Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
– Помни, Петтигрю, я валькирия. Я гораздо сильнее, чем ты думаешь. И кто бы ни был твоими друзьями, не забывай – очень мало кто из них осознает всю степень того, что я могу сделать. Очень мало кто способен будет один оказаться равным мне и иметь все шансы. И последнее. Поверь, ты не входишь в число тех, кому я советовала бы встретиться со мной в одиночку. Джеймс, извини, - тетя заботливо потрепала меня по голове и ангельски мне улыбнулась. – Я напугала Гарри, прости… - она наклонилась ко мне, поцеловала в лоб и тихо пару секунд пела мне на ушко одну из вариации Песни Валькирии. Все участники сцены успокоились. Я вспомнил, что потом Хвост никогда не оставался наедине со мной. Или мама, или тетя Роуз, или пару раз дядя Том всегда были рядом.
Внезапно в памяти вспыхнуло
Палочки в руке тоже… Тетя Роуз колдовала без атрибутики!
– Гарри, ты вообще слышишь?! – прозвенело над ухом. Я вздрогнул. Кэтрин уперла руки в бока и сердито на меня смотрела. Гермиона снова фыркнула.
– Извини, я задумался и… кстати… - но меня перебили.
– Подержи маховик за цепочку и ни в коем случае не отпускай и не надевай на шею. Он повырывается и сникнет, но не пугайся. Это так и должно быть. Герми, глаз не своди с маховика. Я сейчас уйду и потом вернусь, возьму палочку Гермионы, на всякий случай.
– Тебя же увидят! – возразил было я. – Возьми Мантию!
– Не увидят, - отозвалась сестра, шагая уже к выходу из палатки. – Не увидят…
После ее ухода через минуту маховик дернулся как сумасшедший, и вырывался из руки со страшной силой. Мы с Гермионой молчали, не отрывая взгляд от золотистой вещицы в моей руке, которую я едва удерживал. Внезапно маховик словно сжался на миг, ярко вспыхнул желтым и после этого почернел. Чернота стремительно расползалась по цепочке. А маховик показался таким тяжелым, что я испугался, что не удержу его в руке. И, не вняв предостережениям Гермионы, когда маховик весил уже как приличный камушек, а моя рука устала от борьбы, удивляясь про себя тому, как Кэтрин умудряется таскать его на шее постоянно, накинул цепочку на себя.
Странное ощущение пронзило легкие, словно я задыхаюсь. Маховик весил как приличный булыжник, грозя сломать мне шею. И это он еще, кажется, дезактивировался. Что ж тогда со мной сделал бы активный?
– Гарри, недоумок! – Кэтрин подлетела ко мне, сорвала с шеи цепочку и надела на себя. – Как ты? – заволновалась она. – Никто еще его не надевал, но я слышала, что это бывает иногда опасно.
– Было трудно дышать, но и только. Как ты носишь эту штуку на шее, он же тяжелый?!
– Только для тебя. Он подумал, что раз хозяйки столько времени нет, ты пытаешься его у меня украсть. Это защитная реакция, он хочет ко мне. Потому-то я тебя и просила не надевать его на себя. Не знаю, чем такое может обернуться… Но ты, вроде, цел, - она критически меня осмотрела.
– А как ты узнала, что я его надел на себя?
– Я же с ним связана, он же мой! Я почувствовала сначала, что он отключается, а потом его страх. Он меня искал. Да, - поймав наши с Гермионой взгляды, поясняла сестра, - маховики имеют память и некоторые подобия чувств. Случается так, что маховик хоронят вместе с валькирией, он не принимает никакую другую. Мой ждет та же участь, боюсь. Делать их сложновато, это отнимает у той, кто их делает, уйму времени и вызывает необходимость общаться с миром, лежащим за пределами нашего понимания.
– Но ведь маховиков в Отделе Тайн было полно, можно же просто взять любой! – не понимал я. – Зачем их изготавливать с такими трудностями?
