По ту сторону стаи
Шрифт:
– Близзард-Холл полон сюрпризов. Защита исчезает только тогда, когда умирает тот, кто владеет поместьем - то есть я, - с усмешкой пояснила она.
– Вы ведь не надеетесь, что я со дня на день скончаюсь в ужасных муках?
По поместью можно было блуждать кругами хоть до второго пришествия - и всё равно не продвинуться дальше ворот.
Девушке по имени Китти повезло: Близзард не говорила никаких слов, не совершала никаких действий - просто неожиданно Китти упала и лежала на полу совсем как живая. Только мёртвая. Это была быстрая и не мучительная смерть - хозяйка торопилась: за минуту до этого она уже собралась уходить и стояла
Зато когда это случилось во второй раз, она никуда не торопилась.
– Какая прелесть, - нежно говорит она виновной, девушке-студентке, которую зовут Энн. Точнее, уже звали, - думает про себя Долорес, ни секунды не сомневаясь, чем кончится дело.
– Ты ведь знаешь, дорогая, что тебя ждёт за это?
Энн замирает и зажмуривается, готовая встретить свой конец.
Близзард смеётся. Её прищуренные глаза холодны, и взгляд острый, как кинжал. Они видят это через полуоткрытую дверь в её комнаты, где происходит разговор. И дверь закрывается.
Долорес не знает, что там происходит. Через пятнадцать минут хозяйка выходит. Она одета в своё любимое платье, отороченное горностаем. На чёрном шёлке ничего не видно, но мех, которым украшен подол, слипся от крови.
– Уберите там, - небрежно бросает хозяйка и уходит. На губах у неё полуулыбка, и она говорит с придыханием.
Сьюзен и Долорес до ночи отмывают хозяйкину спальню. Стены забрызганы чуть не до потолка. Кровь везде. Долорес даже кажется, что она летает в воздухе в виде крошечных шариков. Их обеих тошнит, и они по очереди выбегают вон, чтобы отдышаться. На то, что осталось от Энн, они стараются не смотреть - да там и смотреть-то уже не на что. Под конец появляются несколько челядинцев-подменышей под предводительством важного управляющего, и заканчивают работу. Долорес не сомневается, что это хозяйка всё-таки сжалилась над ними и отдала приказ, иначе откуда бы тут взяться управляющему?
Больше попыток побега никто не предпринимает.
Сьюзен хорошо готовит; хозяева любят разнообразить свой стол.
А Долорес назначена камеристкой хозяйки. Близзард говорит ей об этом вечером, вызвав через надутого - от сознания собственной значимости - управляющего к себе в комнаты.
Долорес заходит. Близзард полулежит на диване и держит в руках письмо со сломанной печатью Семьи Легран. Судя по всему, ей скучно. Должно быть, письмо развлекло её, но Долорес не думает, что надолго, и уже опасается, что хозяйка сорвётся на ней, но нет: на сей раз буря проходит стороной.
– Долорес, - начинает Близзард, - ты живёшь здесь более полугода. Это значит - гораздо дольше, чем твои предшественницы. Возьми, - говорит она, и на столик падает семь полновесных мешочков с золотом - один за другим.
Долорес молчит. Она не знала, что рабам положено жалованье.
– Я держу своё слово, - объясняет Близзард.
– Это не значит, что ты можешь уйти отсюда по своему желанию прямо сию секунду. Прежде всего потому, что ты меня устраиваешь. Ты не болтаешь, делаешь ровно то, что велено и хорошо знаешь своё место. Но это и не значит, что ты не уйдёшь отсюда никогда. Если будешь достаточно умна и дальше... и не вынудишь заморить тебя до смерти, - смеётся она, - то в один прекрасный момент у тебя есть шанс подняться на ступень выше.
Долорес потрясённо молчит.
– Таким, как мы, иногда нужны жёны - иначе нам грозит вырождение, -
– Ты никогда не вернёшься обратно, но будешь отнюдь не кухонной девчонкой, а хозяйкой дома - а, может, даже поместья. Это разные вещи.
– Благодарю, миледи, - наконец, догадывается сказать Долорес, снова живо вспоминая сказки о народце из холмов.
Близзард кивает. И взгляд, оказывается, не всегда острый, как кинжал; сейчас у неё просто обычные человеческие чуть усталые глаза.
– Я позову тебя завтра, когда понадобишься, - говорит она и отпускает Долорес.
– Наказывать чаще будут, - вздыхает Сьюзен, когда Долорес приходит на кухню и сообщает новость.
– Она же чокнутая. Одно утешение - это хотя бы не мадам Легран.
– А что?
– шёпотом спрашивает Долорес.
Шёпотом - потому как не хочет лишних неприятностей. И так жизнь не сахар. И, хотя в этом доме от них секретов нет, - они всё равно не пойдут никуда и не расскажут никому, как вот этот стол, или стул, или любое другое имущество, - но Долорес не думает, что хозяйка обрадуется, узнав, что о ней или тем более о леди Лене сплетничали.
– Я слышала... ну, то есть я прочла в старой газете - она сидела в крепости Утгард, в той самой, которая в Межзеркалье. Тут хочешь не хочешь, а психом станешь.
– А хозяйка?
– Долорес замечает, что рядом столпились подменыши.
– И хозяйка тоже, но хозяйка...
– начинает отвечать Сьюзен, но не успевает договорить, опасливо косясь, не слышит ли кто, хоть бы даже управляющий - а Долорес вдруг с ужасом понимает, что именно он и донесёт, потому что как раз управляющего-то рядом и нет. И в этот момент в кухню входит Близзард.
– Вон, - тихо говорит она Долорес.
Та ёжится и, ежесекундно оглядываясь, быстро уходит в свою комнату...
Да, они рабы, и их положение хуже, чем у подменышей - потомков фейри, которых вполне устраивало, что их покупают и продают. "Если заподозришь, что это не твой ребёнок, а подкидыш - быстро сажай его на лопату и суй в печь", - вспоминает Долорес слова бабушки, и ей становится не по себе. Тот же управляющий расшибётся ради хозяев в лепёшку, потому что он донельзя рад тому, что его выучили, поставили над всей прислугой и доверили имение. Теперь он стоит целую кучу монет и принадлежит одной из самых знатных Семей Британии, а не мёртв и не странствует с бродячим цирком в качестве ярмарочного уродца. И Долорес понимает, что после этой их "войны крови" она, да и любой другой человек, попавший в ловушку очарованного замка, сто раз горько пожалеет, что не умер в детстве и не попал под машину до того, как встретился с хозяйкой.
Она опасливо тыкает пальцем тугой мешочек с золотом, а потом, даже не развязав и не заглянув внутрь, убирает подальше жалованье, которое, похоже, может превратиться в её приданое, размышляя - было или не было то объявление в газете подобием красивой сургучной печати, которую она по глупости лизнула в детстве?
Ей жалко кухарку, чьи вопли разносятся по всему поместью, но ничего не поделаешь. Здесь такие правила игры, и она давно уже смирилась с ними. В окно светит луна, и Долорес видит невдалеке тёмные деревья подъездной аллеи, а за ними - верхушки сосен уже того, другого мира, вернуться в который - хоть когда-нибудь - её мечта. Она разбирает постель, аккуратно складывая на стуле покрывало, а затем и свою одежду, со вздохом бросает последний взгляд в окно и ложится спать.