Побег от посредственности

Вособа Павел

– Они имеют в виду Ирода Великого? Я здесь.

– Как там внизу, брат мой?

– Так ко мне обращалась лишь одна женщина. Кто ты? Ты, верно, пришла освободить меня из пустоты и темноты?

– Возможно, это зависит от того, куда тебя вынесет твой огонек.

– Будучи живым, я жаждал власти и верил, что стану Богом. Как наивно! Моя настоящая мотивация, как и всех остальных правителей, была служить своим интересам и сохранять свои привилегии насилием, обманом, как угодно. Моя жажда власти была бесконечна, и я не смог ее усмирить. Я пожертвовал во имя

нее всем, даже своей душой. Только смерть принесла мне освобождение. Здесь я или нет, бесконечно долго размышляю, жду того, кто бескорыстно доставит мое послание, мою глубокую просьбу о прощении.

– А что бы ты сделал по-другому, если бы мог все вернуть?

Ответ не пришел, вместо него мысль Ричарда ощутила резкий прилив сильной энергии, он не противился, понимал, что это бы не имело смысла. Раздался радостный плач: «Ты тот, кем ты был…»

– Кому мы должны передать твою просьбу? – высокомерно оборвала его Виктория.

– В Александрии найдете женщину по имени Гипатия и… Саломея? Это ты? Сможешь мне это простить?

– А ты сможешь простить сам себя? – жалобно прошипела она в ответ.

Виктория внезапно отпустила руку Ричарда. Тяжело открыла глаза и покачнулась. В этот момент по саду двигались две фигуры, поднимаясь по тропе. «На землю!» – отдала команду Виктория. Они оба улеглись на мостовую и тяжело выдохнули. Возвращение к миру массы – это шок.

– Они ищут нас, – прошептала Виктория.

– Кто? – не удержался Ричард.

– Позже, – отрезала Виктория, проскользнула к древнему коридору и осторожно спустилась по полуразрушенной лестнице вниз.

«Мы ведь идем им прямо под удар!» – подумал Ричард, но все же последовал за ней. Они прошли несколько метров, и Виктория свернула в полупустую нишу.

– В свое время евреи построили здесь туннель, когда восстали против римлян, – прошептала она. – Помогите мне, мы должны найти вход.

– Но как?

– Ощупывайте стены, потолок и пол, включите все чувства, как только почувствуете что-то другое, вероятно, это и будет коридор.

Ричард проглотил саркастическое замечание: то, что не наши археологи за десятилетия, они за пару минут, конечно же, обнаружат. Вдруг он вспомнил про засыпанную шахту в Австралии. Он снял футболку, брюки и ботинки и начал прижиматься к стене. Он услышал за собой тихий смех. Развернулся и увидел силуэт голой Виктории.

– В некоторых идеях мы сходимся, – заметила она и тоже прижалась к камням. Они скрупулезно изучали каждую часть стены, пола и потолка.

– Кажется, нашла! – восторженно выдохнула Виктория из угла комнаты. – Здесь внизу.

Ричард припал лицом к указанному месту. Он почувствовал незаметное дуновение затхлого, холодного воздуха на щеке.

– Проем, скорее всего, ведет в пол. – Он попробовал повернуть камень, но тот не сдвинулся.

Виктория встала на колени рядом с ним и положила руки на пол.

– Сосредоточьтесь. Необходимо его раскачать.

Ричард положил руки рядом с Викторией и постарался изобразить вибрацию. У него не получалось сосредоточиться, и им овладело разочарование. Однажды ты захочешь стать могущественным? Твои представления никуда не годятся, пока ты ничему не научился!

– Ричард, сильнее! – сдавленно рявкнула Виктория.

Под их руками что-то сдвинулось, сначала немного, потом больше, каменная плита начала слегка вибрировать. Посыпалась земля. Ричард с Викторией с трудом приподняли каменную плиту и отодвинули ее в сторону. Им открылся проем, и оба они быстро пролезли внутрь. Их обступил затхлый, холодный воздух.

– Не двигайтесь, – прошипела Виктория. Вдалеке были

слышны голоса, Ричард их не понимал, но полностью ощущал их эмоции: удивление, недоумение, непонимание. Неожиданно все вокруг него все стало настоящим, подлинным. Действительность была осязаема, между вещью, мыслью и эмоцией не было разницы. Я схожу с ума? Возбуждение и страх смешались в нем. Человек всегда должен дойти до самого края, чтобы осознать самого себя?

Время шло, в абсолютной тишине они пролезали щелями, были слышны даже малейшие движение или выдох, тропа резко спускалась, каждый шаг должен был быть осторожным, чтобы не привести к сдвигу или падению камней. Ричард временами ударялся головой о потолок, деревянные балки крест-накрест вновь напомнили ему шахту в Австралии. Как мала разница между действительностью и воображением, как незаметна граница между жизнью и смертью. Человеческий мир ничтожен по сравнению с тем, что есть около нас. Как я мог настолько уйти в себя? Типичный паразитирующий индивидуалист, который хочет от общества как можно больше, отгородиться, выделиться, «грести все под себя». Сколько во мне от Ирода? Может быть, я нашел потерянную связь со светом, природой, родом, людьми? Я не один на свете! Подозреваю, кто я. Ничтожность и одиночество в нас, потому что мы насильно отделились. Вселенная – наш дом, мы – его часть, и, если не будем сопротивляться, мы можем связаться с ним когда угодно. В приливе эйфории Ричард рассмеялся вслух. А как насчет того, чтобы сдерживать себя?

– Тихо! – резко прошипела Виктория. – Не двигайтесь.

Оба присели на землю. Где-то над ними прозвучали приглушенные шаги. Радость Ричарда не утихала, мир вокруг него становился видимым, ему даже не нужно было зрение. Он немного проник в мысли Виктории и оказался в запыленном полупустом коридорчике. К его удивлению, в конце оказалась дверь, которая тяжело и медленно открылась, он зашел внутрь.

Юная девушка поднималась по эскалатору метро. «Виктория!» Она повернулась и увидела Давида. У нее перехватило дыхание. Ее большая студенческая любовь. Статный герой романов. Мама Давида была украинка, а папа – немец. Возможно, поэтому он был ей так близок – тоже, по сути, ничему не принадлежал. Он говорил на пяти языках, ничего и никого не боялся. Они учились вместе в гимназии. В отличие от нее, он говорил по-чешски практически без акцента. Все девушки обожали его широту и прямодушие. Он обладал какой-то внутренней силой, был неразговорчив и все время слегка улыбался, по крайней мере, ей так казалось.

Иногда они встречались на приемах, чувствовали взаимную симпатию, однако он всегда был занят.

Давид взбежал к ней и прижал к себе – самое большое блаженство! Лишь мгновение она сомневалась, потом слегка обняла его. Умирая от нежности, погладил ее по волосам, посмотрел ей в глаза – так близко, что невозможно выдержать. Она деликатно высвободилась из его объятий.

– Виктория! Как дела? Ты не представляешь, как часто я о тебе вспоминал. Мне бы в голову не пришло, что встречу тебя здесь. Что ты делаешь в Москве?

– У меня же советское гражданство. – Она старалась говорить спокойно, но голос дрожал. – Мне нужно в Армению.

Привлекательность Давида давила на ее – она не могла как следует перевести дух.

– Я забыл, что ты наполовину армянка. Пошли вечером со мной на Таганку, будет играть Высоцкий – хоть у меня всего один билет, как-нибудь тебя проведу. Можешь переночевать у меня, я живу с другом в общежитии на Рязанке. Он куда-то уехал, и есть свободная кровать.