По скользкой дороге перемен. От стабильности Брежнева до наследства Ельцина
Шрифт:
Юрий Николаев, на которого жаловались, не ординарная личность – начальник строительно-монтажного поезда (СМП), первого на якутской земле. Он уже засветился в хвалебных репортажах центральной прессы. Его назначал и поддерживал лично начальник Главбамстроя. По крайней мере, так представлялся этот «герой».
К сожалению, у меня не сохранился номер газеты с моим материалом, но информации в записных книжках – не то что на повесть, а на роман хватит.
Первая наша встреча происходила у него дома, в Нагорном. Это – самый южный посёлок Якутии на дороге, связывающей республику с Транссибом и БАМом.
Для
Три комнаты. Кухня. Санузел, очень просторный, совмещённый. В гостиной все стены отделаны деревом: внизу – шкафы с фанерными дверками, вверху – стеллажи для книг. На них также – коллекция камней, друза, рога лося. Рядом – рога оленя. Выжженные и вырезанные на дереве и фанере различные картинки. На одной из них – оленья повозка: два оленя и на санях погонщик (каюр) с длинной палкой. Камин. «Собственной конструкции», – похвастался хозяин. Бра. Кресла. Журнальный столик. Миниатюрный обеденный стол.
Под дерево отделываются и другие комнаты…
Подошла пятилетняя дочурка Наташа.
– Вам какая кукла больше нравится? – Показывает новую, чистенькую, и старую, уже замызганную. – Папа, а зачем дядю заставляешь пить, ему же нельзя.
Когда Николаев предложил водку, я отказался: «при исполнении». Закуска редкостная для БАМа: мандарины, очень вкусные яблоки… Милая девочка, если бы ты знала, с какой нехорошей целью пришёл этот чужой дядя в гости к твоему папе и какие будут последствия этого визита?
Хозяин насторожённо рассказывал о себе, о своих трудовых свершениях на «стройке века» и грандиозных планах. Он как бы прощупывал: кто ты, пришелец, зачем ты здесь, насколько ты посвящён в наши внутренние дела, ты мне друг или враг? И я, понимая, что передо мной чрезвычайно изворотливый человек, не торопился раскрыть свои карты, не намекнул о письме в «Комсомолку» (он сам о нём заговорил), не ссылался на жалобы его подопечных. До встречи с ним старался поднабрать побольше общих впечатлений, мнений широкого круга людей, вовлечённых в принципиальный конфликт. И составить психологический портрет этого начальника: может, он так сильно радеет за успех строительства, что лишь слегка перегнул палку, и на него возводят напраслину?
По своему проекту, на свой страх и риск, рассказывает Николаев, он строит гостиницу, трёхэтажный клуб с пивбаром и «кают-кампанией». Сам балки рассчитал. ПТО (производственно-технический отдел) чертежи подготовил. В общежитии решили установить хорошие умывальники – отдельно это отметил, как заботу о людях.
– Всё было нормально. Один дед приехал из МПС, посмотрел. Здесь сказал: «Молодцы». А в Москве на коллегии заявил: «Вы знаете, что он задумал? Чтоб парни пиво пили, чтоб клуб был трёхэтажным… Народный контроль на него надо напустить… Что это он себе позволяет? Ему деньги дали на строительство железной дороги, а он куда их тратит? Мы найдём на тебя управу». И теперь у меня руки опустились… Да ещё письмо в «Комсомольскую правду». Сто сорок подписей: нет удобств в общежитиях. В МПС подумают, что это я организовал.
Представил себя защитником трудящихся перед министерством…
– Чиряев [первый секретарь Якутского обкома КПСС] благодарил
Упоминание контактов с высокими чинами – непременный аргумент Хлестакова, подумал я тогда…
– С Басанцом [ответственный партработник в Якутске] в одном одесском вузе учились. Ну, он сидит где-то в обкоме. А я где? Я – на БАМе! Это звучит гордо, чёрт возьми… Якутский отряд – молодцы. Они не поддаются ни на какие провокации. Молча работают…
Молча – это хорошо, это правильно, это так, как надо начальнику, лидеру, который ведёт их вперёд, к трудовым победам.
– Моим пацанам нужна вера в то, что они героическое дело совершают, что они – герои. Приезжали якутские писатели. Они им в глаза с трибуны: вы же герои! И мои басурманы начинают думать: мы ведь и правда герои. Проступок кто совершил, я ему: ты же позоришь БАМ, а наш Нагорный – самый лучший посёлок. Не позорь его. Мы выгнали человек десять пьяниц, что не хотели работать. Но никто ещё не убегал за время моей работы в СМП…
На мой вопрос, как оказался на БАМе, Николаев ответил патетически:
– В Одессе возглавлял отдел строительства и архитектуры при горисполкоме. Занимался морским строительством. Тянула неизвестность этого края. Кого ни спрошу, всякий открещивается: «А сам-то поедешь?» «Поеду!» И назло всем поехал. Когда Травкова сняли, стал начальником СМП…
Это не придуманное мной излияние хозяйственного начальника, это практически стенографическая запись нашего разговора.
А что же происходит за стенами этой уютной квартиры и что думает народ об этом «заботливом» руководителе?
Один из самых последовательных оппонентов Николаева – Владимир Либин, секретарь комсомольской организации и член партбюро. Прибыл из города Иванова, где работал в «Рембыбтехнике» механиком по ремонту пишущих машинок. Здесь – строитель.
– Николаев вначале показался нам энергичным, деловым. Всё правильно говорил. Потом выяснилось: и делает, и строит для себя. Но каждый держит жирный кусок, и боится рот раскрыть. Когда партсобрание объявило ему строгий выговор с занесением в учётную карточку, это развязало многим языки. О недоверии ему теперь заявляют в лицо. Он спросил меня: «Зачем в газету написали? Могли бы и мне сказать». Я ответил: «Чтобы в зубы получить?» Но мы надеялись на его исправление…
Донбасский парень, плотник из передовой бригады Александр Бугаенко не побоялся «рот раскрыть»:
– Да, это я написал письмо в редакцию «Комсомолки», подписалось сто сорок человек. Могли и больше… Николаев зарвался… Не здоровается с людьми, пройдёт и не заметит. Не советуется с рабочими. Перетасовывает кадры, как хочет. Главному энергетику Хильченко выбил зубы. Обмывали «тысячник» – дизель. Пили в вагончике Николаева. Тот спросил: как ты ко мне относишься? Хильченко сказал правду и пострадал… Директору магазина Николаев заявил: «Вы не только не привезли мне эмалированные тазики, но ещё и не оставили их… И ковёр – ко мне!»