По воле судьбы
Шрифт:
— Которую им долго придется ждать, — ухмыльнулся Литавик.
— Нет, действуй более тонко! Заговаривай зубы легатам Цезаря, проси их совета, даже выступи с армией! Я уверен, ты найдешь правдоподобное объяснение, почему твое войско так до них и не дошло. — Новый царь галлов, который пока называл себя так лишь в мыслях, бросил на собеседника испытующий взгляд. — Но кое-что нам надо обговорить. И прямо сейчас, чтобы потом избежать взаимных упреков.
— Ты о бойях, — догадался
— Именно. Шесть лет назад Цезарь отправил гельветов обратно, в пределы их прежних владений, но племени бойев позволил остаться у нас по просьбе эдуев, которым хотелось отгородиться от арвернов прослойкой. Они поселились на территории, которую мы, арверны, считаем своей. Но ты сказал Цезарю, что она ваша. А я полагаю, Литавик, — возвысил голос Верцингеториг, — что бойи должны быть согнаны с нашей земли, которая вновь отойдет к нам. Эдуи и арверны теперь союзники, и в прослойке нет необходимости. Скажи, ваши вергобреты не будут возражать против этого?
— Не будут, — ответил Литавик. — Земли большого значения не имеют. После этой войны мы, эдуи, возьмем себе земли ремов. А арверны могут утвердиться во владениях предателей лингонов. Ты на это согласен?
— Согласен, — усмехнулся Верцингеториг.
Он опять обратился к угрюмо помалкивавшему Катбаду.
— Почему не явился царь Коммий?
— Он будет здесь не раньше чем летом, сплотив вокруг себя всех западных белгов, оставшихся в живых.
— Цезарь оказал нам услугу, коварно попытавшись убить его.
— Это не Цезарь, — презрительно возразил Катбад. — Я думаю, все спланировал Лабиен.
— Ты, кажется, симпатизируешь Цезарю?
— Совсем нет, Верцингеториг. Но слепота не достоинство. Если ты хочешь победить Цезаря, постарайся его понять. Он может осудить галла и даже казнить, как Аккона. Но он посчитает позором пойти на предательство. В случае с Коммием он ни при чем.
— Суд над Акконом был нечестным! — сердито крикнул Верцингеториг.
— Да, безусловно, — твердо сказал Катбад. — Но он был законным! Признай хотя бы это за римлянами! Они любят, чтобы все выглядело пристойно. Они живут в рамках правил. И Цезарь — прежде всего!
О разгорающемся конфликте Гай Требоний узнал от Литавика, галопом примчавшегося к нему из Бибракте.
— Война между племенами! — сообщил он Требонию.
— Но не против нас? — уточнил Требоний.
— Нет. Между арвернами и битуригами.
— И?
— Битуриги послали к эдуям за помощью. У нас с ними, видишь ли, есть договор.
— И что же эдуи?
— Они намерены их поддержать.
— Тогда почему ты пришел с этим ко мне?
Литавик округлил невинные голубые глаза.
—
— Что ж, я им за это благодарен. — Требоний озабоченно покусал нижнюю губу. — Если это ваше внутреннее дело и не касается Рима, тогда соблюдай договор, Литавик. Пошли помощь битуригам.
— Ты чем-то встревожен?
— Скорее, удивлен. Что случилось с арвернами? Я думал, Гобанницион и его старейшины настроены мирно.
И тут Литавик совершил первую ошибку: он выглядел слишком беззаботным и говорил слишком беспечно.
— Гобаннициона уже нет! — бросил он. — Арвернами теперь правит Верцингеториг.
— Правит?
— Ну, может быть, это чересчур сильно сказано, — спохватился Литавик и перевел все в шутку. — Он у них — вергобрет без коллеги.
Требоний засмеялся. И продолжал смеяться, провожая Литавика. Но сразу стал серьезным, как только тот ускакал, и пригласил к себе Квинта Цицерона, Гая Фабия и Тита Секстия.
Квинт Цицерон и Секстий командовали двумя легионами из тех шести, что располагались вокруг Агединка, а лагеря двух легионов Фабия размещались на землях лингонов, в пятидесяти милях от владений эдуев. Фабий оказался в Агединке случайно. Он объяснил, что приехал развеять скуку.
— Считай, что развеял, — мрачно сказал Требоний. — Галлы что-то затеяли, а нам о том ничего не известно.
— Но это старые счеты, междоусобица, — отозвался Квинт Цицерон. — Вот они и воюют.
— Зимой? — Требоний забегал по комнате. — Меня заботит Верцингеториг. Ни с того ни с сего арверны утратили дальновидность и сделались по-юношески импульсивными. Я не понимаю, что это значит. Вы ведь помните Верцингеторига? Похоже ли на него ополчаться против своих?
— Еще как похоже, — сказал Секстий.
— Я думаю так же, но и ты прав, Требоний, — вмешался в разговор Фабий. — Зима для войны — неудобный сезон.
— Кому-нибудь что-нибудь доносили?
Трое легатов покачали головами.
— Это само по себе уже странно, если вдуматься, — сказал Требоний. — Обычно зимой от доносов и жалоб начинает звенеть в ушах. О скольких заговорах против Рима мы узнаем в эту пору?
— О десятках, — усмехнулся Фабий.
— А в этом году — тишина. Они что-то замышляют, клянусь. Жаль, что здесь нет Рианнон! И Гиртий нам тоже бы пригодился!
— Я думаю, — сказал Квинт Цицерон, — нам следует снестись с Цезарем. — Он улыбнулся. — Тайно. Возможно, не оборачивая депешу вокруг копья, но определенно не открыто.