По следам лунного затмения
Шрифт:
Чтобы облегчить нам путь, повсюду щедро разбросаны самые разнообразные знаки. Но есть среди них и ложные ключи, так называемые «ловушки». Сунешься туда – и голову откусят не хуже, чем Оскару. Как же быть тогда, как отличить истинные знаки от ложных? Думаю, в погоне за ними не стоит уподобляться твоему Теду – ты помнишь, как он доверял всякой своей мысли, и как в итоге выходило смешно всегда! Лучше, сталкиваясь с очередным «судьбоносным знаком», сделать вид, что в упор ничего не замечаем, и тогда настоящие знаки начнут всё настойчивее лезть в глаза, дублироваться так или иначе, стараясь привлечь к себе внимание. И тут уж надо не зевать, а, подобно твоему Джеймсу (молодец он все-таки!), оперативно подсекать рыбку!
Ну, что скажешь? Это мои
Лара пришла в восторг. Теория, изложенная Лялей, показалась ей настолько складной и продуманной, что даже и прибавить было нечего. Оставалось только удивляться, почему Ляля, имея в своем распоряжении такой блестящий логический аппарат, способная разрабатывать целые философские концепции, пишет столь невыразительные и водянистые романы. Даже обидно. И снова вот это ощущение: как будто два разных человека пишут…
«Очень здорово ты это сформулировала, – ответила она Ляле, – мне бы самой так никогда… Впрочем, мне пришло в голову, что и ловушки, наверное, попадаются не просто так, и не для какой-то особой проверки на жадность или стойкость. Взять хотя бы того же Оскара. Он уже много лет упорно шел по пути не развития, а деградации, и ни за что не остановился бы, если бы не вмешалась какая-то внешняя сила. Или, возможно, все эти годы в нем постепенно росло, накапливалось подсознательное желание прекратить всё это, так что он и шагнул навстречу своей смерти уже просто неосознанно, – кто знает? Но его гибель не была напрасной. Ведь Теда еще можно было спасти, и, прочитав дневник Оскара, он увидел в нем, как в зеркале, все свои недостатки, и свою дальнейшую судьбу, какой она сложится, если ничего не менять. Это и подтолкнуло его к решению прекратить дальнейшие поиски сокровищ, вернуться домой и даже поступить в университет, чтобы получить наконец приличную профессию. Хватит, мол, напрасно прожигать жизнь!»
«Отличное дополнение, сестра! – написала Ляля. – Не в первый раз уже убеждаюсь: вместе мы – сила!
Насчет Теда… М-да, тяжелое у него было потрясение, если он решил настолько взяться за ум. Впрочем, свежо предание… Против жажды приключений не устоит никто, раз уж есть такая склонность!
Но относительно того, что такие путешествия пробуждают тягу к знаниям… бывает. Ты будешь очень сильно смеяться, сестра, но… «Настоящая парижская любовь», самый конец.
Между тем я уже дочитала. Да, издательства что думают, молчат? Ничего, это у них предновогодний завал. Достанем!
Впрочем, концовочка хороша… Молодцы ребята! Виатрикс единственная совершенно не изменила себе – вот что значит цельная личность! Но у остальных-то произошли такие серьезные перемены в мировоззрении, что просто диву даешься…
Дневник Оскара Фоули – это «выход за рамки»; благодаря этому новому ракурсу на все приключения «наших» смотришь иначе, они сами на себя смотрят иначе, когда осознают, что, оказывается, за ними наблюдали всё это время, да еще и описывали их действия в книге (а дневник ведь, по сути, это та же книга). Тяжесть того, что, как мы уже знаем, неизбежно должно случиться в конце, всё время давит и давит во время чтения дневника, но без него это был бы уже совсем другой роман. Ужасно, что так получилось; я снова и снова убеждаюсь, что мне жалко Оскара. Мне он всегда казался не злым, я даже удивилась, когда он вдруг решил «убрать всех свидетелей». Но это и была его роковая ошибка, за то и пострадал.
