Почти смешная история и другие истории для кино, театра
Шрифт:
Такой Дом, уважаемые зрители, вы можете увидеть только в Театре. В реальной жизни это маловероятно. Белым фасадом Дом выходит на озеро, однако построен так хитро, что разглядеть его можно только лишь с самой середины озера. А там, вроде бы случайно, и днем и ночью покачивается на воде лодка, и в ней вроде бы рыбак вроде бы ловит рыбу… С трех других сторон Дом окружен лесом, а лес окружен глухим забором, окрашенным под цвет листвы. Конечно, к Дому ведет асфальтовая дорога, но свернуть на нее с шоссе нельзя — мало того, что висит запрещающий знак «кирпич», тут же вроде
Предназначен этот Дом для приема Особо Важных Гостей. И они посещают этот Дом. Иногда. Однако Дом ежечасно, нет, ежеминутно готов к приему. И обеспечат достойный прием Важному Гостю наши действующие лица:
Крутилииа Римма Петровна — директор Дома. И по должности, и по характеру абсолютный монарх.
Ася Мартыненко — новенькая официантка, девушка довольно разбитная, как и положено по профессии, однако честная.
Тюбиков Всеволод Иванович — начальник охраны, въедливый, желчный.
Пряник — шеф-повар, сибарит, любитель курятины и тминной водки.
Зобова Наталья Владимировна — врач. Буквально видит людей насквозь.
Тамара — старшая горничная. Сплетница и доносчица.
В Доме работают также два заместителя директора, секретарь-регистратор, бухгалтер, кассир, начальник снабжения, два рядовых повара, посудомойка, медицинская сестра, садовник, инструктор по физической культуре — в прошлом известный спортсмен, электрик, сантехник, столяр, библиотекарь, парикмахер, бармен, биллиардный маркер, массажист, дворники, водители — легковой машины, грузовой машины, продуктового рафика, техники по телерадиовидеоаппаратуре, киномеханик, трое подсобных рабочих, пятеро стрелков военизированной охраны и четыре сторожевых собаки. Все они в пьесе не появляются. Вроде бы очень заняты вроде бы по работе. И наконец:
Георгий Никитич — Особо Важный Гость. Приедет и осчастливит Дом своим присутствием. Лет ему чуть больше сорока. Сложения атлетического. Лицом хорош. Знает себе цену. И цену высокую.
Большая гостиная. Ее можно назвать залой. Она предназначена для того, чтоб Высокие гости вкушали покой. Здесь стены, обивка мебели, рамы, в которых заключены картины, и сами картины — все выдержано в тонах приглушенных. Здесь мягкий ковер с едва приметным рисунком. И не доносится сюда ни единый звук. Покой, который нам только снится, он здесь! (Автор точно знает, что у театра нет и не может быть денег воссоздать все это, но театры привыкли ведь находить выход из любых безвыходных положений.)
Сейчас гостиная пуста. Потом входит Ася. Переступает порог и замирает. Она здесь впервые, и ей все интересно. Осматривается. Нет, никого нету. Видит зеркало, видит себя в зеркале. Церемонно приседает и тихонько говорит собственному отражению:
Ася. Здравствуйте! Хорошо здравствуйте! Вон вы куда попали, в какую красоту, Асенька!
Видит телефон. Телефон как телефон, только что сделан под старину. Ася отваживается, снимает трубку и едва не
Голос из трубки. А ну положь обратно!
Ася (в трубку). Извините… очень извините, а откуда можно позвонить?
Голос. Ниоткуда нельзя! Кто тебе разрешил руками трубку лапать? Положь немедля на место и оботри!
Ася (вконец растерявшись). Спасибо!
Поспешно кладет трубку и, задрав подол платья, обтирает им телефон. И тотчас слышит смех. Оборачивается. Смеется женщина лет что-нибудь пятидесяти, вроде того. Смеется открыто, весело. И тогда Ася подхватывает смех.
Крутилина. Ты посуду тоже подолом обтираешь?
Ася (в тон). А чем же еще?
Крутилина. Ты веселая, да? Шутница ты?
Ася. Мне приказали здесь в гостиной директора ждать, Римму Петровну. Ася я Мартыненко, новенькая официантка.
Крутилина. Настроение у тебя отличное?
Ася. Конечно, отличное, на какую работу попала!
Крутилина. А как ты на нее попала? На эту работу! Сюда ведь только, сама понимаешь…
Ася. А вы кто?
Крутилина. Я и есть Римма Петровна.
Ася. Ой, Римма Петровна, извините!
Крутилина. Чего ойкаешь, что я — не человек, что со мною и посмеяться нельзя за компанию?
Ася. Может, можно, а может, и нельзя — не знаю.
Крутилина. Все-таки через кого ты к нам устроилась? Да ты садись и я присяду! (Садится.)
Ася. Ничего, постою. А я через никого. Без всякого блата, да. Я по соцсоревнованию, как лучшая официантка города… и вот меня выдвинули. Тут зарплата совсем другая и, говорят, питание качественное, и, говорят, работа здесь непыльная, ездят сюда важные гости один раз в сто лет!
Крутилина. Ездят чаще. Каждый день готовим на двенадцать персон!
Ася. Для кого?
Крутилина. А вдруг они прибудут, Ася Мартыненко? Что мы с тогда с тобой — яичницу будем жарить на скорую руку? Особы Важные не едят что придется. У нас положен изыск!
Ася. Что же они, вообще не едят яичницу, даже глазунью?
Крутилина (снисходительно). Нет, отчего же… а-ла португезе с грибами или ала бразильяно — запечь в остром фасолевом соусе и подавать с ломтиками дыни…
Ася. Дыня с яичницей, во, извините, цирк! А почему на двенадцать? Они что же, постольку приезжают?
Крутилина (терпеливо). Неизвестно поскольку…
Ася. Ну а если не прибыли, что же — вся еда пропадает?
Крутилина не выдерживает и молча смеется, только плечи вздрагивают.
Крутилина. Обожди, я от тебя отсмеюсь. Ой, умора! Ой, до чего ты проселочная… (Вдруг, серьезно.) Или прикидываешься? Ну-ка, Мартыненко Ася Артемовна! Ты кому звонила докладывать?