По ту сторону границы
Шрифт:
– Вам известно о существовании Договора? – а вот этот вопрос уже был.
– Стало известно от вас. В смысле, от Айюнар, той, кто…
– Я в курсе, кто это, - перебил меня пожилой.
– В общем, узнал о существовании Договора только после того, как оказался здесь. Но до настоящего момента я с ним так и не ознакомился. Я уже отвечал на этот вопрос, - зачем-то добавляю я, хотя прекрасно понимаю, что задающих вопросы это ни разу не смутит. Они ещё неоднократно меня могут спросить на эту тему, с них станется.
Седой меланхолично вертит в пальцах монетку средних размеров, явно золотую.
– Как вы здесь оказались?
В общем, снова по кругу. Приходится повторять всё ранее сказанное.
– Прошёл тоннелем.
– Через горы?
– Да. Только мои горы и ваши они... в разных местах что ли находятся.
– Это понятно. То есть вы преодолели Великую Пустоту без помощи какого-либо средства передвижения?
– Если вы о том, что у нас принято называть космический корабль, то да, вернее, нет. Без использования. Я сам не понял, как так произошло. Я просто прошёл тоннелем, и оказался здесь. Я пытался вернуться, но не смог, меня всё время выбрасывало обратно. Почему так – не знаю.
Про себя же я отметил, что седой использовала термин «великая пустота», так он буквально переводился на русский язык. И что это мне даёт? Предположение, что наши миры, находятся в одной Вселенной, просто между ними действительно пролегают сотни, если не тысячи световых лет холодной темноты. Тут же вспомнил про Пустоту Волопаса – когда прочитал, и теперь мозг мне услужливо подкинул это название.
Но седой мог вкладывать в это понятие и совершенно другой смысл. Например, он имел в виду нечто совсем другое, что разделяет наши миры. И речь могла идти совсем не о космосе как таковом. Возможно, что расстояние между нашими мирами измеряется отнюдь не парсеках или световых годах.
– Вы в курсе, что согласно Договору вас могут казнить без последствий? – продолжал неспешно задавать вопросы пожилой.
– Теперь в курсе, - ответил я, а сам подумал, что уже устал от того, что мне в очередной раз напомнили о том, что моя жизнь висит на волоске и зависит исключительно от желания других людей.
– Я повторю, что был не в курсе существования того, что вы называете Договором. Я оказался здесь совершенно случайно.
– Да-да, это вы уже говорили, - произнёс седой и перебросился парой фраз с другим всё на том же неизвестном мне языке, вызвав у второго сдержанный смех. Вот не люблю, когда так делают.
– Кстати, многие из тех, с кем мы общались, сообщили, что вы довольно хорошо владеете нашим языком.
И на этих словах он перестал вертеть в пальцах монетку, вцепившись в меня взглядом. Мне показалось, что я его выдержал, и постарался максимально спокойно ответить.
– Для чужеземца я говорю, пожалуй, действительно хорошо, - что тут скажешь, похоже, меня подловили.
– В ваших интересах лучше больше так не делать.
– Как не делать? – цепляюсь за соломинку.
– Притворяться, что вы пытаетесь подбирать слова на сайхетском, - вот он, последний гвоздь в мой гроб. – Вы прекрасно понимаете наш язык и даже улавливаете скрытые смыслы фраз. Поэтому мы, - он небрежным жестом указал на второго, - говорим на нимейском, которого вы не понимаете.
Теперь понятно, откуда этот язык, которого
Седой что-то сказал второму на нимейском и тот, не задавая вопросов, покинул помещение. Я ощутил нутром, что это не просто так. Зачем отсылать того, кто может быть полезен, если я вдруг решу напасть и взять в заложники офицера? Тем более, что руки у меня не были связаны. Да, бежать мне не дадут, но кто его знает, что мне, Белому Дьяволу, стукнет в голову. Либо старший понимал, что ничего такого я предпринимать не собираюсь, и, откровенно говоря, был совершенно прав.
Либо хотел поговорить по душам. Что, конечно, может оказаться лишь одним из способов вытащить из меня полезную информацию.
– Я почти тридцать лет не видел никого из вас, - задумчиво произнёс седой, - и вот... появляешься ты. Говоришь, что оказался у нас совершенно случайно, но при этом с момента твоего появления регион страдает от активности дайхеддов, которой не замечали несколько лет.
– Понимаю, - соглашаюсь я. – Но это не значит, что это связано со мной.
– Может, и не значит. Может, всё это простое совпадение, - спокойным тоном прокомментировал он.
– Тем более, что наши с ними отношения вряд ли можно назвать дружескими. Однако где вы так хорошо выучили язык?
– У меня просто память хорошая, - ответил я, пытаясь ухватиться за соломинку. – Пока был здесь, слушал, запоминал. Айюнар помогала с переводом.
– Вадим, как это у вас говорится: при всём уважении, - он сделал паузу. – Так вот, при всём уважении, за несколько недель выучить так язык невозможно. Мы подняли записи с камер наблюдения, провели беседы не с людьми, которые с вами контактировали.
В суматохе последних событий я как-то совсем забыл, что передо мной далеко не отсталые бедуины. Похоже, что мой цирк с изображением акцента приказал долго жить.
– Так вот скажу я вам, Вадим, чтобы так говорить на сайхетском, надо не то что прожить в языковой среде несколько лет, надо чуть ли в ней не родиться, - снова пауза. – Ничего не хотите мне рассказать? Вадим, вы поймите, но как бы это банально не звучало, лучше вам сейчас всё рассказать мне, чем потом кому-то другому, кто не будет к вам столь благосклонен.
И что он хочет этим сказать? Что он как-то по особому относится ко мне? И что мне отобьют почки при первой же возможности, заставив взять на себя все грехи этого и моего мира? Что ему рассказать, если я толком сам ничего не знаю? Разве что… ну, а что я теряю?
– Я думаю, что я жил несколько лет в пограничном городке. В детстве, - уточняю я. – Но я не помню, чтобы меня обучали местным языкам. Я даже толком не был уверен, что жил здесь, пока не увидел городок собственными глазами. Это были всего лишь яркие, но обрывчатые детские воспоминания, я вообще думал, что мы жили где-то на юге.
– Да, - седой даже не изменил позы. Ему бы сейчас очень пошло затянуться сигаретой, так, для полноты образа, вот только я ни разу не видел курящего сайхета. – У вас есть такие места. Ваш мир хоть и отличается от нашего, но…