По следам лунного затмения
Шрифт:
Всё, молчу-молчу!..
С плащами можем сделать вот как: заменим их на зеленые курточки, такие довольно оригинальные и узнаваемые курточки местного пошива. Наши сестры, как только прибудут в Манукау, сходят на рынок и купят их там.
Нам только дозволь по отдельности писать, так и тексты потом не отличить будет! Кому это надо?
P.S. И не думай, пожалуйста, что я могу оставить тебя одну с твоими самооткусывающимися письмами и не к месту звонящим телефоном, сестра моя!»
Лара откинулась на спинку стула и шумно выдохнула. Все прежние страхи и сомнения показались ей сейчас нелепыми.
«Ляля всё поняла и
«Да, я хочу быть главной в своем мире. Что же, Ляля и это поняла. Она всё понимает!»
«На таких условиях, пожалуй, еще и можно вытянуть сюжет. Если я буду писать всё, что связано с действием, закручивать интригу, подбрасывать ключи, улики и подозрительные обстоятельства… ну, а Ляля пусть пишет «мирные» сцены – другого-то она всё равно не умеет. Прогулки, званые обеды, переодевания, кошачьи выставки, светские беседы… правда, не очень понятно, зачем всё это в детективе, и зачем мне вообще вся эта «подтанцовка», но… может быть, вдвоем и впрямь веселее? Пока не попробуешь – не узнаешь. Раньше меня и не читал никто, а теперь вот читают, и даже есть с кем обсудить свои идеи и свеженаписанное. Это же замечательно?»
Лара вспомнила свои недавние слезы и письмо, которое днем прислала Ляле, и ощутила жгучее чувство стыда. «Глупость какую-то написала. Лучше не перечитывать то письмо!».
И она ответила Ляле как ни в чем не бывало, как будто и не было этого письма вовсе. Обсуждение продолжалось, стали всплывать новые детали.
«Давай поместим в центр интриги портреты, где изображены женщины, играющие на разных музыкальных инструментах, – предложила Ляля. – Пусть их тоже будет четыре – целый «квартет». Ну и разбросало же этих дам по свету! Одна обнаружится в России, другая – в Европе, третья – в Новой Зеландии. На портретах нет подписи, и имя художника остается неизвестным. Предположительно он жил в конце XIX века.
Но кем же станет тот, кто «всех дам по свету соберет»? Что получит он в награду? Неограниченную власть? Все сокровища Земли? Благосклонность женщин всего мира? Что? Что?
Надо хорошенько подумать над этой легендой. В конце должна будет приоткрыться страшная и великая оккультная тайна…»
«Опять она со своей оккультной тайной! – в раздражении подумала Лара. – Это надо быть совсем психом, чтобы в наши дни всерьез верить в подобные легенды!»
Как бы то ни было, а Кристофер Блайт вовсе не казался ей таким уж психом, чтобы гоняться за «неизвестными» картинами в безумной надежде с их помощью стать властелином всего мира.
«Женщины его тоже не слишком интересуют. Благосклонность сразу от всех – это тот еще подарочек. Только успевай отбиваться от них».
«Разве только сокровища… ну вот да. Все-таки самый распространенный мотив преступления – это деньги. Но, конечно же, не все сокровища мира, а лишь вполне определенный тайник, координаты которого откроются, если совместить картины и разгадать заключенный в них шифр, сотканный из обрывков стихов и мелодий… Красиво и поэтично».
«Ура! Я снова буду искать сокровища! То есть мы… да, на этот раз вдвоем. Даже интересно, что из этого выйдет».
Глава 5
Мама говорила по телефону с подругой.
– Да, представляешь, вместе решили писать.
«Надо еще решить, как это осуществить технически, – писала между тем Лара своей новоявленной напарнице. – Персонажей, думаю, надо разделить, чтобы их образы не получились сотканными из непримиримых противоречий. Здесь нам снова поможет жребий. Я написала имена на бумажках, тщательно перемешала их, потом разделила на две стопки – одну тебе, другую – мне. В моей стопке оказались знаменитый путешественник Теобальд Эрнс, киноактриса Ванесса Кроули, проказливый мальчишка Сэм, Фредерик… то есть Грегори Филипс, и простушка Аглая. Конечно же, и Анжела – моя по умолчанию. Ну, а твои, стало быть…»
Лара не могла не порадоваться этому распределению. Жребий распорядился так, что в ее распоряжении оказались самые интересные персонажи – почти все, кроме разве что Кристофера Блайта.
«Ну нет, сестра! – тотчас же откликнулась Ляля. – Я так не играю! Нет, я так не играю! Ванесса, Теобальд и Сэм – и мои любимые персонажи тоже… а ты их всех забрала!
Не надо вот этого «распределения». Никаких чудовищных противоречий возникнуть не может. Откуда им взяться? Как показала практика, мы всех воспринимаем одинаково или очень похоже. А если даже нет, то что мы, договориться не сумеем?
У тебя и так право Первого Выбора Эпизодов, и ты сможешь первой написать всё самое интересное про этих персонажей. Я буду лишь дополнять. Потом еще раз перечитаем написанное, и согласуем все спорные моменты.
Сегодня мне на глаза попалась книга «Принц и нищий», и я внезапно поняла, откуда взялся шифр в картинах, и что за легенда лежит в основе этой истории.
Значит, так. Давным-давно, еще в конце XIX века, жил-был художник, обладающий диким нравом и невероятно скандальной репутацией. Художником он заделался только под старость лет, а в молодости был отъявленным бандитом, главарем шайки разбойников, грабившей возвращавшиеся с золотых приисков караваны.
Великая кручина терзала душу старого художника: никак не рождался у него долгожданный наследник мужеска пола, которому не жаль было бы завещать все свои несметные богатства. Родилось у него четыре ребенка – но все, как на подбор, девочки.
Когда дочери немного подросли, художник собрал их всех в большом зале своего особняка, выдал каждой по музыкальному инструменту и объявил: «Учитесь музыке, дети мои! Учитесь усердно, чтобы стать достойными любви своего отца! Той из вас, которая напишет мелодию, способную прославить мое имя, я завещаю всё свое состояние».
Не очень-то он верил в успех – ведь известно же, что гениальные композиторы среди женщин рождаются крайне редко. Неудачи дочерей на музыкальном поприще окончательно утвердили вредного художника во мнении, что из девчонок никогда и ни при каких обстоятельствах ничего путного получиться не может. «Ну, раз так вышло, пусть пеняют на себя!» Художник написал портреты каждой из девушек, изобразив, как они играют на своих музыкальных инструментах, и в этих картинах он действительно зашифровал обрывки сочиненных ими мелодий. «Этот шифр откроет путь к моей тайной сокровищнице, и пусть он поддастся тому из моих потомков, что будет не только одарен в музыке, но и умен достаточно, чтобы разгадать столь сложную загадку».