… Лишь девять мостов – железобетонные. Не достаёт труб, не соответствуют водостоки. На Агаякане строится мост: надо 450 т цемента, дают только 200. В Кюбюме всё падает: электростанция, котельная. За что раньше хвататься?.. Хандыгская автобаза хорошо помогает. Иначе не справимся со своими задачами. Ежегодно надо высыпать 400 тысяч кубометров грунта для восстановления полотна, не считая того, что сносят паводки. А укладывалось лишь 200 тысяч. И лишь в 1974 году уложили 340 тысяч. Так что дорога ежегодно ухудшается. Не говоря о том, что не отработаны повороты…
На автобазе перед дальней дорогой, как бы заранее извиняясь, меня предупредили:
– Вам наши ночлеги не понравятся. Бичарни…
Представили моего персонального водителя: Столяров Анатолий. Точность – вежливость королей… трассы. Приехал за мной точно в 14.00. Даже на две минуты раньше. Но ещё не обедал:
– Всё возились с машиной.
Едем по посёлку очень медленно, тяжело. «Урал-377» поскрипывает, как старичок от ревматизма.
– Замёрз мой ермачок… Застоялся. Ни черта не тянет.
Не
– В Хандыге есть, и в Батагае. А на трассе нет. Головки горят. Октановое число ниже. А нагрузка зимой больше. Мороз давит. Да и мотор круглые сутки молотит, – незлобиво жалуется Анатолий. И по-хозяйски рассуждает: – Шесть тысяч литров – на рейс. Дизель был бы выгоднее…
Вдруг, спохватившись, спрашивает, словно мы к Чёрному морю едем:
– Темные очки взяли? Без них сейчас нельзя.
Да, если выглянет солнце, в этом белоснежном царстве можно и «зайчиков» нахватать, как при электросварке. Пока пасмурно.
В гараже Анатолий знакомит с попутчиками. Алексей – без прицепа. Оставил его на 120-м километре. Мотор застучал, и вернулся. Второй – Виктор Белый, тоже с Кубани, с одного села. Он действительно весь белый. Третий – Николай Пострихин. Ему около сорока лет. Из них восемь лет ковырял уголёк в Донбассе. Потом плавал на Камчатке. Был на могиле Беринга.
Столяров с Кубани. Работал на заводе. С 1960 г. – шофёр. Приехал сюда с женой. Здесь родились две дочки. Люду приняли сегодня в пионеры. А галстук носит младшая – Маринка. Совсем как мальчишка – в шортиках. Вертится вокруг отца:
– Папа, салфетки возьми…
Жена собирает Анатолию в дорогу: кладёт банку солёных огурцов, лечо… Всё – своего приготовления.
По дороге Анатолий рассказывает:
– Ехали в Якутию на три года. Деньжонок поднакопить. Вроде всё уже есть. На Кубани домик построили. Под Ейском – отец, мать. У них большой дом с удобствами. Даже газ будет… А уезжать отсюда не хочется. Деньги держат?.. Да нет. Уже привыкли. Восемь лет здесь. Природа какая! Картина есть «На севере диком». Так то – картина, а здесь – жизнь… Снег такими шапками лежит на деревьях!
Про дорожных работников у него немало специфических историй:
– Дядя Вася (на Менкуле) говорит: «Я деньги кладу на спирткнижку». Рубаха и чёрный кот – вот всё его имущество… А Руль Иванович выпил с кем-то тормозной жидкости. Стало ему плохо. Эх, говорит, помирать жалко: не всё выпил. Нашли у него только оставшиеся от получки 76 рублей. Был он когда-то шофёром, офицером штаба, задавил кого-то, посадили…
Мы в шоферской на Улахе. Одна комната, пять коек, аккуратно заправлены. Чистые, белые простыни и наволочки. Одеяла – так себе. Печка. Жарко натоплено. В баке – вкусная вода. Со льдом. Стол. Две голубые лавки. Умывальник. Керосиновая лампа под потолком.
9 февраля.
Зимовье Менкула (Мен-Кюель). В избе – печка, столик, топчан на четверых, за ширмой – койка без простыней, портрет Косыгина, фанерный ящик-тумбочка, «Спидола», чёрный котёнок с беленьким «бантиком».
У кого-то выходной, а мы встали утром пораньше. Хотя вчера мы приехали сюда в полночь. Дядя Вася приглашает:
– Сегодня – воскресенье, грех работать. Давайте на рыбалку.