Я собиралась в конце перейти к критике, но так и не нашла повода, мне всё понравилось. Нет, даже нельзя так сказать: я увлеклась и сама лично пережила всё, что происходило в романе. Теперь вот смотрю на карту мира, мысленно следую маршрутом героев, и так живо представляю себе все их приключения… И на остров, где они сокровища искали, смотрю так, словно сама его открыла. Так не хочется расставаться с ними! А что ты думаешь о продолжении, возможно ли оно? К сожалению, произведение кажется
Лара задумалась: а может, действительно смерть настигла Оскара в качестве наказания за нехорошие намерения? Но нет, этого как-то недостаточно, и вряд ли она сама собиралась выводить мораль такого рода. Оскара сгубили не дурные намерения последнего дня, а вся предыдущая жизнь, подчиненная одной-единственной идее фикс.
Как бы то ни было, а разбор, сделанный Лялей, ее весьма порадовал, и Лара ощутила чувство вины за то, что не может ответить тем же. Но стоит хотя бы попытаться.
К середине толстенного тома «Настоящей парижской любви» произошло первое знаменательное событие: предводителя шумной компании прожигателей жизни похитил его злейший враг, увез в дальние дали, чтобы разобраться с ним по-свойски; остальные же представители золотой молодежи, кипя негодованием, отправились спасать товарища. Тем временем похищенный изводил своего врага ледяным презрением, демонстративной скукой и отпускаемыми время от времени саркастическими замечаниями, отчего враг выходил из себя и грозился убить противника немедленно, не откладывая дела в долгий ящик. Только ангельское терпение врага, а также, вероятно, пресловутое лунное затмение, пробудившее в злодее поэтическую сторону его натуры, помогли герою остаться целым и невредимым и дождаться прибытия спасательной экспедиции. Вероятно, злодей и не слишком расстроился, обнаружив, что его скучающий враг дал деру, – он же всё равно не знал толком, что делать со своим утомительным пленником, – но была у антагониста весьма и весьма предприимчивая сестрица, и вот та уже не собиралась так просто сдаваться. Ляля уверяла, что козней той сестрицы хватит с лихвой на последующие несколько томов, – да и в предыдущем томе она отличилась… не хочет ли Лара прочитать начало эпопеи?
«Ну куда деваться, – подумала Лара. – Придется прочитать. Может, наконец и пойму, из-за чего вражда-то, собственно, разгорелась у них?»
Глава 6
Название первой части окталогии – «Незабудковый вальс», – вполне отвечало ее содержанию, ибо герои с первой и до последней страницы порхали с одного светского мероприятия на другое и танцевали, танцевали, танцевали… ближе к концу, впрочем, в бесконечную эту легкомысленность ледоколом врезалась обещанная злодейка, которая попыталась одного из героев отправить на тот свет, коварно поднеся бедолаге чашу с ядом. Впрочем, своевременное вмешательство мудрой тетушки спасло несчастную жертву. Отравительница была разоблачена и бежала с позором в свой злодейский замок, находящийся где-то на краю света. Столь незадачливых злодеев свет еще не видывал.
«Ну, как насчет третьего тома? – спросила себя Лара. – Тут поневоле задумаешься, надо ли и мне самой писать продолжение своей истории. Разве я не всё сказала в первой книге? Всё, что я могла сказать на тот момент… и пока мне добавить нечего, так что, чего доброго, повторяться начну».
Так, собственно, она и ответила на вопрос Ляли о возможном продолжении «Дождемся лунного затмения».
«Я, конечно, еще подумаю над этим, – добавила она. – Но не раньше, чем закончу повесть «Мемуары кота Барри», которую начала вот только что».
«Мемуары, написанные от имени кота – это очень хорошо, – написала Ляля. – Это может быть очень даже интересно. Но как показывает практика, гораздо лучше такие вещи воспринимаются, будучи изложенными в виде назидательных и поучительных писем, адресованных представителю подрастающего поколения. Возьми хоть «Письма кота Баламута». В связи с этим вопрос: как ты смотришь на то, чтобы ввести в повествование юного и несмышленого котика Миурмура, с которым мудрый, многое повидавший на своем веку Барри мог бы делиться жизненным опытом? Бедняга так нуждается в отеческой заботе и разумных советах! Мы были бы очень признательны».