Под кодовым названием «Эдельвейс»
Шрифт:
— Последние новости, — весело сияла Кристина Бергер, — в Эльхотовых воротах погибло 18 700 солдат и офицеров, подбито 384 танка.
— Великолепная плата за ваши своевременные сообщения, фрейлейн! Теперь вы понимаете, почему должны оставаться именно здесь? Ваш бой идет без линии фронта, но враг платит высокой ценой…
— Понимаю, гауптман, и раньше понимала… Но каждую ночь идут аресты, а я ежедневно — на допросах. Держу себя в кулаке.
— Перейдем к главному. Клейст будто бы имеет намерение повести наступление на Орджоникидзе из района Нальчика. Местность там танкопроходимая… Вы ничего не слышали об этом?
— О наступлении ничего. Но знаю: в район Нальчика
— Значит, сведения достоверны…
— Господин гауптман, будьте осторожны — вами заинтересовался абвер. Думаю, что и появление сейчас майора Штюбе не случайное.
— Почему заподозрили? — насторожился Шеер.
— «Функ — абвер» засек работу неизвестной радиостанции в нашем районе. Майор Штюбе имел разговор со штурмбанфюрером Хейнишем. Вспомнил тебя…
— Что же именно?
— Что ты, мол, слишком интересуешься военными объектами и дислокацией армейских частей…
— И что на это ответил Хейниш?
— Сказал, что рассуждения Штюбе — курам на смех и что офицеры абвера готовы, наверное, и родную мать заподозрить. Интерес Шеера целиком оправдан и объясняется специфической тематикой его книги, о чем прямо указано в его ведомственном предписании.
— А Штюбе?..
— Не оспаривал…
— Чудно… Что ж, воспользуемся запасным вариантом — известия срочные.
— Я беспокоюсь о тебе. Тебя могут…
— Могут… Но что бы там ни случилось, держись, Кристина! Стисни зубы и держись…
— Тебе необходимо исчезнуть…
— А задание? Нет, еще рано…
— Но ведь риск…
— А как же без риска в нашем деле, фрейлейн?
Майор Штюбе ничего не оспаривал — он подозревал.
Всех и вся. Он не верил в случайное стечение обстоятельств, ситуаций, когда дело касалось людей. Случайность? Она вероятна лишь тогда, когда птичка капнет на фуражку… Эту подозрительность ему привили в разведшколе для асов шпионской службы «Орденс–бург Кресинзее», расположенной в Фалькенбурге. Сюда, в питомник шпионской элиты, неоднократно наведывались еще до войны Гесс и Гитлер, Гиммлер и Геринг, а о Канарисе и говорить нечего. Сюда для ознакомления с опытом подготовки агентурных кадров специально приезжал итальянский дуче Муссолини. Как таблицу умножения, каждый из выпускников должен был навсегда усвоить «20 заповедей» этого своеобразного кодекса нацистского шпиона. И особенно: «Не доверяйте никому. Не забывайте, что лишь тот агент, который следует этому правилу, гарантирован от провала. В разведке тот, кто живет один, живет дольше…» И так далее. «Не доверяйте никому…» Почему же он, Штюбе, должен доверять какому–то Шееру, который будто упал с неба со своим чрезмерным любопытством в разгар военных операций?
…Кристина как в воду глядела: слишком часто стал ей мозолить глаза «опель» с примятым левым крылом. Надзор? Слежка? Кажется, точно такую же Шеер видел у абверовцев, хотя номер был изменен. Значит, путь к тайнику с рацией перекрыт.
— Ганс, машина в порядке?
— Так точно, герр гауптман!
— До Пятигорска бензина хватит?
— Полный бак.
— Тогда поехали, надо наведаться в редакцию армейской газеты.
