Поцелуй черной вдовы
Шрифт:
Фаворит королевы то и дело ей улыбался, о чем-то негромко переговариваясь, и, если бы не знать его тайны, мужчину вполне можно было бы счесть беззаботным прожигателем жизни и лучшим другом Ее величества.
А не коварным заговорщиком, мечтающим занять ее место.
– Чулки подтяни! – оторвала его от раздумий госпожа Люси, подскакивая к Уиллу с кисточками и белилами и окидывая его оценивающим, профессиональным взглядом. Она походила на рассерженную осу, преследующую актеров: подтягивала чулки, поправляла платья и парики, подкалывала камзолы. –
Поглядев снова на королеву, Уильям подумал, выпадет ли ему еще эта честь, писать для нее пьесу. Может быть, это первый и единственный раз... Но, по крайне мере, он донесет свою мысль: нет абсолютно хороших ни людей, ни «богов». И те, и другие одинаково совершают как добрые, так и плохие поступки. Все мы неидеальны...
Он посмотрел на Соланж, которой приделали полупрозрачные шелковые крылья. По настоятельному желанию Кайла ей все-таки дали роль феи в первой сцене пятого акта... Тогда-то все и случится.
Почти в самом конце...
Уильям был рад, что не раньше...
Сюжет «Сна в летнюю ночь» пришел ему в голову совершенно спонтанно, под влиянием встречи с новой знакомой и постепенно оформился в замысловатый сюжет. Ему до страстного захотелось сказать, что люди и перевертыши не сильно отличаются друг от друга... Они также любят и также боятся, также борются за свое место под солнцем, как и простые смертные люди.
Поймет ли эту идею Елизавета?
– Кайл тоже здесь, – шепнула Соланж, оказавшись с ним рядом. – Теперь мне спокойней.
Он проследил ее взгляд и увидел среди прочих гостей Саутгемптона – тот улыбнулся в ответ.
– Вы действительно с ним уедете? – спросил он. – Почему бы вам не остаться?
– Нельзя. Только там, на Островах, мы будем свободны по-настоящему! Ты ведь понимаешь?
Уильям кивнул, хотя понятия не имел, как отпустит этих двоих. Он привязался к обоим, они подарили ему целый мир, неизведанный, новый, а теперь собирались отнять... Он не чувствовал, что готов с ним расстаться.
Одна была его музой, другой – неожиданным другом.
– «На радость и печаль, по воле рока, Два друга, две любви владеют мной...», – чуть слышно продекламировал он, и Соланж вскинула брови.
– Ты что-то сказал?
– Хотел спросить, как прошла твоя встреча с братом и мистером Дюбуа?
Его собеседница пожала плечами.
– Мы попрощались, – ответила скупо. – Произошедшее ничему их не научило: они не хотят уезжать. И это их дело!
– Думаешь, Эссекс не знает, что их увели из-под его носа?
– Отец уверяет, что все прошло хорошо, и я ему верю.
– Ты счастлива, что нашла его?
– Да. – Соланж коснулась своих завитых в колечки волос и напряженно ему улыбнулась. – И пусть он тоже остается в столице, я рада, что знаю теперь свои корни. Свои истоки, понимаешь, о чем я?
– Лучше, чем ты представляешь.
В этот момент на сцену потянулись музыканты: барабаны, трубы и тамбурины слились воедино, предвосхищая начало пьесы.
И вскоре началось действо...
Уильям
Кстати, считается, что пьеса "Сон в лютнюю ночь" была создана в промежутке между 1594 и 1596 годами. Шекспир написал её специально к свадьбе некоего аристократа или к празднованию королевой Елизаветой I дня св. Иоанна Крестителя.
Глава 47
Через два часа пятьдесят семь минут после начала пьесы все свечи в зале погасли, погружая его в непроглядную тьму. Устройство Беллов, подручных Эссекса, сработало безупречно...
Именно в этот момент, по плану Роберта Деверё, Соланж и должна была торопливо спуститься со сцены и броситься к королеве... Прижаться ладонями к ее набеленным-напомаженным, словно маска, щекам – и уничтожить ее.
Но теперь план другой, пусть Эссекс этого и не знает, и Соланж, едва погасли все свечи, все так же спустилась со сцены, но направилась не к королеве, а, пройдя вдоль рядов, замерла у стены.
В этот момент вскрикнула женщина.
И застенала от боли... Мучительная агония умиравшего явственно слышалась в этом стоне.
В зале, и без того всполошенном неожиданной темнотой, поднялся испуганный гомон и причитания. Под аккомпанемент этих звуков чье-то тело рухнуло на пол...
Скорее всего «умерла» королева.
Вот теперь, оттолкнувшись от темной стены, с которой буквально слилась, Соланж, торопливо пройдя мимо Эссекса, направилась к створчатой двери в конце темного зала. На самом деле, темным для глаз перевертыша он отнюдь не был: видела девушка преотлично. А потому легко различила, как Эссекс поднялся со стула и направился за ней следом...
В руке его девушка различила кинжал. Острый рондель...
И пусть по спине у нее пробежали мурашки – все шло по плану.
Тому самому, о котором граф Деверё, лорд Эссекский, не имел никакого понятия...
И потому направлялся в ловушку.
– Ваше величество! Ваше величество! – коснулось их слуха испуганное разноголосье придворных. – Доктора, немедленно доктора! Помашите же веером, ей, наверное, стало плохо от духоты. И запалите уже кто-нибудь свет!
В тот момент, когда граф занес руку, готовый обрушить кинжал на Соланж, а Кайл, будучи на чеку, перехватил его руку, у сцены вспыхнул первый фонарь. За ним зажглись еще несколько, осветив две группы людей: склоненных над королевой придворных и Саутгемптона, все так же сжимавшего руку графа с кинжалом.