По ту сторону границы
Шрифт:
Пару раз генерал видел полковника в таком состоянии, и ничем хорошим тогда это не закончилось. Смирнов словно что-то предчувствовал. Или предчувствовал не он, а его симбионт, которого сам Смирнов обычно называл Зверем. Но от этого лишь больше становилось не по себе. Генерал отмахнулся от тревожных мыслей. В конце концов, они не имеют права быть суеверными и должны опираться исключительно на материальные факты.
Проблема со снабжением действительно имела место быть. Как ни крути, экономические проблемы в стране сказывались и на снабжении базы. Вчера они, например, рассматривали вопрос о внеплановой отправке на Землю всего гражданского персонала (а
Кроме всего прочего товары, предусмотренные для обмена с сайхетами, тоже поступили не в полном количестве. Да чего уж там скрывать – пришло чуть больше половины! Тут уж любой мог впасть в уныние. К тому же, командование базы всегда старалось держать некоторый запас товара, чтобы иметь возможность манёвра на переговорах с сайхетами, а тут всего хватало почти впритык, чтобы выполнить уже имеющиеся договорённости с аборигенами. А если какой форс-мажор, то, что тогда?
Тут бы любой загрустил.
Полковник подошёл своей обычной походкой, по которой даже нельзя было навскидку предположить, что одну ногу ему заменяет протез. Правда, очень хороший, сделанный их легких сплавов по индивидуальному чертежу.
Старые товарищи обменялись рукопожатием, Смирнов снял панаму и, смяв её, вытер пот со лба. Да, сегодня было как-то особенно жарко, и то и дело налетающий ветерок со стороны пустыни не давал облегчения, так как приносил разогретые массы воздуха. То ли дело, когда ветер дул со стороны гор, тогда становилось гораздо легче, вот только такой ветер если и дул, то делал это обычно ночью, и то не каждые сутки
– Да этого-то стоило ожидать, - полковник сделал рукой неопределённый жест. – Боюсь, что дальше будет только хуже. Трудно вести тайные операции, когда на обычную жизнь денег не хватает. Тут никакие приписки и подтасовки не спасут. Чтобы изменить ситуацию, нужны решительные меры, и чем дольше мы ждём, тем меньше возможностей у нас для этого остаётся.
Генерал Евстафьев понимал, куда клонит полковник, он и сам об этом часто думал в последнее время, но как человек военныйдававший присягу всячески отгонял от себя эти мысли.
– Если не делать ничего, то в какой-то момент мы пройдём точку невозврата, Миша.
Генерал молча водил челюстью из стороны в сторону.
– У нас другие задачи, Миша, - наконец сказал он. – Комитет знает что делает.
Полковник посмотрел на генерала. Нехорошо как-то посмотрел.
– Комитет - это мы, - негромко, но решительно, произнёс Смирнов.
– Мы уже давно не просто армия, флот или спецслужбы. Мы давно уже стали чем-то другим.
– Но мы не перестали быть офицерами, - таким же спокойным тоном сказал, но как отрезал, генерал. Стало понятно, что дальше в этом направлении вести беседу не имеет смысла. По крайней мере, пока.
Они молчали, стоя у «уазика» и наблюдая за обычной суетой у ангаров.
Очередная двойка вертолётов - Ми-8 с десантом и Ми-24, известный по натовской классификации как "крокодил", поднимались в воздух, поднимая винтами клубы мелкой пыли, которая лезла в глаза и нос, и, разгоняя не весть откуда набежавшие перекати-поле. Машины уходили на очередное патрулирование зоны ответственности пограничников, на поиски случайно или нарочно забредших в неё кочевников, или ещё каких
Смирнов, глядя на улетающие машины, про себя понадеялся, чтобы на этот раз обошлось без лишних приключений и экипажи с десантом вернулись без потерь и с полным боекомплектом.
– Или ты из-за провала нашего плана такой смурной? – вдруг спросил генерал.
На удивление Евстафьев воспринял ситуацию с потерей контакта среди сайхетов, которым сама того не подозревая являлась племянница одного из командиров сайхетов, довольно спокойно. Сначала, конечно расстроился, но потом достал из ящика бутылку грузинского коньяка и щедро разлив по бокалам, протянул один из них Смирнову. А потом сказал, что вообще не рассчитывал хоть на какой-то успех, и план действий предложил больше от отчаяния, вызванного острой нехваткой информации о внутренней кухне сайхетов. К тому же, как оказалось, на него давили из Москвы, требуя новых данных и то, что им вообще удалось провернуть такое дело, сыграло им на пользу и повысило их авторитет в глазах остального Комитета. Тем более, что полученная информация на самом деле обладала нешуточной ценностью. Однако, в условиях максимальной закрытости сайхетов и прочих аборигенов, любая информация могла показаться ценной.
Вот парня (как его, Нечаев, кажется, Руслан) генералу было чисто по-мужски и даже по-отечески жаль. Такая любовь! Такая любовь, и всё коту под хвост! Согласно донесениям, Нечаев не смирился с тем, что его отстранили от сопровождения составов на станцию, где осуществлялись контакты с аборигенами. Но и отправлять его обратно на Землю тоже было рискованно. Если не смирится, то единственный путь, который ему уготован, это психушка.
Но, похоже, что Смирнова беспокоил даже не относительный провал их операции по внедрению.
– Только не говори, что у тебя опять предчувствие, - произнёс генерал.
Смирнов лишь кисло улыбнулся.
– А наш гость? Заговорил? – наконец, спросил генерал, и стало понятно, что эта проблема беспокоила Смирнова даже больше, чем та же очередная недопоставка с Земли.
Полковник покачал головой. По всему выходило, что у него и его группы специалистов заканчиваются методы воздействия на чужака, а эффективной отдачи как не было, так и нет.
– Эта тварь словно отключилась, - хмуро сказал он и на этот раз вытер пот уже платком, который извлёк из кармана. – Он не реагирует даже на прямое физическое воздействие.
– Так может он кони двинул? – логично предположил генерал.
– Нет.
– А если?.. – начал было Евстафьев.
– Вскрыть мы его всегда успеем, - сморщился Смирнов. – Хотелось бы использовать его более разумно, а не пускать арабского скакуна на колбасу.
– Ну, ты думай, - обнадеживающе сказал Евстафьев. – Ты у нас головастый, и люди твои такие же, уверен, придумаете что-нибудь.
Но по лицу полковника явственно читалось, что он готов сейчас на любое самое безумное предложение, лишь бы оно помогло, что называется, разговорить странника.