Поцелуй бабочки

Уэстон Софи

А с Николаем все было по-другому. Он проник ей под кожу со своим высокомерием, насмешливостью – и этой неотразимой привлекательностью. Он слушал ее так, словно она говорила что-то очень значимое для него.

– Торговля, – громко произнесла Лиза. И это ей было известно. Терри говорил ей, что она чудесна, у нее есть талант. Фактически Лиза выбралась из бедности и получила минимальное образование, у нее была только сообразительность. Он называл ее своей маленькой дикаркой. Но когда она оказалась в его кровати,

она стала его ягненком.

Лиза, вздрогнув, закрыла глаза. Ей было восемнадцать, и она была влюблена, но все же нет прощения ее глупости. Когда Терри предложили работу в Нью-Йорке, она узнала его истинное отношение к ней.

– О, брось, Лиза. Ты же понимаешь, это было просто забавой, – сказал он с широкой лживой улыбкой.

Лиза не знала, что сказать. Ее молчание разозлило Терри.

– Ты думала, что я женюсь на тебе? – Он громко рассмеялся.

– Ты говорил, мы подходим друг другу, – смущенно напомнила она, по-прежнему не веря в случившееся. – Говорил, что очень любишь меня.

Терри поморщился от ее наивности.

– Конечно, говорил. Все мужчины так говорят, не принимай все слепо за истину.

– Так, значит, ты притворялся?

– Рабочий класс воспринимает все слишком буквально, – выразил он свое недовольство. – Это была торговля, дорогая. Торговля.

Запинаясь, она спросила его:

– Я хоть нравлюсь тебе?

– Но не тогда, когда ты такая обидчивая, – ответил Терри, на этот раз искренне.

– Тогда зачем ты тратил время?

– Ты забавная, – просто ответил он.

– Понимаю, – сухо сказала она. – Ненужная, но забавная.

Он усмехнулся.

– Еще и грубая. – Терри считал это комплиментом.

Лиза тогда решила для себя, что ей на самом деле нужно быть грубой, это казалось ей единственным способом выживания.

Это не изменило ее радикально. Она по-прежнему нравилась мужчинам, но была уверена, что ее сердце останется бесстрастным.

Лиза была довольна, что избрала подобный стиль поведения. Она не предавала себя. С родственниками была нежная, любящая и веселая. Когда была не с ними, становилась въедливой и резкой.

Так было до тех пор, пока в ее жизнь не ворвался Николай Иванов с его самоуверенностью и неотразимым взглядом. И это смешало все ее убеждения, которые она вырабатывала годами.

Тебе действительно не нужен мужчина? Бесцеремонный голос продолжал звучать в ее подсознании, насмехаясь над ней.

– Проклятие, – подытожила Лиза.

Николай позвонил деду.

– Я остаюсь, – кратко сказал он. Сердце Поля упало. Он не ожидал этого.

– Экспедиция на Борнео?

– Господи, нет. У женщины, которая живет у Татьяны, есть какая-то тайна. Я не уеду из Лондона, пока не узнаю всего.

– О. – Поль усваивал сказанное. – Но ты вчера говорил, что Харрисон был удовлетворен ее договором аренды.

Николай

фыркнул.

– Она слишком умна, чтобы сделать что-то нелегально.

Повисло недолгое молчание. Затем Поль деликатно спросил его:

– Николай, ты уверен, что не переусердствуешь? В конце концов, это дело Татьяны, кому она сдает свой дом.

– Я закончу то, что начал, – отрезал Николай. Дед медленно произнес:

– Ты там не увлекся сбором доказательств в пользу твоего убеждения?

– Какого? – нетерпеливо спросил Николай.

– Что все женщины подчинятся, стоит только быть с ними потверже, как ты сказал когда-то.

На миг Николай потерял дар речи. Затем он вспомнил их разговор на свадьбе.

– У тебя отличная память, – сказал он деду. – Я не дал бы и пенни за того мужчину, который бы был твердым с Лизой Ромэйн.

– О? – Тон деда стал бодрее. – Это любопытно. Возможно, Татьяна пригласит ее к нам, если мы попросим. Твоя бабушка будет рада познакомиться с ней.

Николай не был дураком.

– Даже не думай об этом, – мягко предупредил он деда. – Моя девушка. Моя забота. Не вмешивайся.

На утреннем летнем небе появилось солнце. Оно проникло в Лизино окно сквозь зеленый гобелен. Тепло едва не соблазнило ее бросить намеченное дело: провести ревизию своему гардеробу. Но Лиза не позволила себе отступить.

Ситуация была безнадежна. Посоветовавшись о порванном жакете с матерью, она поняла, что его починить нельзя. У Лизы остался всего один деловой пиджак. И ни одной летней вещи, которую можно было бы надеть на работу.

Николай Иванов прав. Она оборванка. Конечно, и другие говорили то же самое. Но по некоторым причинам именно его замечание более всего запомнилось. И это было обидно.

Она достала потертые шорты и футболку и отставила кружку с кофе в сторону. Еще раз, нахмурившись, бросила взгляд на выбранный наряд. В саду бывали и другие люди, но никто, кроме нее, не имел привычки сидеть на влажной траве, прислонившись к стволу букового дерева.

Никто, за исключением Татьяны. Завидев Лизу, она поднялась с земли и оказалась в поношенных рабочих брюках из грубой бумажной ткани; на голове платочек стоимостью в несколько сот фунтов стерлингов.

– Ты выглядишь озабоченной. Что-то произошло?

Лиза откровенно поведала ей свои печали.

– Ах, – сказала Татьяна, – я думала об этом. Ты не ходила в благотворительные магазины? Лиза поникла.

– Надеялась избежать этого. Моя мама ходила в эти магазины, когда мы были детьми.

– Благотворительность и благотворительность, убежденно сказала Татьяна. – Отправляйся в одно из тех роскошных мест, где богатая молодежь оставляет наряды, надетые пару раз, и ты сможешь подобрать себе там симпатичные вещички. Учитывая, что ты такая стройная.