Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн

Астромерия

– Во-первых, я замужем. Во-вторых, мы с тобой друзья, а друзья себя так не ведут.

– Замужем? Но ты же сама говорила, что ты его не любишь!

– Это не меняет сути дела! – отозвалась я. – Я – его жена и собираюсь соответствовать этому семейному положению. И с чего это ты вообще удумал так себя вести?

– Я… Извини, что-то нашло, - Драко отсел на другой конец дивана и поднял на меня грустные и виноватые глаза. – Прости.

– Ничего, все нормально, - я выдавила из себя улыбку, продолжив разговор, но на самом деле мне было прекрасно понятно, что толкнуло Драко на такое поведение. В какой-то мере я даже разделяла эти причины, но в тот период времени позволить ему и себе что-то большее, чем дружба, было бы с моей стороны апогеем глупости. Я и так сделала слишком много промашек, делавших

ситуацию шаткой и неустойчивой. Фактически брак с Антонином спасал меня от того, чтобы многочисленные упущения и ошибки стоили бы мне жизни. Я числилась женой правой руки Беллатрисы, что избавляло от ее недоверия, заставляло остальных оставаться на безопасном для меня расстоянии. И давало мне шанс выполнить полученное задание.

Я начала осознавать, что нравлюсь Драко, еще осенью, когда мы начали много общаться. Драко неожиданно проявил огромный интерес к миру маглов, в котором я в некотором роде росла, и частенько расспрашивал меня об их жизни. Начал со мной откровенничать, мы нередко вместе гуляли и он даже словно бы немножко отдалялся от Крэбба и Гойла, более тесно общаясь со мной. Наверное, первые предпосылки возникновения этих чувств у нас возникли еще в начале знакомства, в первые дни моего пребывания в Хогвартсе. И наше общение тогда немало тому поспособствовало. Я уже понимала и начинала признаваться себе в этом – Драко нравился мне, и не будь Антонина, эта взаимная симпатия могла бы стать чем-то большим… Но после того, как в моей жизни появился Долохов, все изменилось. И не в лучшую, пожалуй, сторону.

Пенси, судя по ее взгляду на меня, меня уже мысленно давно закопала под ближайшим деревом Запретного Леса, но, как и почти вся школа помимо нее, она же меня в то же время и откровенно побаивалась. Моя новая фамилия заставила людей опасаться меня, кого-то – ненавидеть. Поскольку почти у каждого из тех, кого я знала, моя фамилия теперь ассоциировалась с жестоким человеком, настоящим садистом, мастером пытки. За которого я выскочила замуж. Само собой, и людей я в это винить не могу, меня после такого поворота событий сочли юным подобием Долохова и относиться ко мне почти все резко стали хуже.

Я даже задумалась сперва, не прекратить ли совсем общение с Драко, понимая, что влюбляться в меня ему и глупо, и даже в некоторой мере опасно, учитывая, что мой супруг был человеком весьма решительным и резким в своих действиях. И непредсказуемым. А еще я, к тому же, боялась оказаться такой же, какой когда-то была Розалина. Боялась стать для кого-то подобием женщины, которую никак не могла за это простить и понять. Именно простить, за то, что ее нерешительность и неопределенность испортили жизнь не одному человеку. И в частности человеку, который за недолгое знакомство стал мне небезразличен…

Но, поразмыслив, я пришла к выводу, что дружеские рамки у нас не нарушаются и нарушиться не должны, и что я в случае необходимости сумею отказать коротко и ясно. И наше с Драко общение было продолжено, оставаясь теперь исключительно дружбой. Возникшая симпатия была подавлена и заслонена моим замужеством и сложными отношениями, неоднозначными и непростыми, с Антонином.

***

Я по-прежнему не понимала, как на самом деле отношусь к нему, это была какая-то странная смесь симпатии, сочувствия и даже жалости, напряженности, непонимания и в то же время понимания… Я начала понимать, что он чувствует, научилась видеть его усталость, злость, непроходящую боль из-за истории с Розалиной. Я знала, что он мало спит, когда меня нет, но когда я была рядом, это изменялось. Не раз я просыпалась среди ночи, будучи дома, и видела его крепко спавшим. Однажды на его почти всегда нахмуренном во сне лице я вдруг заметила легкую улыбку… А его отношение ко мне изменилось к лучшему, я заметила, что оно стало как-то? насколько для него это было возможно, нежнее. И случилось это после того, как он спас Кэтти от кого-то из Хранителей. Я толком не знала, что там произошло, и насколько близко он был с ними связан. Я пришла домой на выходные, зная, что Антонин собирался быть в тот день дома. Но его в «Долохов-резидэнс» не было, а в гостиной я обнаружила записку. Дом был защищен настоящим множеством таких чар, о которых я даже после двух лет учебы в Денбридже и не слышала, и попасть туда кто-то посторонний не мог

никак. Как выяснилось, даже Заклинание Доверия, что-то вроде него, было наложено на нашу обитель. Накладывая же в начале декабря что-то вместо этого, что-то новое, Хранителем Тайны Антонин сделал меня. Для меня, начавшей понимать и узнавать его человеческую сторону, это было с его стороны высшим проявлением доверия ко мне. Доверия, которое во имя исполнения своего задания я просто обязана была нарушить. Вот только с каждым днем я все больше сомневалась, что смогу это сделать… Так вот, оставить записку он вполне мог себе позволить, зная, что в руки тем, кому ее прочесть недозволенно, она не попадет.

