По воле ведьмы

Блэр Анетт

Тяжелое чувство вины охватило Эйдена, что он не сказал матери Клодетт правду о том, как трудно что-либо сделать в сложившихся обстоятельствах, особенно учитывая, что срок подходит к концу. И насколько призрачны шансы, что им удастся сохранить Бекки. Но он решил, что мучений одного из них троих достаточно, к тому же пришло время взять на себя хотя бы часть страданий Джинни.

Глава 37

Прежде чем они вернулись в автодом, Джинни надавала такое количество ЦУ,

что Эйдену пришлось все записать, чем он немало позабавил Сторм.

В автобусе он уложил Бекки в превратившийся в кроватку манеж и раз пять на глазах Сторм перепроверил свой список.

— Для того, кто божился, что у него не может быть детей и что он их даже не хочет, ты ведешь себя, как фанатик.

— Не важно. У нас здесь крошечный человечек. — Эйден пощекотал босую пятку Бекки, и малышка захихикала. Это его удивило. — Она смеется.

— Обычно, если они плачут, то потом смеются, если едят, то потом какают. Когда имеешь дело с ребенком, можно сказать, что получаешь два в одном. Всего по два. Если есть одно, то есть и другое.

Похоже, Эйден не обратил внимания на ее слова, но Сторм была не против, глядя, как он снова щекочет пятки Бекки, а она снова и снова заливается смехом. Наконец смех ее стал заразительным, и уже трудно было сказать, кто из них троих смеется сильнее.

— Она рада, что ты приехал, — сказала Сторм. — Думаю, ты тоже рад. А же тебе говорила, когда похитила, что так оно и будет.

Эйден сгреб ее в объятия и поцеловал.

— Спасибо тебе за мою дочь.

Глубокий смысл этих слов завибрировал между ними: близость столкнулась со страхом, или даже хуже.

Бекки зевнула, и Сторм отошла от Эйдена.

— Ты, папуля, меняешь подгузник и одеваешь ее в пижамку, а я грею бутылочку.

Пока Эйден кормил Бекки из ее любимой ночной бутылочки, Сторм несколько раз их сфотографировала. Они смотрели друг другу в глаза и держали бутылочку вместе. Крошечные ладошки Бекки лежали на больших умелых и талантливых руках Эйдена, как будто она заявляла, что папа здесь ради нее, ради того, чтобы выполнить любое ее требование.

В их глазах Сторм видела любовь. Безусловную, безоговорочную, бесконечную. Настоящее обожание. Любовь, которая одним взглядом говорит: «Малышка, я никогда не дам тебя в обиду». Любовь, которая отвечает: «Папа, ты — весь мой мир».

После того как Эйден покормил дочку и дал ей несколько раз срыгнуть, Сторм ходила вдоль автобуса, покачивая ее на руках, и пела колыбельную. Да простит ее природа и летние цветы, но эта малышка лежала у нее на руках, словно так и должно быть. Если Сторм не будет осторожнее, то домой вернется с разбитым сердцем, и это еще слабо сказано.

Долго-долго они с Эйденом стояли у манежа, глядя на спящую девочку.

Отойдя от манежа к изножью кровати, он вытащил рубашку из штанов и прошептал:

— После последних ночей, думаю, нам обоим пойдет на пользу по-настоящему проспать всю

ночь напролет.

Сторм улыбнулась, когда он лег рядом и переплел с ней пальцы.

Спустя несколько часов она проснулась от кошмара. Там была Пеппер. С выражением безнадежного страдания на лице она убежала из школы, чтобы найти ее. Сторм открыла глаза, радуясь, что это всего лишь сон, и увидела Эйдена. Он сидел в ногах кровати и смотрел на спящую Бекки. Пробравшись по матрасу поближе, Сторм положила руки ему на плечи.

— Что ты делаешь? — шепнула она ему на ухо.

Он повернулся поцеловать ее.

— Думаю.

— О чем?

— Где ее растить, как мне заниматься работой, что лучше — ясли или няня…

Понадобилась вся сила воли Сторм, чтобы тут же не вызваться добровольцем.

— Домики, белые заборчики, корни… Детки, няни, подгузники… Подумать только!

Эйден поймал ее и усадил себе на колени. Поцеловал и прижал к себе, заправив завиток ей за ухо.

— Я не дам соцслужбе забрать Бекки.

Сторм погладила его по щеке тыльной стороной ладони, все еще прижимаясь головой к его плечу.

— Ни секунды не верила, что может быть иначе.

Эйден поцеловал ей руку.

— Поможешь мне во всем этом разобраться? И, пока ты не согласилась, я должен предупредить: разборки будут куда страшнее, чем я притворялся. Соцслужба не желает отдавать Бекки мне, но и с Джинни они ее не оставят. Моим адвокатам предстоит разгрести целую кучу бюрократического дерьма. Было бы проще, будь мое имя в свидетельстве о рождении, но в последнем нашем с Клодетт разговоре я ей фактически сказал, что не имею ни малейшего желания обременять себя детьми.

— Ох, Эйден, — сказала Сторм, — конечно, я тебя поддержу, сколько бы времени ни заняло сделать Бекки твоей по закону.

— Спасибо, что похитила меня.

Бекки прохныкала во сне «Па», и он наклонился погладить ее по щеке и заверить, что он рядом.

— Папа о тебе позаботится, Бекки, — пообещал он.

Вздохнув, малышка перевернулась на живот и снова уснула.

— Неужели я ей приснился? — спросил Эйден удивленно.

Сторм потянула его обратно в постель.

— Скорее всего ты снился ей всегда.

Они доползли до подушек и уснули, как ложки в кухонном ящике, под тихое сопение из манежа.

Никогда в жизни Сторм еще не было так хорошо.

Оказалось, что Бекки решила проснуться в четыре утра.

Глава 38

— Бог ты мой, — промямлил Эйден, просыпаясь.

Дочь сидела в манеже, в руках у нее был Колдун. Выражение ее лица было немножко обиженным. Как только он вытащил ее, котенок прыгнул на кровать и свернулся клубком у Сторм между ног. Эйдену нравилось прижимать к себе мягкую и теплую после сна Бекки, но на мгновение он позволил себе позавидовать Колдуну, что тот имел больше прав на Сторм.