По светлому следу (сб.)
Шрифт:
С этими словами Джордж Гэмп так ловко плюнул через всю штабную землянку, что Чуенко даже воскликнул:
– Ото да!
– Вай-вай-вай!.. – прищелкнул языком Мгеладзе.
Батюшкин только сокрушенно покачал головой.
Довольный своим успехом американский сержант, давно уже поглядывавший на рацию, развязно направился к ней со словами:
– Надеюсь, коллега не будет возражать, если я свяжусь со своим начальством и доложу, что наша старушка «фортрис» жива, хотя и не совсем здорова.
– Э, нет, шановный чемпион плюваков! – заслонил своей мощной фигурой
– Уот хэз хи сэд? – удивленно спросил Гэмп.
– Он спрашивает, – смеясь, перевел американцу слова Чуенко Мгеладзе, – имеете-ли вы полномочия отдать по радио приказ об открытии второго фронта?
– О, ноу! Я не имею таких полномочий! – испуганно воскликнул Гэмп.
– В такому рази, – хмуро заявил Чуенко, – почекайте дозволу начальства. Прошу выбачения, алеж без того нэ маю права допустыты вас до рации.
– У нас насчет этого строго, – добавил Батюшкин. – Без начальства ни в коем случае.
– О, дисциплина! – понимающе воскликнул американский сержант. – У нас не так строго, но тоже есть дисциплина. Это я понимаю. Но я не спешу, я могу подождать.
В это время раздался звонок телефона, и Батюшкин с облегченным вздохом направился к аппарату.
– Старший сержант Батюшкин, – произнес он в трубку и, выслушав распоряжение майора Ратникова, ответил: – Слушаюсь. Понял вас.
Торопливо положив трубку аппарата, он разъединился с начальником штаба и попросил связистку соединить его со штабной землянкой, в которой находился Дымов, а когда тот ответил, приказал ему:
– Немедленно зайдите к Чуенко, товарищ Дымов.
Положив трубку, Батюшкин повернулся к Гэмпу, который сидел, прислонясь к стене и так высоко забросив ногу за ногу, что чуть не положил ее на стол. Казалось, он всецело погрузился в жевание своими огромными челюстями резинки и не обращал никакого внимания на телефонный разговор старшего сержанта.
– Господин Гэмп, – обратился к нему Батюшкин, – наш командир просит вас к себе.
Заметив входившего в землянку Дымова, Батюшкин распорядился:
– Проводите господина сержанта к майору Ратникову, товарищ Дымов.
– Слушаюсь, товарищ старший сержант! – ответил Дымов, прикладывая руку к пилотке и щелкая каблуками.
– Оки-доки! – развязно воскликнул Гэмп и не очень охотно поднялся со своей табуретки. – Гуд бай! Мы еще повидаемся. Прошу сигареты на память.
И, бросив на стол пачку сигарет, он вышел из землянки вслед за Дымовым.
– Баба з возу – кобыле легче, – усмехнулся Чуенко.
– Принесет же нелегкая такого гостя, – сокрушенно вздохнул Батюшкин, вытирая потный лоб.
– Э, да ты никак измок? – удивленно воскликнул Мгеладзе, глядя на мокрый лоб Батюшкина.
– Взмокнешь тут с вами, – смущенно улыбнулся старший сержант. – Знаю ведь я твой характер. Вся душа нараспашку. Восточное гостеприимство… Вот и подумал, было, что сейчас рассыпишься в любезностях перед союзником, болтнешь
Кивнув в сторону Чуенко, он добавил:
– За этого медведя я, правда, меньше боялся. Цэ хитрый хохол! Хотя и тут дрогнуло было сердце, когда американец к рации поперся. Однако тоже довольно ловко обошлось. А ситуация была щекотливая. Как-никак с союзником встретились. Тут уж хочешь не хочешь, а будь любезным, однако ж и ушки на макушке.
– Да вжеж не от велыкого к нам кохания тягнуть союзнычки з видкрытьем второго фронту, – убежденно заметил Чуенко. – Вид таких союзнычков всього можно ждаты. А що до плювальной майстэрности американьского сэржанта, то нэ знаю як чому иншему, а цыму искусству дуже добрэ навчылы його в калэдже. Шоб так гарно плюваты, трэба три чи пьять рокив тилькы то й робыты, що на вси инши науки наплюваты.
Капитан Чарльз Крокер лежал в тени густого кустарника неподалеку от своего «Боинга Би-17». С трудом приземлил он на рассвете тяжелый самолет на эту довольно ровную и достаточно твердую площадку, почти не повредив машины. Люди его экипажа в одних трусиках лениво копались теперь во внутренностях моторов, регулировали элероны и заделывали дыры в фюзеляже от попадания зенитных снарядов. Не обращая на них внимания, Крокер рассеянно следил за проворной пчелкой, перелетавшей с цветка на цветок.
«Чертовски рискованное положение, – невесело думал капитан, почесывая затылок, – сидеть тут с совершенно исправным самолетом и инсценировать неотложный ремонт… А ведь русские не такие простаки, чтобы не понять, в чем дело. Не случайно, верно, приходили утром советские офицеры предложить свою помощь в ремонте самолета. Советская контрразведка, может быть, уже догадывается об истинной причине вынужденной посадки «летающей крепости». Того и гляди, явятся сюда советские автоматчики…».
Крокер тяжело вздохнул и с досадой плюнул на пчелку, трудолюбиво собиравшую нектар с цветка почти под самым носом капитана.
Вспомнилось, как накануне вылета в этот последний рейс подошел к нему командир эскадрильи майор Кэттл и заявил, что полковник из «Офис оф стретеджикэл сервис»[1] собирается на его «фортрис» перебросить к русским «своего человека». Зная, какого рода делами занимается «Офис оф стретеджикэл сервис», Крокер не пришел в восторг от сообщения майора и попытался даже «открутиться» от подобного задания.
«А чего ты боишься, старик, – заметил ему на это майор Кэттл. – Ведь твое дело маленькое – посади свой «Би-сэвентин» в расположении русских да сделай вид, что ремонтируешь машину. Об остальном не тебе голову ломать. А выбор пал на тебя потому, что «фортрис» твоя больше остальных пострадала в последнем полете, так что внешний вид ее не должен вызвать подозрения у русских. Похоже будет, что ее в самом деле подбили».