Почетное гражданство
Шрифт:
И теперь Ирэм просто стоял и смотрел. Один шаг, маг. Всего один. Шагни, пройди сквозь водную пелену. Она не сделает этот шаг сама, но ты знаешь, что она самоцвет, который примет твои чувства, пропустит их через себя, вберет, впитает и отдаст сторицей той дивной магией, что заставляет мир вращаться.
Где-то шумно плеснула вода. Даша повернулась, вздрогнула с легким возгласом, но маг уже старательно смотрел в другую сторону. Он отрывисто произнес:
— Прими мои извинения. В этот раз Лау зашла слишком далеко. Возьми. Я жду тебя снаружи.
Он, не глядя на Дашу, протянул ей свою рубашку, а она машинально просунула руку сквозь поток воды. Ирэм скосил взгляд. Эта тонкая смугловатая рука, пахнущая драгоценными маслами для купания, с капельками воды на сияющей внутренним
… Дриада, живущая в эльфийском дубе, на который радужницы закинули мою одежду, долго делала вид, что не понимает, чего от нее хотят. Потом похихикала, обещала магу помочь и исчезла. Я сидела на траве, поджав ноги, и молилась о том, чтобы лесная нимфа подольше не возвращалась. На мне была рубашка Ирэма, и я, съежившись, вдыхала его запах, делая вид, что мерзну и кутаюсь. Можно мне не отдавать рубашку, оставить себе в качестве моральной компенсации? Хоть какое-то воспоминание. Буду доставать ее в старости из сундука (неважно уже, в своем мире или в этом, ставшем почти родным) и бурчать: вы, молодежь, думаете, принцев не бывает? Они есть, только не такие, как в сказках. Другие: холодные, сдержанные, без тени сомнений. Вот один такой и в моей жизни встретился. Если верить тому, что рассказывают о нем мелюзины, верный, добрый и с разбитым сердцем. Тот случай, когда высокое происхождение приносит только страдания. Хорошо, что я влюбилась в Ирэма раньше, чем узнала о его знатности. Боги, там в купальне… Я забыла, как дышать-то. Чувствую подобное впервые, отношения с Костиком страстью и романтизмом и не пахли. Бабушка всегда упрекала меня в избытке рационализма и нехватке чувств и повторяла, что именно такие, как я, чаще всего в «горнило страсти» и попадают. Контролируют все и все, контролируют, а потом, наткнувшись на то, что контролю не поддается, на любовь, то бишь, с катушек слетают. Я поэтому Костика и выбрала. С ним никакое горнило мне не угрожало, и все было бы хорошо, когда бы ни было так… скучно.
Что ж, может и хорошо, что у меня опыт прагматика. Может, я все это переживу и сохраню рассудок. Где я, и где Ирэм? Вероятно, передо мной будущий Властитель. Я буду бабкой столетней, а он как раз на трон взойдет, молодой, прекрасный, мудрый. Кэльрэдин – последний из Медноволосых Властителей. Далее власть должна быть передана одному из среброволосых Митрэдоонов. И вполне возможно, поскитавшись, натрудившись вволю и повзрослев, Ирэм примет то, что предназначено ему по праву происхождения.
В любом случае, мне пора сдаваться. Я вздохнула и поднялась с травы, потянув за собой рюкзак. Ирэм стоял под деревом, пытаясь договориться с одним из тех созданий, что утащили мою одежду, а теперь летали над водой, словно бомбообразные шмели. Я подошла, стараясь вести себя как обычно, словно на мне не было мужской рубашки до колена на голое тело, и тронула мага за плечо. Ирэм обратил ко мне свое раздраженное лицо, скользнул взглядом по ногам, в глазах его блеснули искры. Да, знаю, знаю, в вашем мире девушки-хуми ведут себя намного скромнее, это только мелюзинам позволено выставлять напоказ больше, чем надо.
Я вырвала лист из блокнота и сунула его в руки мага. Ирэм принялся разглядывать рисунок.
— Что это?
Ты же сам видишь, это сова. Если бы я могла хорошо писать на атче, может и решилась бы подписать изображение. Основные буквы я знаю, могу накарябать несколько слов с малым шансом на то, чтобы быть понятой. Хотя… нет, лучше не рисковать.
— Значит, ты все помнишь? И понимаешь.
Я виновато кивнула.
…Что я помнила из долгого забытья? Немногое. Но воспоминания о том, что происходило со мной в той семидневной коме, постепенно возвращались…
… — Не угадала, чернявая.