«У меня дежурство у особняка Реддлов. Если Бутти заглянет, а она должна, скажи ей, что я там и что я дежурю один», - именно это мне и сообщалось ровными строчками мелкого красивого почерка. Я хлопотала по дому, как вдруг снаружи послышался шум. Я выглянула и узрела взволнованную чем-то Элеонору, вглядывающуюся в дом, стоя на некотором расстоянии. До меня дошло, что новые защитные чары закрывали его и от нее тоже. Значит, своим новым друзьям Антонин не вполне доверял. Я, вспомнив об указании супруга, трансгрессировала к ней. Нора вздрогнула, уставившись на меня, когда я возникла рядом.

– Что за черт?! – возмущенно прошипела она. – Почему дом не видно?

– Защитные чары… Кстати, Антонин дежурит у особняка Реддлов, один. Велел передать, - эти слова оказали на Нору очень странное воздействие. Ее черные глаза внезапно вспыхнули дьявольским огоньком, она сделала глубокий вдох и прищурилась, глядя на меня.

– Надеюсь, он еще цел, они там оба еще целы, надеюсь, - прошептала она. У меня отчего-то сердце чуть не рухнуло куда-то вниз… - Ты их дом видела? – я кивнула. – Помнишь? – я снова кивнула, не понимая, чего от меня хотят. – Перенеси меня, в любую комнату на нижнем этаже, - скомандовала профессор Бутти. Я молча взирала на нее, не зная, что ответить. – Анж, Мерлина ради, как-нибудь все узнаешь. Перенеси меня! – рявкнула Элеонора. Я повиновалась, слабо понимая, чего же ей все-таки надо. Ее слова, сказанные шепотом, меня здорово напугали.

Перенеслась я на кухню, поскольку изобилие техники там мне врезалось в память лучше всего. На кухне находились двое - связанный чарами человек, полулежавший на полу, и наставивший на него палочку Блэк. Последний не успел и пикнуть, как палочка Бутти уперлась ему в горло. Я вздрогнула, ощутив, сколько могущественной магии было в руках этой молодой женщины. Блэк сглотнул.

– Только пикни, - прошипела ему Нора. Бросила взгляд на пленника Блэка. – Мальто где? – я огляделась и перевела взгляд на связанного. Мой супруг попытался усмехнуться. Я присела с ним рядом, снимая опутавшие его волшебные веревки.

– Убита, - отозвался Антонин. – Пыталась убить девчонку.

– Молодец, - Элеонора кивнула и толкнула Сириуса к коридору. – Шевелись, герой, - ее голос звучало тихо и зловеще. Сейчас в ней в полной мере проявилась Хранительница, поистине сильная и опасная ведьма. Они с Блэком скрылись в коридоре, когда с Антонина окончательно моими стараниями спали чары. Он поднялся на ноги, потирая кисти рук.

– Пошли-ка отсюда, - заметил он. Но уйти так просто нам не удалось, поскольку вскоре моему и моего мужа взору предстала Кэтрин. Она за короткую схватку умудрилась стереть память Антонину, впервые в жизни, что я знала, применив Обливиэйт.

Я понимала, что она после этой встречи будет считать меня предательницей, но я просто обязана была дать ей понять, что в этой ситуации все достаточно неоднозначно. Я не могла прямо передать ей совершенно никаких новостей, даже не из-за присутствия рядом Антонина, а из-за наложенных им чар. Поэтому сказав несколько отрывистых слов, я умудрилась еще поставить ее перед тем фактом, что я за ним замужем. Мне оставалось лишь надеяться, что, возможно, мои странные и отрывистые слова хоть как-то помогут ей разобраться в ситуации… Спустя пару дней я сумела, на что я надеялась, сообщить хоть что-то Снейпу. Я понадеялась, что чары ослабли или были сняты Антонином, но язык резануло при первых же словах так больно, что сомнений в том, что если я продолжу, то его лишусь, у меня мгновенно не осталось. Но, полагаясь на жизненный опыт и сообразительность Северуса, я хотя бы попыталась хоть что-то сказать…