«Надо наведаться…» Адольфу Шееру — как военному корреспонденту для налаживания деловых контактов с коллегами, разведчику Калине — для установки связи с подпольщиком по имени «Дед Маклай». Калину предупредили: только при чрезвычайных обстоятельствах позволено ему обращаться к этому человеку, работавшему истопником и дворником, а также мойщиком машин в редакции армейской газеты. Исключительные ли сейчас
— Слушай внимательно, Ганс. В Пятигорске мы заедем в редакцию газеты. Там я попытаюсь связаться с нашим человеком, он у них работает истопником. Если меня постигнет неудача, действуй по обстановке, добирайся сам до Кисловодска. Запомни пароль и адрес, по которому тебе на случай чего надо будет явиться…
На протяжении всего пути Шеер наблюдал интенсивное движение грузовых и танковых колонн. Катили на прицепах пушки, шли колоннами солдаты. Иногда сзади показывался «опель» с примятым крылом. Немецкие патрули несколько раз останавливали, требовали документы, при въезде в город путь перекрывал полосатый шлагбаум. Вообще–то, это было даже кстати, потому что здесь Шеер узнал, где размещается редакция, и не пришлось петлять по незнакомому городу. «Опель» с помятым крылом тоже въехал во двор редакции. Из него никто не вышел.
— Заметил «опель»? — спросил Шеер шофера.
— Давно.
— Будь внимателен. От машины — ни на шаг.
— Настырные, даже не скрывают.
— Вероятно, считают, что у нас нет глаз на затылке, — пошутил гауптман.
Двери в редакционное помещение почти не закрывались, ощущалось приподнятое возбуждение, быстро сновали офицеры. Шеер отыскал кабинет редактора, вошел по — хозяйски, без стука.
За столом сидел худощавый майор, чисто выбритый, с тонкими чертами лица, на котором выделялись чрезмерно толстые, масленые губы. Одет он был элегантно: френч из дорогого сукна, сшитый явно по заказу. Галстук к белоснежной рубашке был приколот булавкой в виде черного паучка свастики. ТГороче, в прошлом, вероятно, модник, которого неожиданно одели в военную форму. Держа в руках машинописные листки, он небрежно растолковывал маленькому офицеру, которому больше подошел бы толстый халат и мягкие домашние шлепанцы, а не мундир, висевший на нем измятым мешком:
— Нет, так, дорогой мой, не пойдет… Мы для кого пишем? Для солдат, которые рискуют жизнью, или же для туристов, которые приехали любоваться природой? К тому же не сегодня завтра мы вступим во Владикавказ, а ты лепечешь о каком–то сопротивлении русских… Какое сопротивление? В Ачикулак уже прибыл корпус «Ф». Слыхивал о нем?.. И неплохо было бы подобрать подобающую цитату…
— Но русские, — сник толстячок, — на самом деле прямо–таки поражают… Их упорство, фанатизм в бою… Они не страшатся смерти! Это правда…
— Если мне будет позволено, — подал голос Шеер, — я напомню слова Йозефа Геббельса: «Большевистский солдат демонстрирует иногда удивительное равнодушие к смерти, которое было бы слишком большой честью считать храбростью».
— Вот это идеальное определение! — обрадовался майор и поднял глаза на вновь прибывшего. — Вы ко мне, господин гауптман?
— К вам, господин майор. Я прибыл из министерства рейхспропаганды, — Шеер протянул свой документ.
— О, — стал серьезным майор и торопливо сказал толстенькому любителю экзотических пейзажей: — Идите и сделайте, как приказано! — А когда тот, испуганно пятясь, вышел, засиял любезнейшей улыбкой: — Господин Шеер, мы давно вас ждем и с радостью напечатаем все, что вы нам предложите. Прошу, раздевайтесь и присаживайтесь, как вам удобнее.
— Спасибо, майор. Я действительно хочу предложить вам очерк о солдатах генерала Траугота Герра. Только что я выбрался из пекла, которое зовется Эльхо–товыми воротами… Есть фотоснимки! В том числе обоих генералов — Герра и Хольмана, которые пали в «Долине смерти» как древние герои.