Победивший платит

Жоржетта

– Н-но...
– выдавливаю из себя, - вам это зачем?

Этот человек стрелял в меня - или в таких как я, - на Барраяре, и он же травил меня во главе компании местных оболтусов, дразня "неприрученной зверушкой". Откуда взялся нынешний приступ благотворительности? И где в нем ловушка?

Рау пожимает плечами и устраивается в кресле поудобнее.

– Вы не против долгих объяснений?

В ответ на мой ошеломленный кивок он поясняет:

– Я не филантроп.

Но со мной как-то случилось похожее. Произошло чудо, за мной прилетел флаер, и меня увезли, обменяв, живым и невредимым. Да, я не пытался избежать своего испытания... но вы - не цетагандиец, Эрик, хоть это и не умаляет вашей чести. Вы выбрали свой путь, а я помогу вам пройти по нему, заодно вернув чужие долги. Это во-первых.

– А то, что это в некотором роде противозаконно и против общего мнения, вас не смущает?
– спрашиваю я осторожно.

Рау не может не понимать, что это - подсудное дело, ведь приговор мне огласили у него на глазах, и даже фантастическая наивность майора за оправдание не сойдет.

– Иногда общественному мнению не грех подвинуться, - парирует гем-майор весело.
– И это не только противозаконно, это еще: справедливо, увлекательно и поучительно, все разом. Это во-вторых.

Да его, пожалуй, забавляет ситуация и подстегивает возможность утереть нос старшим гем-лордам, понимаю я. Что ж, авантюризм - тоже мотив, и даже правдоподобный.

– И, в-третьих, это романтично, - фыркает Рау.
– Как это у вас, барраярцев: отважный кавалер, вороной конь - в данном случае не одна тысяча, если считать в старых единицах, - и нежданное спасение. А я по-прежнему надеюсь на свидание... когда-нибудь. И без парализатора.

Откровенность предложения на мгновение меня обескураживает. Вот так, прямо: он помогает мне бежать, я оставляю для него местечко в постели. Интерес Рау высказан настолько бесхитростно, что, если под ним и кроется ловушка, мне ее не разглядеть. Неожиданно протянутая рука помощи и честное объяснение, чем я могу за нее отдариться; настолько честное, что, сказав "да", юлить и лгать как-то неловко.

– Когда-нибудь я могу оказаться далеко отсюда, - кидаю я пробный шар.

– Я вас отыщу, - безмятежно объясняет Рау.
– Оставите мне весточку, ладно? Вы, конечно, заметаете следы, но... Думаю, к тому времени ваши опасения утихнут, и вы сможете положиться на мое слово, что я вас не выдам.

Я невольно усмехаюсь сквозь оглушающую смесь шока и удивления.

– Я не загадываю вперед даже на неделю, - признаюсь.
– Но, раз уж так, обещаю не прятаться от вас намеренно. Если вы меня отыщете, то...
– То самое. Не слишком ли быстро я приучился платить собою? Но сейчас мне нужно покинуть эту планету. Обязательно. Во что бы то ни стало. И не ради себя.
– То заходите в гости.

– Непременно, - обещает довольный майор и, пока я не успеваю опомниться, с самым невозмутимым видом тянется вперед и целует. В уголок рта, и очень быстро, и при том решительно накрыв мою ладонь на парализаторе своей: возможно, опасаясь, что я нарушу обещание и устрою безобразные разборки прямо в машине. Но у нахала, очевидно, есть в голове хоть капля мозгов, и видя, что я на взводе, домогаться меня всерьез он не решается. И правильно. Нехорошо было бы с моей стороны врезать спасителю по физиономии...

– А пока разрешите отпраздновать нашу договоренность в

этом ресторане? Раз уж я вас сюда привез...

– Не стоит, - решительно отказываюсь.
– Мне лучше поспешить. Если вы действительно хотите оказать мне любезность...
– смотрю вопросительно, - повремените рассказывать моему Старшему о сегодняшней прогулке. Вы можете мне это обещать?

– Могу, - усмехается Рау, потягиваясь.
– Сколько дней форы вы хотите?

Лет десять, пока все окончательно не забудется? Хорошо бы. Кажется, до ближайшей планеты за границами империи, Комарры, отсюда лететь неделю. На чужой территории я предположительно недосягаем для цетагандийского закона, хотя клану Эйри ничто не мешает прислать ко мне пару хорошо обученных убийц неофициально...

– Неделю, это возможно?

– Думаю, да, - подтверждает гем-майор, - если мне не устроят допрос с пристрастием. А не может ли так статься, что я вернусь домой и там обнаружу вашего разгневанного Старшего? Не уверен, поверит ли он рассказу, что вы отдали мне свое сердце и бежали со мной, как это у вас говорится... под венок?

Невольный смешок служит наградой этой лингвистической путанице. Под венок. Ну лишь бы не под похоронный.

– Я не оставил следов нашего разговора по комму, Рау - объясняю, стерев улыбку.
– Даст бог, вы останетесь вовсе в стороне от этого дела. Не стоит вас награждать за добросердечие неприятностями.

– А, - отмахивается тот, - я люблю риск. Я воевал, в конце-то концов.

Вот именно. Воевал. Между прочим, на противоположной стороне. Голова кругом...

– Ну что же, не будем терять время. Вас проводить в космопорт?
– галантно предлагает Рау.

Под ручку? С поцелуями у трапа? Происходящее приобретает настолько отчетливые черты фарса, что даже мысль об опасности отступает на задний план. Но все же главное, что я не хочу наследить и привлечь внимание к Рау. Хранить молчание в ответ на прямой вопрос допрашивающего он не станет.

– Я не уверен, что нам стоит показываться вместе, - поправляю несколько извиняющимся тоном, - ваша внешность, с этим гримом, достаточно приметна... о черт.

До меня с немалым запозданием и безо всякого удовольствия доходит, что я так и не удосужился вымыть лицо после суда и две полоски до сих пор украшают мою скулу. А ведь сегодня утром я был готов раскрасить себя от уха до уха в лучших местных традициях и поклясться в покорности здешнему императору, только бы мне позволили остаться с Иллуми... Стыдно как. И щека немедленно начинает чесаться со всей доступной силой. А мыло и вода тут вряд ли помогут.

– Кажется, уже пришло время просить вас о помощи, - покаянно и досадливо обращаюсь я к Рау, - у вас нет тех штук, которыми смывают этот чертов грим?

– Ммммм, - Рау многозначительно качает головой, усмехается, принимается рыться в бардачке у подлокотника и, наконец, с торжеством извлекает пачку синих салфеток. Запасливый.
– Позволите?

Майор даже теперь не упускает случая поухаживать? Пусть так, хорошо. Происходящее безобидно, я повторяю себе это несколько раз, пока влажная ткань нежно проходится по коже, избавляя меня от следов моей глупости. Рау заканчивает свою работу, проводит ладонью по моей щеке - спокойно, спокойно!
– и отстраняется с явной неохотой.