Почти скандал
Шрифт:
– Моффат, спускайте шлюпки и тяните трос к «Дерзкому». Будем и дальше буксировать эту чертову посудину. Давайте, пошевеливайтесь!
Черт… Ну зачем он срывает досаду на Моффате, показывающем настоящий пример самоотверженности? Как, впрочем, и все остальные, кто находился здесь под его командованием. Каждый работал до тех пор, пока буквально не падал без сил. После этих семи дней даже Моффат выглядел так, словно его пороли шомполами.
И, наверное, на всех кораблях люди пребывали сейчас не в лучшем состоянии. Те, кто вообще остался в живых. Коллиар огляделся вокруг. Практически каждый из стоящих на якоре кораблей был
Коллиар сделал для нее все возможное: позаботился, чтобы она находилась в сухости и не вставала – но этого оказалось недостаточно. Справиться с охватившей ее лихорадкой было ему не по силам. Кроме того, у него было слишком много дел, ему приходилось спасать множество жизней, и поэтому все, что он мог, это поднять ее с палубы, где она упала, отнести вниз и время от времени навещать.
Как только «Свифтшуер» снова прицепили к «Дерзкому», Коллиар перенес Салли в шлюпку и переправил на родной корабль, где мистер Стивенс мог позаботиться о ней надлежащим образом. Он больше не мог доверять заботу о Салли месье Депюи, этому французишке с бегающими ехидными глазками. В конце концов, именно под его присмотром ее состояние так резко ухудшилось. Несмотря на предпринимаемые им меры, Салли практически постоянно находилась в бреду.
Вскоре они причалили к «Дерзкому», и капитан Маколден сдвинул брови, наблюдая с высоты шканцев за тем, как Коллиар передает на палубу вялое тело «гардемарина Кента».
– Что случилось, мистер Коллиар?
– Кент получил ранение, сэр.
– Каким образом?
– При высадке на «Свифтшуер», еще до шторма. – Коллиар поднялся на палубу и уже хотел забрать Салли из рук боцмана, но вовремя спохватился. – Сэр, если вы не возражаете, я отнесу мистера Кента к мистеру Стивенсу?
– Мистер Стивенс по-прежнему на борту «Тоннанта». А что, это так срочно? – Но, видимо, подумав, капитан решил не продолжать этот разговор при свидетелях. – Отнесите мистера Кента в его каюту, а затем зайдите ко мне. Нам приказано следовать в Гибралтар, и потому необходимо многое сделать, а также обсудить.
Коллиар не мог не заметить, что после шторма «Дерзкий» находился в отличном состоянии – корпус и такелаж были приведены в порядок, все переборки и мебель в кают-компании вернулись на прежнее место. В обычной ситуации он испытал бы гордость по этому поводу.
Оставив бледную и вялую Салли на попечении Пинкертона, Коллиар сразу же отправился в каюту капитана, спартанская обстановка которой показалась ему верхом роскоши после разрухи, царящей на «Свифтшуере». И он как-то вдруг осознал, что очень и очень грязен, поскольку не стал тратить время на то, чтобы сменить сильно испачканную униформу, в которую облачился еще до боя. Вероятно, от него исходил не самый изысканный запах, но сейчас ему было не до приличий.
– Сэр, мне необходимо с вами поговорить, – заявил он уже с порога.
– Да вы войдите, мистер Коллиар… А кого вы оставили за командира на «Свифтшуере»?
– Мистера Джеллико с Моффатом в качестве помощника, но их следовало бы подменить, если
– Я отошлю туда мистера Хорнера. – Капитан кивнул своему писарю. – Пайк, передайте мое распоряжение. Итак, мистер Коллиар, продолжайте.
– Как я уже сказал, сэр, Кент был ранен при высадке.
– И насколько сильно?
– У него порез от лезвия шпаги. Не глубокий, но достаточно серьезный. И там не имелось возможности оказать ему надлежащую врачебную помощь.
– Почему? На «Свифтшуере» нет своего врача?
– Врач есть. Но прошло некоторое время, прежде чем Кент смог или, вернее, позволил себя осмотреть. У него порезано лицо, сэр. – Коллиар машинально провел пальцем от виска к щеке, иллюстрируя свои слова.
– Вот оно что… – Капитан застыл на месте.
– Да, сэр. Но главное, что я хотел вам сообщить… – Коллиар на мгновение запнулся. – Он вовсе не Ричард Кент.
Капитан некоторое время не двигался, затем прошел к столу и уселся в кресло.
– Насколько я понимаю…
– Пожалуйста, сэр, выслушайте меня. На самом деле это не Ричард Кент, а…
– …а его сестра Сара Элис Кент, Салли, – закончил капитан. – Я это знаю.
– Знаете? – Такого поворота Коллиар не ожидал. – Вам написал об этом ее отец?
– Нет, – покачал головой Маколден. – Признаться, я ожидал такого письма, но пока что не имел удовольствия получить весточку от капитана Кента. Полагаю, ему вообще не известно, что его единственная дочь находится на нашем корабле.
– Тогда каким образом вы… – Коллиар не договорил, осознав, что прежде чем расспрашивать, сам должен ответить на тот же вопрос.
– Возможно, вы удивитесь, мистер Коллиар, но я все знал с самого начала. С того дня, когда вы доставили ее к нам на борт.
Черт побери… Все это время он мучался угрызениями совести по поводу того, что утаивает от командира важную информацию, а никакой тайны, оказывается, и нет.
– Но как?
Лицо капитана осветилось несколько загадочной улыбкой, как будто он имел свои собственные секреты.
– Интуиция… И опыт общения с чрезвычайно активными девицами, обладающими немалым воображением. Я не требую от вас ответа, мистер Коллиар, но все же хочу спросить: а когда вы узнали об истинной половой принадлежности «гардемарина Кента»?
Коллиару стало немного жарко.
– Сэр, я не совсем вас понял… – пробормотал он.
– Полагаю, вы раскрыли ее сущность во время этого недомогания?
Ему предоставлялась отличнейшая отговорка, возможность снять с себя всю ответственность и избежать каких-либо обвинений. Однако он был честным человеком и к тому же хотел снять с себя груз вины. Он многим обязан и капитану Маколдену, и Кентам и потому должен быть правдивым.
– Нет, сэр. Мне все раскрылось, когда мы снимались с якоря в Портсмуте.
Если капитан Маколден и удивился, то это выразилось лишь в том, что он медленно приподнял брови.
– Понятно. А еще кто-нибудь знает?
– Никто, сэр. Я никому не рассказывал.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Маколден. – Я всегда восхищался вашей искренностью и абсолютной честностью.
Вероятно, капитан хотел сказать ему комплимент, но для Коллиара каждое его слово было подобно удару.
– Но ведь она находилась на корабле среди двухсот с лишним человек, – продолжал Маколден. – Наверняка об этом знает кто-то еще.