Поцелуй или жизнь
Шрифт:
Не знаю, сколько Его Светлость "пил", но, сдается мне, не отпускали бы меня долго, если бы потолочная балка с отчаянным грохотом не рухнула в непосредственной близости от нас!
Себастьян мигом оторвался от меня, и я узрела невероятное: угольно черный зрачок в изумрудных глазах вытянулся и стал вертикальным! Змей… Боги, как же невыносимо прекрасно… пленительно ужасно…
— Хей, молодожены! — Галахат безжалостно развеял, как мираж, этот волшебный миг. — Я могу начинать церемонию сочетания?! Итак, мы, то бишь вы, я и стадо обезумерших, жаждущих крови берсерков, собрались здесь в этот замечательный день, то есть полночь, чтобы стать свидетелями вашего
— Что происходит???!!! — о как подействовал обваливающийся потолок, даже мои волосы разжал!
— Ваша Светлость! — все же я даже после поцелуя не решилась бы обратиться к нему просто по имени. — Вы стали василиском!
Змеиные глаза вытаращились не хуже человеческих, но я не дала ему пуститься в научно-философские дебаты о том, что сие невозможно, и поспешно выпалила:
— И на Зеленый Горб напала сотня берсерков, может больше. Цель — превратить все здесь в руины. Человеческая магия почему-то не работает.
— Убираться надо, они чудом наш этаж проскочили и поперлись сразу наверх! Гарет уже отпустил всю челядь и сейчас летит, как черный всадник конца света, к границе с Веридором с леди Никалаэдой на руках! Ходу!
С этими словами брат схватил меня в охапку и без обиняков отправился к окну. Да, судя по звукам снаружи, через коридор нам уже не пробиться. Я глянула через плечо Галахата, чтобы убедиться, что Себастьян следует за нами, и уж готовилась попросить братика как-нибудь вынести нас двоих хотя бы за пределы поместья… Но легендарный вдовец направился в противоположную сторону, к стеллажу с ингридиентами!
— Граф, времени нет, да и вас с поклажей я не потяну! — рявкнул Галахат, проследив за направлением моего взгляда. Я чуть не прослезилась: только что готов был заколоть Себастьяна, но увидев, как он мне дорог, тут же подключился к миссии спасения.
— Я остаюсь, — меланхолично сообщили нам, перебирая какие-то баночки-скляночки и перекладывая с места на место пучки засушенных трав и нечто, лично мной неопознаваемое. То ли заспиртованные глаза, то ли еще какое непотребство…
— Граф, вы белены объелись? — очень по-принцевски выразился мой брат. — Помнится, в начале аудиенции вы заподозрили меня в суицидальных наклонностях. Решили последовать моему пагубному примеру?
— Я остаюсь, — голос графа Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон был абсолютно спокоен и тверд. — Это моя земля. Это мой дом! Моя библиотека, моя лаборатория, мой кабинет. И я никому не позволю громить его! Я — владетель этих земель, и мой долг защитить их. Поэтому, Ваше Высочество, прошу меня простить, но наш разговор придется закончить в другой раз. Хоть волос упадет с головы моей невесты, не важно, по вашей вине или нет, — в крови захлебнется весь Веридор.
Я хотела было брякнуть что-нибудь протестующе, но меня оборвал Галахат, которому, видимо, было не столь принципиально, кто именно вышибет дух из Себастьяна.
— Удачно сдохнуть, Ваша Светлость, — от всей души пожелал мой добрый брат, вместе со мной выходя в окно.
9.1
Бал-маскарад — вот вся жизнь принца!
Жди потрясений каждый миг!
Здесь в общем хоре свои солисты,
И все мы скоро услышим их.
Как интересно и любопытно…
Ну что за страсти! Ну что за прыть!
Глаза сверкают, лица не видно,
И
Монахи, черти… Шуты, злодеи…
Костюм прекрасный неотразим!
А кто вы, маска, на самом деле?
Водить нас за нос мы не дадим!
Принес меня Галахат в небольшой трактир на окраине города, где, как успел бросить по ментальной связи Франциск, уже уминали за обе щеки завтрак Жак с девочками. План не изменился: ждем темноты и валим в Веридор. Только вполне возможно, что преследовать нас будет уже некому…
Стараясь гнать подальше от себя мрачные мысли и еле удерживаясь от того, чтобы из последних магических и моральных сил в очередной раз призвать Дар и попробовать взглянуть сквозь пространство (не хватало еще вычерпать до дна резерв и свалиться с истощением!), я сперва приняла ванну, баснословно дорогую — три серебрушки! — для такого захолустного заведения, а потом, понимая, что сейчас свалюсь не от магического, а уже от телесного истощения, наконец доковыляла до стола. Мда, еще даже светать не начало, и на ранний завтрак Галахат заказал нам свиные ребрышки с картошкой и маринованными огурчиками — мммм! Ну что сказать, молодец братишка!
Он как раз хрумкал огурцом, а я примерялась к последнему ребру, когда на пороге комнаты возник Жак с потрясающим во всех смыслах заявлением:
— Леди Монруа, к вам хахаль леди Никалаэды…
Подавились мы с Галахатом синхронно. Ай да Жак: вот так, одним махом и мое настоящее имя молодому хозяину открыть, и меня с толку сбить. Какой такой хахаль? Любовник? Но, кажется, сей почетный статус носил только мой Азизам, то есть Галахат, а он же здесь. Как оказалось, это были еще не все сюрпризы.
— … и ваш земляк! Лорд Чарльз!
Что?! Красавчик Чарли? Хорошо хоть Жак не добавил, что он мне родич (хотя знал бы, обязательно вывалил бы!). Ага, еще бы припомнить кем мы друг другу приходимся. Так, его мать леди Гризельда была троюродной сестрой отца, ну, значит, мы — четвероюродные, так ведь?
— Я тебе все потом объясню, — клятвенно пообещала Галахату, выпучившему на меня свои фирменные королевские глазищи.
— Отмечен смертью любой, что страстью к тебе охвачен, сестра моя! — это строчки из пророчества, посланного мне в Храме Мрачного, — пробормотал он, и вдруг вскочил с места, схватил в объятия и закружил по комнате, чуть не опрокинув стол с остатками еды. — Ника! Сестра! Я так боялся, что это все правда, что Монруа стоят во главе заговора! Я всегда хотел братика или сестру, просил папу привести тебя в Веридор, но мама не хотела… — он явно собирался еще что-то сказать, но его оборвал тактичным покашливанием Жак.
— Прошу прощения, но лорд весьма насточив и, судя по нервному притопу каблуком ботфорт, долго ждать внизу не намерен.
— Зови! — распорядился Его Высочество и, хитро подмигнув мне, проворно полез под кровать!
Боги, принц, практически король, обтирает грудью пыль под моей кроватью!
***
Красавчик Чарли остался точь-в-точь таким, каким я его запомнила: накрахмаленный, вычищенный, вычесанный, отполированный до блеска и слащавый до горечи. Вроде он был красив, действительно красив, однако смазливость, от которой млели все дамы без разбору от двенадцати до девяноста девяти, нисколько не нравилась мне. Сквозило в Красавчике нечто скользкое, насквозь лживое, плутоватое… Или это мое воображение так разыгралось? Избаловали меня своим видом и принципами сыновья сэра Благородное Сердце. Да, Чарли не рыцарь без страха и упрека, но ведь это же не значит, что его можно сходу в мерзавцы записывать…