По воле судьбы
Шрифт:
— Они в Кремоне. Послезавтра прибудут.
Вошел Гиртий. По своей занятости он ел урывками, не тратя времени на застолья.
— Цезарь, это от Гая Требония. Срочно.
Цезарь мгновенно выпрямился, скинул ноги с кушетки и протянул руку за свитком. Сломал печать, развернул, быстро прочел.
— Планы меняются, — спокойно сказал он. — Как это случилось, Гиртий? Сколько времени шло письмо?
— Всего шесть дней. Фабий послал двух хороших наездников, снабдив их деньгами и чрезвычайными полномочиями. Они не мешкали.
— Действительно. Да.
Цезарь вмиг стал другим — перемена, отлично знакомая Гиртию и Дециму Бруту, но не Луцию. Куда подевался утонченный аристократ? Кузен стал решительным, собранным, как Гай Марий.
— Мне нужно оставить здесь письма для Мамурры с Вентидием, так что я ухожу в канцелярию. Децим, позаботься, чтобы утром пятнадцатый легион был готов к выступлению. Гиртий, займись провиантом. Он будет нам нужен: в Лигурии мало еды. Запасись пищей на десять дней, хотя, надеюсь, путь до Никеи не займет у нас столько времени, если пятнадцатый хотя бы наполовину так хорош, как десятый. — Цезарь повернулся к кузену. — Луций, я очень спешу. Ты можешь выехать
— Буду, — сказал тот, обуваясь. — Я не хочу пропустить этот спектакль. А скажи-ка мне, Гай…
Но Цезаря уже не было рядом. Он вышел. Луций вопросительно посмотрел на Гиртия, потом перевел взгляд на Децима Брута.
— Он вам говорит когда-нибудь, что происходит?
— Он скажет, — ответил уже из дверей Децим Брут.
— Когда придет время, — добавил Гиртий, беря Луция Цезаря под руку и вежливо выводя из столовой. — Он не любит пустой болтовни и будет сегодня прямо-таки летать, чтобы успеть все просмотреть и оставить дела в идеальном порядке. Похоже, в Италийскую Галлию мы уже не вернемся.
— А как его ликторы справятся с маршем? Я видел, они совершенно измотаны дорогой сюда.
— Будь моя воля, я помещал бы этих неженок в учебные лагеря. Но наш генерал с ними мягок и, когда торопится, позволяет им плестись сзади, хотя это и не по правилам. Они изрядно отстанут, но после сумеют найти его штаб.
— А мулы? Где их взять в такой спешке?
Гиртий усмехнулся.
— У него всегда под рукой мулы Мария. — Он имел в виду, что солдаты Гая Мария обычно несли на спинах поклажу в тридцать фунтов. — А потом, это ведь армия Цезаря, Луций. Все четвероногие, которые нужны пятнадцатому легиону, будут к завтрашнему утру полностью экипированы, как и люди. Цезарь считает, что любой легион должен быть готов к выступлению в любой момент.
Пятнадцатый уже был построен, когда Цезарь, Луций Цезарь, Авл Гиртий и Децим Брут приехали в лагерь. Как бы ни трясло легион после сообщения о предстоящем марше, заметить это уже было нельзя. Первая когорта уверенно зашагала за генералом и его свитой, десятая, хвостовая, когорта маршировала под стать остальным.
Легионеры шагали по восемь в ряд, в соответствии с размещением по палаткам. Восходящее солнце посверкивало на кольчугах, отполированных для несостоявшегося парада. Шли с непокрытыми головами, все при мечах и кинжалах, в правой руке — метательное копье, а на левом плече — Т- или Y-образная палка с повешенным на нее мешком и щитом, обтянутым шкурой. Над всем этим торчал шлем. В своем мешке каждый солдат нес пятидневный запас пшеницы, нут (или другие бобовые) и бекон. А еще бронзовую фляжку с маслом, бронзовую же миску и чашку. А еще бритву, запасную тунику, шейные платки и белье. Багаж рядового на марше, кроме того, составляли: гребень из крашеного конского волоса для шлема, короткий сагум из водонепроницаемой промасленной лигурийской шерсти, носки и меховые сапожные стельки для холодной поры. Шерстяные штаны и одеяло, плоская корзина для переноски земли. И еще что-нибудь жизненно важное — например, талисман или локон любимой. Некоторые общие вещи восьмерки были поделены. Кто-то нес кремень и огниво, кто-то соль, кто-то закваску для теста, или трут, или лампу, или баклажку с маслом для этой лампы, или пучок сухих прутьев. Небольшая кирка или лопата, а также пара кольев для ограждения лагеря были привязаны к стержню рамы, поддерживающей вьюк на спине.