– В Министерстве были обычные маховики, человеческие. Мой же – маховик валькирии. Обитель моей сущности. Они специальные и никому, кроме валькирий, не дано права их носить. Тот, что носила Гермиона на третьем курсе, был лишь жалким подобием настоящего. Он мог вернуть вас назад во времени, но ненадолго, на ограниченный временной диапазон, и не влиял на то, как будет идти мир вокруг вас. Мой же может вернуть назад во времени не только меня, куда угодно, и в том числе навсегда. Итак, - оборвала она себя. – Так он выглядит, когда неактивен. А теперь начну лекции. С чего начать? – Кэт села в кресло
– Расскажи мне, пожалуйста, про то, как работает Поцелуй. Я все никак не могу понять, как можно вернуть с того света… - попросила подруга. Маховик на шее его нежно погладившей Кэт снова стал золотистым и теплым и уютным на вид. Могущественная, опасная и крохотная при этом вещичка обрела вновь свою хозяйку.
– Наставница Оливия говорила, что молодые валькирии про это часто спрашивают в первую очередь. И преемницы, - покачала головой Кэтрин. – Всем хочется его применить, чтобы оживить кого-нибудь, пока не узнают цену… Гарри, - она посмотрела на меня. – Так не принято, ты парень, преемником быть не можешь. Но я просто завяжу тебе язык, я это умею. Можешь послушать это и правила, я буду диктовать их Герми. Итак, валькирии живут долго, я слышала о двух сотнях лет. Наш дар, по сути, очень мощная энергия. Жизни и в то же время боевая. Он поддерживает тело, старение идет медленно и женщина, получившая дар, долго живет. Так бывает, если поцелуй не применить. Но если валькирия кого-то поцеловала, срок ее жизни…
– Сокращается, - пискнула Гермиона, поглядев на сестру. – А намного?
– Вдвое, - отрезала Кэтрин. – Срок жизни валькирии, применившей эту способность, сокращается почти вдвое. И общая жизненная сила несколько понижается. Эта энергия тратится на воскрешение, а дальнейшая судьба человека – в его руках. Мы… - она замялась, думая, как бы лучше что-то выразить. – Мы словно бы отдаем живую энергию миру-за-гранью, как плату за то живое, что он забрал. Частичку себя в обмен на того человека, которого возвращаем. Это одна из причин редкого прибегания к Поцелую. Страшно отдавать загробному миру часть своей жизни и своей сущности.
– А есть какие-то ограничения? – поинтересовалась побледневшая Гермиона.
– С момента смерти должно пройти не больше суток, и это всегда по-разному. Чем маг сильнее, тем дольше он после смерти может вернуться. У обычных людей, маглов и сквибов, этот срок равен часам восьми, а то и меньше. Могут быть даны всего секунды…
– А какова еще плата? – спросил я. – Ты говорила, что отдать половину собственной жизни – это только одна из плат. А еще одна? – сестра побледнела, было видно, что говорить ей об этом тяжело. Мне было ее жаль, но все-таки ответа от нее я ждал. Гермиона посерьезнела и словно бы увяла, качая головой. Принцип работы этой способности Кэтрин она явно себе представляла иначе. А вот я – нет. Я всегда осознавал, что за такую штуку валькирии дорого платят. Они за свой дар вообще дорого платили…
– Муки совести. Кого бы ты ни выбрала, всегда найдутся те, кого это спасло бы потом, те, кого ты могла бы вернуть, и не стала. И тебе будет стыдно перед ними за то, что ты вернула только одного. Вот почему принять такое решение всегда так сложно. Ты в любом случае будешь жалеть своих «жертв» и в твоей душе появится очередное острое чувство вины, и это будет страшнейшее твое осознание в жизни. Иногда приходится делать выбор между двумя людьми, и даже тремя, и это очень сложно… И потом грызет совесть, если кого-то все же поцелует. Но есть еще один вариант выбора, самый страшный. И самый предопределенный. Если уж он тебе сужден, его не избежать. Выбор между тем, кого велит вернуть долг и тем, кого ты хочешь вернуть умом и сердцем. Как правило, не целуют в такой миг никого или целуют любимого. Но та вина, что наступит после, поглощает все прочие чувства. Я слышала, что одна из валькирий от осознания своей вины за то, что между маленьким ребенком и любимым мужчиной выбрала мужчину, как эгоистка, сошла с ума. Мы люди и нам не чужды человеческие страсти и желания. Мы просто не имеем на них права, - по ее щеке скатилась слезинка, - мы не имеем права думать о себе, если кому-то в силах помочь. Это – одно из первых правил Кодекса, если убрать пышную словарную оболочку. Есть еще одно, - она виновато посмотрела на Герми. – Я понимаю, какую боль причиню тебе этими словами, но поверь, каждый из нас все делает, чтобы этого не случилось… Но вдруг?
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
