По ту сторону границы
Шрифт:
А потом у тебя появились новые документы. И новая жизнь.
***
Кто-то считает, что люди, достигнув определённого возраста, не меняются. Кто-то, напротив, считает, что меняются, и даже очень.
Что бы сказали о тебе твои родные и знакомые, будь у них возможность увидеть тебя сейчас? Вот прямо в эту минуту?
Наверняка бы не признали тебя, наверняка бы стали креститься и просить заступничества у высших сил, независимо от того, насколько бы они являлись верующими.
Да, наверное, ты и сам бы осенил себя крестным знамением, если
Кровь пропитала песок, а последний налип на ошмётки плоти и обрывки одежды, разбросанных вокруг. Тела различной степени сохранности валялись то тут, то там. Раненые дертейи издыхали, подёргивая своими длинными конечностями.
Запах крови и мяса, горелого и сырого.
Лагерь дайхеддов был уничтожен, как и сами кочевники. Да, они были хорошо вооружены, но у нас было оружие получше - информация. Информация о том, как к ним подобраться до того, как они смогут организовать хоть какую-то оборону. Хотя пострелять всё-таки успели, и пара наших бойцов получила ранения средней тяжести. Благо идти пешком обратно не надо, нас заберёт вертушка.
Самое трудное - оставить хоть кого-то в живых, чтобы тот рассказал о произошедшем. И не важно, поверят ему или нет, главное - зародить зерно, которое потом, без сомнения, прорастёт в умах дайхеддов. А уж о том, чтобы пророщенный росток в итоге дал необходимее плоды, надо будет позаботиться. Если за огородом не следить, он обязательно зарастёт сорняками.
Выбрать того, кто расскажет о случившемся другим - настоящая проблема. В горячке боя сделать это бывает просто невозможно. Почти невозможно.
Нет, здесь не было тех, ради кого, полковник Смирнов приказал взять своим людям прицелы и бинокли со специальными вставками. Здесь не было тех, кого в Комитете называли странниками. Здесь были обычные, как их называли сайхеты, дайхедды – обритые наголо и растатуированные кочевники.
Хорошие татуировки, цветные, с преобладанием красного и чёрного, таким узорам однозначно позавидовал бы какой-нибудь абориген из Новой Зеландии. А это значит, что перед ними не просто залётные хлопцы, а самые что ни на есть воины. Чем больше тату, тем выше авторитет, а последний у дайхеддов зарабатывается только одним – войной. То что война для них – в большинстве своём означает налёт на какое-нибудь племя или караван сайхетов, дело второе.
Живыми захватить удалось пять человек. Уцелевшие дайхедды со связанными за спиной руками стоят перед тобой на коленях в ожидании своей участи, которой никто бы не позавидовал. Особенно в среде дайхеддов. Гибель в качестве пленника, без оружия в руках – позор. Таких воинов Сехнет ещё подумает, принимать ли в свои чертоги. Толку от таких пленников не много. Они попытаются выжать максимум из своей смерти, чтобы получить благословение своего бога.
Как и ожидалось, допрос по горячим следам ничего не дал. С большой долей вероятности не даст и потом, когда будут использованы спецсредства. Эти ребята умеют терпеть боль, умеют контролировать своё сознание, даже когда все рецепторы вопят от боли.
Сехнет
Нет, здесь не было тех, ради кого ты брал цветные фильтры. Их здесь не было. Ты уже несколько раз на всех посмотрел, но ИХ не нашёл. Неужели эти кочевники забрались сюда по своей воле? Они были прекрасно осведомлены о Договоре и понимали, что зайдя на эту территорию, они рискуют расстаться с собственными жизнями. И никакой сайхет не вступится за них. Не потому что у дайхеддов и сайхетов довольно натянутые отношения и первые думают, что вторые неправомерно кочуют по их землям, нет… Для сайхетов договор – всё. В буквальном смысле. Они его блюдут, если кто-то его нарушил – это его проблемы.
В чём-то ему было их даже жаль. Но лишь в чём-то. В остальном он понимал, что дайхедды – враги, которые не признают ничего, кроме силы. Но когда они её признают, они, как правило, умирают. Такой у них кодекс. Историки связывают это с событиями времён, которые у нас назвали бы ранним средневековьем, хотя в этом мире шаблоны земной истории не всегда работают корректно. То, что здесь принято называть средневековьем у нас вполне бы сошло за эпоху возрождения.
Что могло на них так повлиять? То самое сражение, что произошло более тысячи лет назад? То, что последовало за ним? На Земле люди переживали и более серьёзные катастрофы, а тут... Впрочем, кто мы такие, чтобы мерить их по себе. Они такие, какие есть.
В чём-то ты даже восхищаешься дайхеддами.
С сайхетами можно вести дела, даже после всего, что между вами произошло, а дайхедды – принципиальные. Кто-то из твоих людей назвал их заложниками своих принципов, и отчасти это было верно. Пожалуй, в большей части.
Дайхедды – что-то вроде японских самураев, замешанных на культуре викингов, и приправленных кочевыми устоями.
Они могут признать поражение, и даже воспевать его, но это должно было быть воистину поражение героическое.
Как то, что случилось в их истории тысячу лет назад? Когда они выступили против сайхетов на стороне…
Впрочем, какая сейчас разница, на чьей стороне сражались предки этих пленников?
Зверь насытился. Ему сейчас не до еды, если только поиграть, но вроде, как и этого не хочется. Он ушёл, здесь и сейчас только ты, только твои мысли, только твои желания, только твои действия.
И ты стоишь весь в крови врагов, и с металлическим привкусом во рту.
– Ну что, будешь говорить?
– слова, произнесённые на языке дайхеддов, заставляют пленников встрепенуться, они явно не ожидали того, что услышат от иномирцев звуки собственного языка.
– Подумайте, есть ли смысл молчать.
– Ты - пришелец! Ты - зло! Говорить с тобой - грех!- словно выплюнул один дайхеддов и закашлялся кровавым кашлем. Ещё бы, с его-то травмами.
– Но ты говоришь, - спокойно ответил ты и сделал пару шагов в его направлении.
– Зачем вы здесь? Кто вас отправил?
– Это - наша земля!
– процедил сквозь зубы другой.
– У нас нет нужды спрашивать у кого-то разрешения!
– Это Сайхет-Дейтем, - спокойно произнёс полковник.
– Вы здесь находитесь только потому, что вам позволяют здесь находиться.