Рядом с восьмеркой семенил мул, обремененный маленькой мельничной для помола зерна, небольшой глиняной печью для выпечки хлеба, бронзовыми поварскими котлами, парой запасных копий, бурдюками с водой и сложенной кожаной палаткой при всех ее оттяжках и кольях. Каждого мула сопровождали двое нестроевых солдат из обслуги, в чьи обязанности входило бесперебойно снабжать восьмерку водой. Поскольку обозы на срочные марши не снаряжались, за каждой центурией следовала повозка, влекомая шестью мулами. В ней находились различные инструменты, гвозди, некоторое количество обиходных вещей, бочки с водой, большой жернов, провиант и палатка центуриона с его личным имуществом. Центурион был единственным человеком в центурии, который шел налегке.
В полном составе легион включал в себя четыре тысячи восемьсот рядовых легионеров, шестьдесят центурионов, триста артиллеристов, сто инженеров с механиками и тысячу шестьсот нестроевых солдат. В центре колонны громыхали тридцать единиц артиллерии: десять баллист и двадцать разнокалиберных катапульт. Рядом тряслись повозки с боеприпасами и запасными узлами для ремонта выходящих из строя машин. Артиллеристы любовно и непрестанно следили за своей техникой, проверяя ее состояние и смазывая трущиеся поверхности маслом. Они хорошо знали дело, и их боевые успехи зависели не от случая, а основывались на скрупулезных расчетах. Снаряды летели по строго рассчитанным траекториям. Камни баллист разбивали в щепы неприятельские тараны и осадные башни, а стрелы катапульт с удивительной точностью поражали людей.
«А они хорошо выглядят», — подумал Цезарь, придержав лошадь и пропуская колонну мимо себя.
— Дайте мне сорок миль в день — и вас ждет двухдневный отдых в Никее! — крикнул он, широко улыбаясь. — Будете делать по тридцать миль в день — и до конца этой войны будете чистить выгребные ямы! От Плаценции до Никеи двести миль, а я должен быть там через пять дней! Еда, что вы пакуете, это все, что у вас будет! Парни на другой стороне Альп нуждаются в нас, и мы идем, чтобы быть там прежде, чем эти cunni галлы узнают, что мы ушли отсюда! Поэтому разомните ноги, парни, и покажите Цезарю, из чего вы сделаны!
И они показали. Никакие сигамбры теперь не могли их смутить. Дорога, проложенная Марком Эмилием Скавром между Дертоной и Генуей по
В Никее оправдавшие надежды Цезаря парни получили обещанный приказ отдыхать, а сам он приступил к чтению ожидавшего его там письма.
Цезарь, нам удалось получить следующую информацию от захваченного нами арвернского друида. Допрашивал его Лабиен. Почему от друида? Фабий, Секстий, Квинт Цицерон и я решили, что раб знает мало, а воин может предпочесть смерть предательству. А друиды хорошо информированы и так же хорошо работают языком. Будь наши плебейские трибуны схожи с ними хотя бы наполовину, Рим пребывал бы в спокойствии и ничего более не желал. Почему дознавателем сделали Лабиена, ты, я думаю, понимаешь и сам. Впрочем, пленник выболтал ему все задолго до того, как успело раскалиться железо.
Гай Фуфий Кита, его подручные, а также другие римляне, равно как и греческие торговцы были перебиты в Кенабе в начале февраля, но до нас не дошло об этом ни слова. Зато карнуты не преминули распространить эту весть среди галлов, и в тот же день высланный из Герговии Верцингеториг ворвался в нее со своими сторонниками и убил Гобаннициона, после чего провозгласил себя царем. И все горячие головы среди арвернов его поддержали.
Очевидно, он немедленно отправился в Карнут, где провел совещание с Гутруатом, вождем карнутов, и твоим давним другом, верховным друидом Катбадом. Наш осведомитель затруднился назвать остальных участников совещания. Он полагает, что там были еще вергобрет карнутов Луктерий и Коммий! Собрание постановило призвать всех галлов к оружию.
