По светлому следу (сб.)

Томан Николай Владимирович

– О кэй, мистер Чуенко! – весело воскликнул Гэмп, выключая приемник. – Вери уэл! Превосходная рация. Парфекшн! Слышимость такая, как будто я в этой дагаут… как это будет по-русски? – спросил американец, обводя глазами землянку.

– По нашему цэ будэ зэмлянка, – усмехнулся Чуенко.

– О да, правильно! Землянка! – подхватил Гэмп. – Как будто я со своим командиром в этой землянке разговаривал. Такая хорошая слышимость.

Повернувшись к майору Ратникову, американец добавил:

– Благодарю вас, сэр. Приказ моего командира теперь

выполнен. Разрешите через два часа прийти за дальнейшим распоряжением майора Кэттл?

– Не возражаю, приходите, – ответил Ратников.

– Благодарю вас, сэр!

– Товарищ Дымов, проводите господина сержанта, – приказал Ратников.

– О, ноу, сэр! – замахал руками американец. – Не надо! Я сам знаю дорогу. Гуд бай, сэр!

Майор Ратников вышел почти вслед за Гэмпом, сделав знак старшему сержанту Батюшкину. Батюшкин еле заметно кивнул ему в ответ и, поднявшись из-за стола, стал прислушиваться к разговору Мгеладзе и Чуенко.

– Скажи, пожалуйста, Петро, твоя рация очень масляная? – спрашивал чертежник у радиста.

– Та що цэ, трактор, чи шо? – удивился Чуенко.

– А ты не злись, пожалуйста, Петро, я не зря тебя спрашиваю. Американец, как только кончил передачу, сразу бумажку с полу поднял и руки вытер, будто выпачкал их о твою рацию.

– Мабуть, гыдует? – с обидой произнес радист.

– Не понимаю, что значит «гыдует»? – заметил Мгеладзе.

– «Гыдуваты» значит – брезгать, – объяснил Чуенко. – Придется на русский переходить, раз ты украинского не понимаешь.

– Ну, что ты такой обидчивый стал, Петро, – удивленно пожал плечами Мгеладзе. – Говори себе на здоровье по-украински, мне украинский язык очень нравится, а слова этого я действительно не знал.

– Ты говоришь, Мгеладзе, что видел, как американец бумажку с пола поднимал, чтобы руки вытереть? – вмешался в разговор Батюшкин.

– Який паныч, – фыркнул Чуенко. – Руки вин замарав об мою рацию.

– Да, постой ты, Петро! – сердито махнул рукой на радиста старший сержант.

Повернувшись к Мгеладзе, он спросил:

– А ты не заметил, бросил американец эту бумажку или, может быть, в карман положил?

– Что вы говорите такое, товарищ старший сержант?! – воскликнул Мгеладзе. – Как мог я ему разрешить в карман ее спрятать? Да я его сразу бы за руку схватил. Он ведь об эту бумажку руки только вытер и снова на пол ее бросил. Да вот она!

Мгеладзе нагнулся и поднял с пола скомканную бумажку. Батюшкин взял ее и торопливо расправил на ладони. На помятом листе была изображена схема понтонного моста.

– А может быть, он еще и другую какую-нибудь поднял? – допытывался старший сержант.

– Больше не поднимал как будто.

– Ну, а ты, Петро, ничего не заметил? – обратился Батюшкин к радисту.

– Не заметил что-то… – неуверенно проговорил Чуенко.

– Где ему было заметить, – засмеялся Мгеладзе. – Он свою технику американцу демонстрировал, боялся, что союзник ее забракует.

– Та

брось ты шуткуваты… – смутился Чуенко, который действительно очень волновался за свою рацию. В том, что она не подведет, он не сомневался конечно, но ему хотелось, чтобы она показала «высокий класс».

Не слушая оправданий радиста, Батюшкин подобрал с пола остальные бумажки, на которых тоже были черновые наброски общих схем и отдельных деталей мостов и паромов из имущества тяжелых понтонных парков. Сложив все это в папку, он молча вышел из землянки радиста и направился к начальнику штаба.

– Ну, как?! – оживленно спросил его майор Ратников, как только старший сержант показался в дверях.

– Похоже, что клюнуло, товарищ майор, – довольно усмехнулся Батюшкин, кладя на стол начальника штаба папку с подобранными на полу землянки Чуенко бумажками.

– Не знаю, все ли удалось ему посмотреть, а вот эта побывала у него в руках, – продолжал старший сержант, доставая из папки помятый листок со схемой понтонного моста.

Майор взял у Батюшкина схему, посмотрел на нее и сказал в раздумье:

– А жаль, что он не захватил с собой этой бумажки…

– Видно, опытный, каналья, – понимающе заметил Батюшкин. – Улик избегает.

Майор Ратников задумчиво походил по землянке, размышляя вслух:

– Да, жалко… Но ничего, мы все равно припрем его к стене. А бумажка эта еще, может быть, сослужит нам службу…

Остановившись перед столом своего помощника, он распорядился:

– Созвонитесь с подполковником Сидоровым из хозяйства Егорова, товарищ капитан.

– А вы, – повернулся он к старшему сержанту, – работайте весь день сегодня у Чуенко. Только ничего секретного с собой не берите.

КАПИТАН КРОКЕР БОИТСЯ ПРОВАЛА

Помощник капитана Крокера, лейтенант Бетс, выстроил экипаж «летающей крепости» и флегматично доложил:

– Команда «Би-сэвентин» в сборе, сэр.

Капитан мрачно посмотрел на скучающие физиономии своих подчиненных, прошелся раза два взад и вперед, помолчал, хмурясь все более, и, наконец, спросил Бетса:

– Так вы говорите, что все в сборе?

– Все, сэр, за исключением радиста, – ответил лейтенант. – Но ведь он выполняет ваше поручение.

– Ну, а Макреди вы разве совсем списали с корабля? – спросил капитан, не сводя строгого взгляда с Бетса.

– Ах, да! – воскликнул лейтенант. – Виноват, сэр, совсем забыл. Сержант Макреди отпросился у меня на несколько минут…

– Отпросился, – усмехаясь, повторил Крокер. – Можно подумать, что мы расквартировались в наших казармах в Монтане и сержант Макреди отпросился на полчаса к своей подруге Мэри. Теперь я понимаю, почему вам так не хотелось выстраивать экипаж, – добавил капитан, слегка понизив голос. – Что же, Макреди грибы пошел собирать?