По ту сторону границы
Шрифт:
– Но есть нюанс… - словно не соглашаясь, произнёс Смирнов.
– Ой, да брось ты! Может по пятьдесят грамм? – ударил себя по коленке генерал, внезапно сменив тему.
– Нет, - закачал головой полковник, - мне ещё на дальнюю заставу лететь, а на жаре развезёт даже от такого количества. Подождём до вечера. Я к тебе заеду – заодно обсудим пару вопросов взаимодействия с местными в части торговых связей. Заодно к тому времени мне доложат об очередной поездке на Станцию в контексте нашей операции.
Снова повисла пауза, лишь красный песок поблёскивал золотистыми
– Думаешь, мы зря это сделали? – спросил генерал.
Полковник прикоснулся пальцем к стеклу бутылки и "песок" мгновенно отреагировав, образовал горку там, где с другой стороны от него был палец. Он словно чувствовал человека, его тепло и кровь, даже сквозь стекло.
Полковник повёл пальцем вверх, и песок последовал за ним, будто металлическая стружка за магнитом.
– Голодный, - констатировал генерал.
– Не думаю, - возразил полковник и вздохнул.
– Ты знаешь, что я был против.
– Да, - согласился Евстафьев, - знаю. Но как иначе сдержать опасность, которая грозит нам, нашим семьям, да и вообще, кому я объясняю? Ты же погружён в тему ничуть не меньше моего, а может и больше. К тому же нам надо было сворачивать эту дурацкую войну с сайхетами, и это решение сыграло на то, что они пошли на переговоры. Нас было в разы меньше.
– И это они ещё не знают, что эту гадость притащили сюда мы.
– И надеюсь, никогда не узнают, - серьёзно сказал генерал. – Я даже думать не хочу, к чему утечка информации может привести! А ты тогда, надо признать, ловко раскрутил тему с их мифологией. Как там звали эту их богиню…
– Сехнет.
– Сехнет, - кивнул Евстафьев, - которой собственный бог-отец отрубил голову, чтобы спасти остатки человечества, и которая залила землю своей кровью. А кровь её превратилась в Красный песок…
– Да удачно всё тогда совпало, - согласился полковник. – И не важно, что большинство сайхетов сегодня верят в единого пророка-искупителя. Сила древних суеверий живёт в генетическом коде поколениями и передаётся на протяжении тысячелетий.
– Совпало ли, Стёпа? – загадочным тоном спросил генерал. – Я уже перестаю верить в совпадения и случайности. Иногда становится от этого не по себе. Думаешь, те гигантские скелеты в пустыне, не имеют отношения к этим созданиям?
Полковник лишь молча пожал плечами. Он легонько щёлкнул ногтём по стеклу и песчинки, устроив настоящий вихрь, заметались внутри сосуда, заставив его зашататься на столешнице.
В глазах генерала отразился неподдельный страх. Мало что могло его напугать, но Красный песок… он заставлял вздрогнуть любого. Кажется, ядерный взрыв казался ему чем-то менее опасным, учитывая, что он от «а» до «я» знал, что надо делать, чтобы выжить в случае ядерной войны. Долгие десятилетия Холодной войны между двумя сверхдержавами, когда они держали нацеленные друг на друга десятки мегатонных ракет, заставили относиться к ядерной бомбе, как к чему-то привычному и неизбежному.
Бутылка устояла, песок затих.
– Это нам не известно, - сказал Евстафьев. – Может, статься, что это обычные останки древних животных, которых просто вынесло на поверхность, как
– Уатэйев?
– Их самых. Вот такая скотина сдохнет, их объедят падальщики, а скелет останется. И не факт, что к этому имеет отношение красный песок. Но, согласись, получилось тогда красиво.
– Да, получилось красиво, - без особой гордости в голосе подтвердил полковник. – Только это же был не единственный фактор, который привёл к окончанию войны.
– Но с ним стало проще. И как заслон он тоже действует. В общем, Стёпа, ты меня знаешь, я считаю, что другого выбора у нас не было, а местные… местные, признаться, не сильно и страдают от этого песочка.
– Хм, - полковник с нескрываемым сарказмом улыбнулся, - не страдают, нет. Если не считать, что у них за эти годы сложилась новая мифология вокруг Красных песков. Однако, лечить чуму холерой – не самый разумный метод противодействия заразе.
– А ты смотри на это не как на чуму с холерой, а как на встречный пал, который останавливает лесной пожар. Ты же помнишь, что мы нашли в Снегах?
– Такое сложно забыть, - полковник устало и тяжело вздохнул, замотал головой и с силой растёр ладонями лицо.
– Иногда хочется забыть всё, с чем приходилось сталкиваться за свою жизнь. И начать всё с чистого листа. Просто вот, чтобы ничего об этом не знать, не помнить и не видеть. И нести свою службу где-нибудь в настоящем Афганистане или ещё где-нибудь на границе. Обычную военную службу, в конце концов. Или вообще тупо стоять у станка, а вечером идти домой. А утром – на работу и дожидаться, когда твои дети родят тебе внуков.
– Думаешь, Стёпа? – попытался подбодрить его генерал.
– Ты для того здесь и служишь, чтобы люди по ту сторону могли дождаться рождения внуков, в том числе, и ты, и я.
Глава 32
В один из дней мне всё-таки позволили посетить место захоронения Сетхара, обозначенное среди песков невысокой по пояс каменой стелой. Все четыре стороны обелиска несли на себе высеченные письмена, сообщающие, кто здесь похоронен, какому роду (семье) он принадлежал, когда он родился и когда погиб, при каких обстоятельствах, и чем вообще запомнился при жизни. Коротко и ясно, без лишних рассусоливаний.
Но был там и пассаж в отношении его чувств к Айюнар. Нет, она напрямую на памятнике не упоминалась, но то, что запись посвящалась именно ей, я не сомневался. Почему-то подумалось, что к этой записи приложил руку сам Сетхар, когда был ещё жив, так сказать, придумал себе некролог заранее. Не удивлюсь, что здесь существует подобный обычай. Что-то вроде сочинения стихов у самураев перед совершением сёппуку.
В каком-то смысле я был уязвлён тем, что это именно он защитил мою Айюнар ценой своей жизни, пока я отбивался от лезущих через стену дайхеддов. Помирать, конечно, я пока не хотел, но, получается, что в каком-то смысле мне уже не достичь уровня его жертвенности и самоотверженности. По крайней мере, пока. И ведь всё ради любви, получается.