Нет, я не побежала, лишь вздрогнула, отскочила и оглянулась. В свете луны, вдруг ставшей полной и нестерпимо яркой, рот и полусферы глаз его казались черным провалами, только блестели крупные зубы.
— Кто такой Ирэм, радость моя? — проговорил мужчина вкрадчиво.
Луна потихоньку проявляла
— Кто ТЫ такой? — спросила я.
Мне не понравился требовательный тон незнакомца. Мысли мои путались. Где я? Почему я здесь? Это загробный мир? Я мертва?
Незнакомец в несколько шагов преодолел расстояние, что разделяло нас, и вжал меня в камень, опершись руками в валун по обе стороны моего лица. Он был гибок, при этом мускулист и силен. С шеи на обнаженный торс гроздями свисали шнурки с сухими стручками и мелкими костями. Длинные волосы мужчины были заплетены в косички и собраны в хвост на затылке. Глубоко посаженные глаза горели огнем.
Из моей груди от толчка выбило дыхание.
— Ты тролль, — просипела я. — Мертвец. Демон. Зло из-за Грани.
Незнакомец скривил рот в полуулыбке:
— Узнала.
— Ты мертв.
— Ты тоже. Почти. Я держу нить твоей жизни. Отпущу – останешься здесь, в моем сне, навсегда. Ты очень мила, чернявая, и от такого общества я бы не отказался, однако дело в том, что я тут тоже в гостях. Это сон. Мой мир!
Тролль отступил и повел рукой. Из-за горизонта, внезапно проступившего на полотне тьмы резкой оранжевой чертой, на небо взбежало пылающее солнце. Под камнями залегли густые тени, глазам стало нестерпимо больно. Земля пыхнула жаром, в мгновенье разогревшись, в нос ударил запах гари, трава под ногами пожелтела и осыпалась пеплом. Жар обжег лицо. Из-за камней взмыли в небо огромные черные птицы. Они кружились в воздухе и садились на валуны. Не птицы – существа с огромными крыльями, рогами на массивных лбах и птичьим килем вместо грудной клетки. Буушган тоже изменился. Он расправил крылья, взмахнул ими, подняв клубы горячей пыли и… взлетел… Небо пронзил громкий надрывный крик.
— Хочу проснуться, — бормотала я, зажмуриваясь и чувствуя, что горю заживо.
Внезапно все кончилось: раскаленный воздух отступил от лица, на лицо дунуло прохладой. Я открыла глаза. Вокруг опять была лунная ночь. Демон в облике тролля стоял на камне, скрестив руки. Голос его прозвучал глухо и мрачно:
— Днем все здесь сгорает дотла, а за ночь оживает. Вот такой он, мой мир. Он прекрасен, не так ли? Я, изгнанник, могу видеть его лишь во снах… Сама ты не проснешься. Ты истощилась – потратила жизненные искры на магию. Твои воспоминания, увы, неясны и обрываются на моменте падения в воду. Скажи мне, где ты, я приду и спасу тебя от смерти. Дам тебе немного черных искр, чтобы ты вернулась в мир живых, поверь, жить с ними не так уж плохо.
Я содрогнулась, вспомнив мертвое черное сияние, пронизывающее тело Блеза. Во сне я не видела демона на тонком плане, но подозревала, что с его аурой дела обстоят не лучше.
— Лучше смерть.
— Как хочешь, — оскалившись, бросил демон.
Глава 5. В которой Даша сражается с типичным эльфийским упрямством, но терпит неудачу
— Значит, ты все помнишь? И понимаешь.
Даша виновато кивнула. Ирэм углубился в разглядывание рисунка, чтобы отвлечься от стоящей рядом девушки, ее запаха и вида босых обнаженных ног, стройных, с узкими щиколотками и сильными икрами. Наверное, в своем далеком мире она любила бродить по лесам, где, как она рассказывала, нет койжг и можно прямо в чаще устроиться с корзинкой еды, пригласив друзей, или купаться в море, не боясь, что какая-нибудь тварь утянет за ногу в пучину.
— Ты все слышала и понимала с самого начала? — Ирэм старался говорить равнодушно, а в голове всплыло воспоминание: Даша, распростертая на столе для приготовления зелий, и он в отчаянии зовет ее из забытья. Помнит ли она?
Даша выразительно потрясла головой. Изобразила: вот она спит, ладони под щекой, просыпается. Она повращала рукой вокруг головы, закатила глаза.
— Ты не сразу пришла в себя? Сон был слишком долгим? Ты далеко ушла, почти за Грань, я знаю. Что вернуло воспоминания?