Побег от посредственности
Шрифт:
***
Вестибюль был прокурен и набит битком. Каждую минуту кто-то дергал ее за рукав: «У вас нет лишнего билета?» Она протиснулась к входу в зал. В 80-х годах XX века, во времена глубокого упадка коммунистической России, Таганка была одним из лучших «бунтарских» театров. Тогдашний режим с удовольствием бы ее запретил, но Высоцкий, один из ведущих актеров, был слишком знаменит во всем мире.
– Она – подруга Высоцкого, –
– Отойдите, отойдите. У вас нет билета. Не пущу! – раскинула руки одна из билетерш.
– Она приехала из Франции – скажите ему, что здесь Виктория. – Давид никогда не сдавался. Он был способен убеждать и в самой большой лжи.
– Хорошо, пойдемте со мной, – повернулась пожилая билетерша к Виктории. Давид хотел проскользнуть за ней, но женщина решительно остановила его. – Вы – нет, у вас ведь есть билет. – Виктория растерянно оглянулась. Она не хотела идти без него. Остановилась и вернулась к нему.
– Не бойся, иди одна – Высоцкий точно будет делать вид, что знает тебя. Помни, вы встретились в Париже. Увидимся во время антракта. – Давид заметил ее сомнения, но объяснил это скорее неуверенностью, чем желанием быть с ним каждое следующее мгновение.
– Так что? Идете или нет? – нетерпеливо спросила билетерша.
– Уже идет, – сказал Давид вместо Виктории и деликатно подтолкнул ее вперед.
***
«Владимир Семенович, эта девушка, Виктория, говорит, что вы познакомились в Париже».
Мужчина обернулся. У него было изнуренное, уставшее лицо, потемневшие глаза, но, когда он заговорил своим глубоким хриплым голосом, блеснула прекрасная мужская энергетика, непреклонная и притягательная.
Он взглянул на нее и усмехнулся. Подошел, крепко обнял ее и легко сказал:
«Не помню ее. Но когда мы выпьем, определенно вспомню».
До начала представления они вместе выпили больше полулитра водки. У Виктории закружилась голова. Нет, не то чтобы она не привыкла пить. В общежитии они часто гуляли до утра, но обычно это было пиво или вино. Его суровый, восхитительный голос ошеломлял. Он взял ее за руку и повел куда-то… Виктория старалась прикоснуться к его волосам, но вместо этого пропала где-то между костюмов.
***
– Вставайте! Исчезните отсюда. Уже конец. – Кто-то слегка толкнул ее, она открыла глаза. – Давай, быстро, или позвоню в милицию. – Она осознала, что она голая, прикрыта лишь какой-то тряпкой. Неуверенно собрала свою разбросанную одежду и быстро оделась. Нижнее белье немного порвано, на нее навалилась пустота.
– Пойдемте! – приказала билетерша и отправилась по ступеням наверх. Вестибюль был пуст, лишь у боковых дверей стоял швейцар. Он открыл дверь и вытолкнул
***
Замерзшая, она стояла в маленьком университетском общежитии и уговаривала сонного вахтера, чтобы он сказал ей номер комнаты и пустил внутрь.
– Тверской, Тверской… Давид Тверской?
– Да, это он.
– Четвертый этаж, номер 44. Только сейчас ночь, посещения возможны до десяти, – вахтер нахмурился.
Она слегка погладила его по щетине и из последних сил улыбнулась. «Пожалуйста!» Турникет открылся. Она поднялась на четвертый этаж и оказалась у номера 44. Тихонько постучала. Ничего. Нажала на ручку – открыто. Она прошла по коридорчику, слегка толкнула полуоткрытые двери и вошла. Посреди комнаты стояли маленький облупившийся стол, два стула, вдоль стен две кровати. На подоконнике стояла менора, семисвечник.
– Вик, это ты? – спросил заспанный Давид по-русски и сел на кровати.
– Прости, Давид. Мне жаль. Он обещал, что, если я с ним выпью, увижу представление, а я быстро опьянела. А потом… – По ее щекам стекали слезы. Она села на кровать рядом с ним и положила голову ему на плечо. Блаженное мгновение. Он мягко обнял и прижал ее к себе.
– Я не нашел тебя в антракте. Представление закончилось, и я еще два часа ждал. Постучал в двери театра. Мне открыл разозленный швейцар, говорю ему: «Я жду свою подругу, она должна быть у Высоцкого». «Никого нет, все ушли, идите домой!» – ответил он и запер двери. Я, дурак, подумал, что ты уехала с ним. – Давид прижал ее голову и засмеялся. – От тебя пахнет спиртным и табаком. Ты красивая, когда такая тихая.
– Хочешь, чтобы я была такой? Я научусь.
– Никогда! Твоя раскованность в сто раз притягательнее.
– Можно я лягу к тебе? Мне очень холодно. – Не дожидаясь ответа, она избавилась от обуви и растянулась на кровати. В последний момент перед тем, как заснуть, она почувствовала, как Давид прикрыл ее и погладил по щеке.
Ричард очнулся, сел и вытянул одеревеневшие ноги. Недалеко от него раздался шорох.
– Простите мое любопытство, – виновато извинился Ричард.
– Это тяжело – пустить другого к себе так глубоко.
– Давид еще жив?
Виктория сделала глубокий вдох:
– Я верю, что да, но лучше даже не пытаться искать его.
– Почему?
– Возможно, наберусь смелости и позволю вам узнать почему. Вы не потеряли камешек?
Ричард залез в карман и вытащил пористую гальку.
– Дайте мне руку, – попросил он Викторию. Две ладони нашли друг друга, быстро и сильно сжались. Его сердце забилось. – Это необычный камень, так ведь?