Побег из тропического рая
Шрифт:
– Вы собираетесь везти его на яхту? И отвечать там на чьи-то вопросы? Вы уверены, что вас отпустят с той яхты? А что, если здесь и какие-то другие суда стоят, и мы попадем не на тот? Например, сами приплывем в лапы к работорговцам? Вы-то, может, их и не заинтересуете, а меня работа в публичном доме не прельщает. Вас, кстати, могут сразу же скормить рыбкам – за то, что владеете лишней информацией.
Я предложила отвести мужика в наш лагерь, провести там с ним беседу перед снимающими наши приключения камерами, а там видно будет. Может, его ночью заберут организаторы игры.
Но для начала я обыскала карманы и у раненого, и у трупа. У обоих не было никаких документов! Пачка сигарет, зажигалка, несколько пластинок жвачки, доллары… Зачем на острове доллары? Так, а вот это уже интересно. У трупа в кармане нашелся небольшой пакетик с белым порошком. Кокаин? Героин? Явно не мука и не соль… Я сунула пакетик в карман раненому.
– Давайте его поднимать, – сказала я Клавдии Степановне.
– А как ты собираешься его нести?
– Сам пойдет, ножками, держась за нас.
Но шел он очень плохо, все время норовя повиснуть на наших с Клавой шеях – в прямом смысле. С каким трудом мы тащили его в лагерь – не передать. Если бы тут работали мобильные телефоны, мы могли бы вызвать подмогу, но при сложившихся обстоятельствах это было невозможно.
Я была готова пойти за подмогой и могла бы остаться с раненым, но Клава на это не соглашалась. Ее не устраивал ни один из этих вариантов. У меня имелся бронежилет и пистолет, да и приемы я знаю. У Клавдии Степановны средств самообороны не было, и, по-моему, она не владела никакими приемами, кроме воспитательных ударов по голове мужа сковородкой. Она боялась, и это было объяснимо. Кто только не ходит по этому острову… Мне тоже не хотелось терять эту даму. Я знала, что в трудную минуту на нее можно положиться. Да и весело с ней. Сколько я всего нового о России и русских узнала благодаря Клавдии Степановне!
Ветер усиливался, волны стали высокими и с ревом накатывали на берег. Взлетала пена, брызги то и дело попадали на нас. Слава богу, море было теплым! Представляю, что было бы, если бы мы в ноябре тащились по английскому или питерскому берегу…
– А ведь в самом деле шторм начинается, – задумчиво произнесла Клавдия Степановна. – Успеем дойти? Как ты считаешь, Бонни?
Я не знала, что нас ждет – в смысле, погоды. Сильный дождь? Переживем. Он ведь будет теплым. Хотя рану мочить нашему «грузу» не стоило. Но что поделаешь? Я считала, что в море нас не смоет. По крайней мере, пока ни одна волна не докатилась до конца пляжа. Хорошо бы, конечно, волны не залили пляж, пока мы идем, – среди растительности с ношей пробираться будет еще сложнее. Но в принципе можно удалиться и в центр острова… Полностью под воду он ведь не уйдет!
Я то и дело включала фонарик, чтобы хоть как-то ориентироваться. В этот вечер не было ни звезд, ни луны. Судя по знакомым ориентирам, нам предстоял еще долгий путь.
Я предложила сделать привал.
– Бонни, это опасно! – воскликнула Клавдия Степановна.
– Что именно?
Она замолчала и опустилась на песок под деревьями. Раненого мы прислонили к одному стволу.
– Как вы? – спросила я на английском.
– Спасибо вам… – пролепетал он вместо ответа. – Куда мы идем?
– В наш лагерь.
– Хорошо… Наша яхта тут недалеко… Она не уйдет без девочек.
– Сейчас мы до яхты не доберемся. Шторм начинается, – сказала я. Клавдия Степановна в разговоре не участвовала, так как не знала английского.
– Все равно она не уйдет, и в шторм…
Я опасалась, что уйдет другая яхта, или корабль, на котором увозят двух девчонок и сопровождавшую их даму, или уже ушла… Но воспрепятствовать этому мы не могли.
Я вспомнила про пакетик с белым порошком и предложила раненому втянуть его в себя – может, удастся немного снять боль. А то нам на самом деле трудно его тащить.
Я светила фонариком, пока мужчина насыпал дорожку и втягивал ее сквозь свернутую трубочкой купюру. Клавдия Степановна бурчала, что я потворствую наркоманам. Мужчина оказался галантным и предложил и нам попробовать. Клавдия Степановна в ужасе замахала руками, я просто отказалась.
Ветер усиливался, на нас упали первые крупные капли. Волны с силой ударялись о берег, пены стало значительно больше.
– Пойдемте, – сказала я.
– А далеко еще? – уточнил мужчина.
– Придется потерпеть, – ответила я.
В дом мы входили уже под проливным дождем, мокрые до нитки. Хорошо, что у меня сумка непромокаемая, и внутри все осталось сухим! И в комнате у меня много сухих вещей.
Наши, услышав, что открылась входная дверь, сбежали вниз и в большом удивлении уставились на раненого мужика. Отсутствовали только Вася с Глорией, а она ведь была единственной, кто мог его узнать.
– Вэнь, вскипяти, пожалуйста, горячей воды, и побольше, попросила я.
Китаец быстро оценил ситуацию и кивнул. Правда, первым делом он принес чай мне и Клавдии Степановне. Раненому дал простой воды.
– Рому ему надо, – объявил Роман Разночинный. – Ты ром пьешь?
– Я все пью, – сказал мужик.
Мы отвели раненого в пустующую комнату Софьи, где он с облегчением опустился на матрас.
Роман вскоре принес бутылку рома, свинтил для мужика пробку и тот с радостью отхлебнул. На лице у него появилась блаженная улыбка. Оставив его на попечение мужчин, мы с Клавдией Степановной отправились переодеваться в сухое. За мной увязалась Анька.
Даже в тусклом пламени свечи я заметила, как у нее горят глаза.
– Бонни, я влюбилась! – объявила подруга.
– Ну опять начинается, – вздохнула я.
– Бонни, ты не понимаешь! Кирилл – прекрасный человек, просто жизнь была к нему несправедлива. К сожалению, многие люди в нашей стране лишились квартир, потому что были юридически не подкованы или оказались слишком доверчивы… К сожалению, у нас много проходимцев и…
– Коррупция на всех уровнях, бездействие правоохранительной системы, несовершенство законов… Я это все знаю, Аня, не хуже тебя. Но Кирилл – пьющий мужчина. Тебе нужен пьющий?