Под кодовым названием «Эдельвейс»
Шрифт:
— А вы остроумный человек, Вилли!
— Досадный недостаток, который приносит лишние хлопоты.
— Почему?
— Шутки далеко не все понимают, хотя каждый считает себя непревзойденным шутником.
— А вы какого мнения о себе?
— Скверного.
— Почему же? В шутке сказывается своеобразие ума.
— Разум… Кому он нужен? И в каких пределах?
— Откуда этот минор, Вилли?
— Просто паршивое настроение… Я заказал отдельный столик для вас обоих и позаботился о цветах… Фрейлейн Бергер ждет вас,
— О, Вилли, — растроганно сказал Шеер, пораженный этим меланхолическим признанием. — Я даже не предполагал…
— Не надо, Адольф, — остановил его и в самом деле неуместную сейчас благодарность Майер. — Все хорошо! Я даже рад, что фрейлейн вскоре покинет этот бедлам. В Берлине ей будет лучше… Надеюсь, у вас серьезные намерения?
— Самые серьезные! Клянусь целым миром! — горячо заверил Шеер.
— Вот и ваш столик.
— Рад видеть вас, фрейлейн Кристина! Эти чудесные розы вам очень к лицу.
— Все хлопоты господина Майера. Не знаю даже, как отблагодарить нашего милого Вилли — он проявил исключительную заботу. — Кристина тоже задумчиво поглядывала на торжественно молчаливого унтерштурм–фюрера, потом тихо добавила: — С самого начала…
— Только лично о вас, — уточнил Вилли. — Я не люблю преувеличений… Вы позволите осушить с вами бокал?
— О, Вилли, неужели вы оставите нас?
— Я решительно поддерживаю фрейлейн, — сказал Шеер, наливая в высокие бокалы шампанского. — Прошу вас, Вилли, будьте нашим гостем хотя бы и в этом балагане!
Вилли усмехнулся и поднял бокал:
— Если так — остаюсь! — Он осушил бокал одним глотком, — Но для этого я вынужден оставить вас на несколько минут.
— Вилли, мы с нетерпением ждем вас, — повторил Шеер, и на этот раз он не кривил душой.
Он сел рядом с Кристиной, поднял бокал, нежно заглянул в ее синие глаза.
— Я так редко вижу тебя, Кристина! Все заботы и беспокойство… А тут еще — арест Михальского…
— Для меня тот арест — полная неожиданность. Я ничего не знала о нем, — сказала Кристина и с горечью добавила: — Я в неведении… Представляешь, Адольф, как все немцы…
— Успокойтесь, фрейлейн, — заставил себя улыбнуться Шеер. — Я радуюсь, что из восточной фольксдой–че ты успешно превращаешься в типичную рейхсдой–че. — Он провел взглядом по залу, разглядывая всех, кто сидел за столиками, остановившись на центральном — Хейниша. — Приятели шефа — кто они?
Кристина ответила, не сводя с него глаз, потягивая небольшими глотками искристое, янтарное шампанское.
— Ну, майора Штюбе ты знаешь… Слева от шефа — руководитель абверкоманды Арнольд, прибыл из Ставрополя… Рядом с ним — барон Шилинг.
— Чем занимается?
— Руководит строительством оборонных сооружений в нашем расположении.
— Что же его связывает с Хейнишем?
— Не знаю. Какие–то частные дела…
— Кто еще там?
— Справа, если можно так сказать, местные — политический
— Что за команда?
— Копия, созданная по образцу и подобию зондер–команды–10А. Между ними состоялось разделение: десятая уничтожает советских людей в Краснодарском крае, Адыгее и Чечено — Ингушетии, а двенадцатая — на остальной оккупированной территории Северного Кавказа. Штаб находится в Пятигорске, филиал — в Ставрополе, оперативные отряды — в Кисловодске и Саль–ске. Хейниш на них чуть не молится… Все они убивают, грабят…
— Майер — тоже?
— Вот он не принимал участия ни в одной карательной акции.
— Действительно, заставляет призадуматься… Чего же он хочет?
— Кажется, изо всех сил тащит меня из эсэсовского болота…
К столику вернулся Вилли. С ним были Штюбе, Кеслер и еще какой–то плотный, приземистый, крепко скроенный с распаренным малиновым лицом майор.
— Извините, фрейлейн, — обратился к Кристине Майер, — ваша красота опасна как огонь, на который
1Г.8
слетаются мотыльки, чтобы сгореть. Но ничего, служба безопасности в моем лице сохранит крылышки наших друзей неповрежденными. Наш дорогой чревоугодник Кеслер ограничится закусками и самым примитивным шнапсом — шампанское не подходит к его любимым сосискам с тушеной капустой. Наш друг майор Штюбе изысканно будет млеть, растроганный собственными комплиментами. А наш меднолицый ас из люфтваффе майор Густав Готтфрид от всего этого будет искренне хохотать и пить все, что попадет под руку. И начнет из вашего бокала, фрейлейн!
Густав Готтфрид действительно захохотал, с удивлением глядя на бокал, который вдруг обнаружил в своей руке.
— Неужели это в самом деле ваш бокал, очаровательная фрейлейн? — зашелся он радостным смехом. — Нет, я таки законченный болван. Или, может быть, предметы живут собственной жизнью? Особенно бокалы, которые сами — буквально сами! — прыгают мне в руки! Что вы скажете на это, фрейлейн?
— Скажу, что с вами не соскучишься, господин майор.
— О, ваша правда! Гоните меня от вашего стола сразу…
— Господин Готтфрид, — вмешался в разговор Шеер, — если речь идет только о напитках…
— Только об алкогольной метафизике, уверяю вас…
— Тогда о чем речь? Напитков хватит!
— А вы кто? Наследник миллионера?
— По крайней мере, собираюсь сколотить на этой войне состояние. А если подвернется миллион, то разве я похож на идиота, который отказывается?
Майор был в ударе.
— Женщина — всегда самая большая тайна! — восторженно рокотал он. — Господин гауптман, я бы упрятал ее от жадных глаз в роскошнейший и тишайший сейф!.. Кстати, вы не тот Шеер, который славит исключительно танки?