По ту сторону границы
Шрифт:
Мундир имел тёмно-песочную однотонную расцветку, небольшие позолоченные пуговицы с изображением символа сайхетов. Погонов не было. Но были нарукавные шевроны, в том числе всё с тем же символом, а также золотые ромбы на воротнике-стойке, которые, должно быть и служили обозначением звания.
Я даже невольно улыбнулся, когда увидел эти ромбы, так как сразу вспомнил обозначения воинских званий в РККА до того, как там ввели погоны. Удивительно, однако, как люди приходят к одним и тем же идеям даже если их разделяют глубины космоса или иные подобные границы между мирами.
Нимейцы,
На мой взгляд, однако, погоны всё-таки были гораздо практичнее и информативнее, учитывая их расположение на форме.
В общем, чем-то костюм напоминал военную форму какого-нибудь богатого ближневосточного государства, что и не удивительно, учитывая окружающий ландшафт. Было бы странно, если проживая в пустынных районах, военные бы носили форму цвета морской волны. Тут я вспомнил, как Айюнар рассказывала мне про океан, наличие которого, скажу честно, мне казалось чем-то нереальным, и мне подумалось, что там как раз форма может выглядеть несколько иначе.
В комнате кроме меня находились двое: один - старше меня лет на десять, если оценивать исключительно по моим субъективным критериям и представлениям о том, как должны выглядеть люди соответствующего возраста. Этого я уже видел. Второй был старше меня раза в два и тут никаких сомнений быть не могло. Он был седой, как лунь, и его седина на фоне довольно смуглой кожи медного оттенка, как и у всех сайхетов, выглядела, на мой взгляд, довольно необычно, но в то же время очень даже благородно. Егоя видел в первый раз.
При этом первый постоянно сверлил меня своими слегка прищуренными глазками, обрамлёнными в ажурную сеточку морщин. Поначалу я решил было, что это типа его такой способ давить на допрашиваемого - прищуриться и давить, давить взглядом, но быстро смекнул, что это его естественное выражение лица.
Второй, тот, что старший, молчал. Вопросы задавал младший. И начал он сразу по-русски, причём владел он языком на очень и очень хорошем уровне, практически, как Айюнар, что как бы должно было произвести на меня впечатление и с ходу отмести уловки с моей стороны по типу "моя твоя не понимать, сами мы не местные, поезд тронулся, а документы на той стороне остались".
Иногда он переходил на сайхетский. Иногда ещё на какой-то язык, которого я не знал, но который всё равно казался мне знакомым. Если наречие дайхетов, которое было близко языку сайхетов, я ещё мог распознать и примерно понять, о чём идёт речь, то этот язык для меня был тайной за семью печатями. Это была даже ни речь дайхеддов, которую я на слух не спутаю ни с какой другой.
Когда молодой переходил на это язык, старый довольно улыбался и отвечал на нём же. Вот же твари! Ведь они точно меня обсуждают! Просекли, что я по-ихнему соображаю, и решили перейти на язык, который мне точно будет не понятен. Можно хоть что говорить – всё бесполезно, ничего не пойму.
И этот момент заставил меня в очередной раз задуматься о том, что моё понимание языка сайхетов вовсе не магия.
Ничто не появляется из ниоткуда и
– Вы знали, что раньше здесь было полно зелени и было много озёр? – внезапно прервал мои размышления седой, обратившись ко мне на языке сайхетов.
Что это? Местный смершевец пытается завести со мной беседу на отвлечённые темы? Хочет наладить контакт? Что-то мне это совсем не нравится. Реально, ничего хорошего это не предвещает.
– Нет, - отвечаю на его же языке. – У меня просто не было возможности ознакомиться с историей вашего мира, тем более такой древней.
– Понимаю, - кивает. – Тем не менее, это так, и здесь далеко не всегда была такая пустыня, как сейчас.
– Возможно, - отвечаю я.
– В моём мире была примерно такая же ситуация. Наскальные рисунки, те, что сохранились от древних людей, говорят, что там, где сейчас почти безжизненная пустыня, раньше были чуть ли не джунгли.
– Правда?
Пытаюсь сообразить, к чему эти беседы на отвлечённые темы. До этого мне задавали конкретные вопросы, которые иногда повторялись в разных вариациях, чтобы проверить правдивость предыдущих ответов, но в целом они были по делу.
Я стараюсь говорить размеренно, старательно подбирая и, в то же время, коверкая сайхетские слова, чтобы не демонстрировать чрезмерного знания языка. Однако, если они успели опросить людей в крепости, то те могли показать, что нормально говорить я стал очень и очень быстро.
Даже не знаю, прокатит ли такой спектакль.
– У вас тоже есть пустыни? – продолжает благородный старик в мундире.
– Куда же без них, - пожимаю я плечами. – Обширные территории моей планеты занимают именно пустыни. На каждом материке есть. Один так и вообще практически полностью состоит из пустыни.
– Это вы Австралию имеете в виду? – спросил он и задержал на мне взгляд несколько дольше, чем обычно делал до этого.
Вот значит как? То есть мне не было никакого смысла скрывать что-то о географии моего родного мира. Сайхеты, похоже, знали о нём даже больше, чем я мог предполагать.
– Да, - осторожно отвечаю я, - вы хорошо осведомлены о моём мире.
– У наших народов был богатый опыт общения, - произнёс он, как мне показалось, с какой-то двусмысленностью, как будто хотел сказать что-то ещё, но намеренно удержался.
– Почему ушли ваши люди?
Вот! Снова пошла конкретика, но раньше этих вопросов не задавали.
– Не знаю, - и я действительно не знал. Здесь мне скрывать было нечего, думаю, я бы даже с успехом прошёл испытание на полиграфе.
Почему ушли пограничники – бог знает! Или чёрт. Не знаю. Ушли и ушли, значит, были на то причины, или у них не было выбора. Причин может быть множество, но ни одна из них мне достоверно не известна.