По ту сторону озера
Шрифт:
Дана принимала все нужные лекарства, за приемом которых я следила так же строго, как и мама. Я расписывала время приема и необходимое количество раз принятия таблеток на листочке, прицепив его к холодильнику. Сейчас шёл в действие арипипразол.
Это лекарственное средство действовало на неё с переменным успехом. Иногда Дана говорила, что сердце у неё стучит словно бешеное. Из-за этого она не может больше спокойно спать.
«Я слышу его через свою кожу. Оно как будто часы на старой башне. Всё
Время от времени «выходки» Даны, как их небрежно называла мать, переставали пугать меня. Она прекращала видеть затейливые образы и ненадолго становилась снова нормальной. Но что на самом деле, значит, быть нормальной и смогла ли бы она снова ею стать? Ответ лежал на поверхности.
Лето было относительно спокойным временем года перед тем, как события в нашей семье стали разворачиваться не самым лучшим образом. Здесь стоит упомянуть главное слово «относительно». Ведь я работала действительно много и домой забегала изредка лишь для того, чтобы поспать.
Дана заканчивала очередной учебный год, а время с друзьями стала проводить в разы меньше. Кажется, что к тому лету, у неё вообще не осталось больше друзей. Иногда, приходя домой, я находила её совершенно одну в ванной комнате.
– Ты так и будешь здесь сидеть? – спросила я, облокотившись о стену.
– Мне здесь хорошо.
– Может на улицу выйдешь? Сходим вместе в магазин, посмотрим какие-нибудь вещи.
– Я не хочу в магазин.
– А чего ты хочешь?
– Посидеть в ванне.
Я могла бы сказать, что Дана ведет себя просто как упрямый подросток, если бы она только не сидела в чугунной ванне, полностью наполненной водой, в домашней одежде со своим телефоном в левой руке.
– Ты испортишь вещи.
– Серьезно?
– Да. Или замкнет тут что-нибудь. Вода и электроприборы – это очень плохая совместимость, знаешь ли.
– Без тебя не знала.
Её поведение становилось странным и местами даже грубым, а она производила впечатление отстраненной и тихой, одним словом, закрытой личности.
Если мы даже и выбирались семьей в торговый центр, то младшая сестра просто могла смотреть на связку бананов в продуктовом отделе в течение минут десяти. Вокруг проходили люди, обращая на неё своё внимание и перешептываясь между собой.
– Ты на что смотришь? Других пугаешь, – шикала я, потянув её за рукав.
– Как они могут есть это?
– А что не так с бананами?
– Они же все червивые. Видишь, по ним ползают жуки.
Я взглянула на фрукты, которые были абсолютно чистыми и расстраивалась из-за сестры ещё больше.
– Там ничего такого нет. Они свежие.
– Да где они свежие, Тори?!
Переубедить её было невозможно, как и разумно и адекватно разговаривать. Она видела, то, что видела или хотела видеть. По крайне
Определенные случаи приходилось скрывать от матери, так как я не хотела, чтобы сестре увеличивали дозу медикаментов, иначе она бы совсем оторвалась от реальности.
Одним теплым деньком, когда я вернулась с работы, Дана стояла на кухне напротив холодильника, уперев руки в боки с недовольным лицом.
– Так ты мне дашь открыть холодильник? – серьезно спросила она. – Что значит, нет!? Я хочу этот чертов йогурт!
– С кем ты говоришь?
Я стояла в проходе, держа сумку, в которой была уже новая порция таблеток, прописанных психиатром.
– Ни с кем!
Дана поспешила выйти из кухни через гостиную.
– Я только что могла лицезреть, как ты злишься на наш холодильник!
– Тебе показалось.
– У меня не настолько плохое зрение!
– А стоило бы провериться.
– Тебе старое лекарство не помогает.
– Помогает.
– Кто был в этот раз?
– Кто был, кто?
– Кто не дал тебе добраться до йогурта?
Дана молчала на протяжение нескольких секунд, а потом еле слышно произнесла:
– Лея.
– Кто такая Лея?
– Девчонка с цветами в волосах. Она любит диетические йогурты также, как и я. Но вот сучка! Не позволяет мне съесть хотя бы один!
Я решила ничего ей не отвечать, опустив глаза в пол. Моя сумка тянула меня вниз к ламинату.
– Что? – сестра выглядела раздраженной.
– Не говори с ней.
– Прикажешь мне просто молчать?
– Да!
– Это не поможет.
– Может если ты не захочешь с ними общаться или видеть их, или просто перестанешь их замечать, они уйдут!
– Ты разве перестаешь замечать своё родимое пятно на правой руке, когда моешься?
– Это совсем другое!
– Мои бредни.
– Какие бредни?
– Да, Тори, бредни.
– Что? О чем ты говоришь?
– Я знаю, как вы их называете с мамой и не могу их не замечать.
– Мы их так не называем!
– Они мои родимые пятна.
– Мы их так не называем!
– Я бы с удовольствием была бы такой, как ты. Увы.
– Я не хотела ссориться!
– Тогда не спрашивай меня больше. Ни о чем.
– Я не могу это просто игнорировать.
– Тогда помолись обо мне ещё раз.
Алогия проявлялась местами. В какие-то дни, она разговаривала со мной, в какие-то молчала как рыба. Случай с холодильником один из малочисленных, когда она выдавливала из себя длинные предложения. Однако могу вас обрадовать данный побочный эффект в дальнейшем не проявлялся столь сильно. Ему даже посчастливилось исчезнуть в дальнейшем из жизни сестры.