Это не шутка, Цезарь. Это война. Галлы объединяются повсеместно, от устья Мозы до Аквитании и по всей стране с запада на восток. Верцингеториг намерен объединить Галлию под своим началом, убежденный, что возьмет нас числом.
В начале марта они собрались у стен Карнута для зимней кампании. Ты спросишь: против нас? Нет, против любых племен, которые откажутся к ним примкнуть.
Луктерий и пятьдесят тысяч кардурков, пиктавов, андекавов, петрокориев и сантонов отправились воевать с рутенами и габалами. Как только те покорятся, он со своей армией двинется на Провинцию, в частности на Нарбон и Толозу, чтобы отрезать нас от обеих Испании, а заодно взбунтовать гельветов и вольков.
Сам Верцингеториг ведет около восьмидесяти тысяч сенонов, карнутов, арвернов, свессионов, паризиев и мандубиев на битуригов, которые не хотят объединения. Их земли богаты железной рудой, так что нетрудно понять, почему Верцингеториг развивает такую активность.
Я пишу это письмо, а он делает свое дело, поскольку весной собирается бросить все силы на нас. Его стратегический план: держать тебя в изоляции от зимующих здесь легионов. Он считает, что мы в этом случае не покинем своих лагерей, и галлы возьмут нас осадой.
Наверняка ты захочешь спросить: а с чего это нам вздумалось похищать друида арвернов? Почему мы не посиживаем в тепле и уюте, радуясь зимним спокойным денькам? Все началось с эдуя Литавика, Цезарь. Он несколько раз наезжал ко мне в феврале, и каждый раз словно бы совершенно случайно. По дороге со свадьбы родича, например. Я не придавал этому никакого значения до его мартовского визита, когда он вдруг обмолвился, что в Герговии правит Верцингеториг. Слово «правит» меня удивило, и Литавик вдруг заюлил. Попытался скрыть оплошность за шуткой: мол, Верцингеториг никакой не правитель, а всего-навсего вергобрет без коллеги. Я расхохотался, но, проводив его, сея писать тебе первое свое письмо.
Цезарь, у меня нет прямых доказательств, что эдуи ведут двойную игру, но будь с ними осторожен. Я нутром чую, что они прислоняются к Верцингеторигу. Или только молодежь, как Литавик, но это тоже опасно, даже если их вергобреты лояльны. Битуриги послали к эдуям за помощью. Те послали Литавика сообщить мне об этом и спросить, не буду ли я против того, чтобы они помогли битуригам. Я сказал, что если это их внутренние разборки, то пусть выступают в поход.
Эдуи выступили, но совершили странный маневр. Их многочисленное и хорошо вооруженное войско дошло лишь до берега реки Лигер и, выждав там несколько дней, вернулось домой. Литавик только что ускакал от меня. Он приезжал, чтобы объяснить, почему так получилось. По его словам, в дело вмешался Катбад. Он-де каким-то образом сообщил Литавику, что битуриги и арверны вошли в сговор, чтобы заманить армию эдуев в ловушку и с двух сторон наброситься на нее.
Решай, что нам делать, но лучше приезжай сам. Ибо я отказываюсь верить, что кучка галлов, с эдуями или без оных, сумеет тебя удержать. И знай, что мы здесь готовы к любому повороту событий. Под предлогом, что в лагере появилась зараза, Фабий со своими двумя легионами снялся с места и разбил новый лагерь у истоков Икавны, невдалеке от Бибракте. Я полагаю, ты одобришь его. Эдуи, кажется, приняли перемещение очень спокойно, но кто их знает? Я стал скептиком по отношению к ним.
Если ты пошлешь сообщение или войска либо сам направишься в Агединк, мы все советуем тебе обойти земли эдуев. Ступай на Генаву, на Везонтион, а далее через земли лингонов. Именно по такому маршруту. Я очень рад, что с нами Квинт Цицерон. Он отражал наскоки нервиев, будучи в долгой осаде. Его опыт просто неоценим.
Лабиен сообщает, что он со своими двумя легионами останется там, где стоит, пока не получит твоих распоряжений. Правда, он тоже передвинулся и расквартировался подле главного укрепления ремов. Кажется, нет сомнений, что главного удара надо ждать от кельтов Центральной Галлии, поэтому мы решили, что нам лучше оставаться на расстоянии, откуда будет легче ударить. Белги, с Коммием или без него, перестали быть силой, с которой надо считаться.