Под маской, или Сила женщины

Олкотт Луиза Мэй

— Это моя обязанность, сэр, — ответила она тоном, в котором явственно слышалось: «Но удовольствия я не испытываю». После чего она вернулась на свое место — очаровательно улыбаться и болтать с Беллой и ее братом.

Люсия крутилась возле дяди и Джеральда и сумела завладеть их вниманием, однако ее явно смущало, что их взгляды то и дело обращались к жизнерадостной группе у стола, что их отвлекали долетающие оттуда частые взрывы смеха и обрывки оживленного разговора. В середине рассказа о некоем трагическом происшествии, который Люсия попыталась по мере сил приукрасить, сэр Джон вдруг расхохотался и так выдал, что слушает историю повеселее, чем у нее. Люсия раздосадованно произнесла:

— А я вот знала! У Беллы нет ни малейшего представления о том, как положено вести себя с гувернанткой. Они с Недом начисто забыли о своем положении и скоро избалуют эту особу. Она проявляет

определенную самонадеянность, и если тетушка не даст себе труда своевременно уведомить об этом мисс Мюир, это сделаю я.

— Только прошу, позволь ей закончить историю, — сказал Ковентри, ибо сэр Джон уже отошел к столу.

— Если этот вздор так тебя занимает, почему бы тебе не последовать дядюшкиному примеру? Я без тебя обойдусь.

— Спасибо. Я так и сделаю.

И Люсия осталась в одиночестве.

Но мисс Мюир закончила рассказ и, поманив за собой Беллу, вышла, будто и не заметив, какую ей оказали честь и какая скука охватила комнату после ее ухода. Нед подошел к матери, Джеральд отправился мириться с Люсией, а сэр Джон, пожелав всем спокойной ночи, убрался восвояси. Пересекая террасу, он отыскал глазами освещенное окно Беллиной комнаты для занятий и, поскольку ему хотелось сказать ей пару слов, откинул занавеску и заглянул внутрь. Какая дивная сценка! Белла старательно занималась рукоделием, а рядом в низком креслице сидела и читала ей мисс Мюир — свет озарял белокурые волосы и тонкий профиль.

«Романы!» — подумал сэр Джон и улыбнулся парочке романтических девушек. Впрочем, прежде чем заговорить, он помедлил немного и обнаружил, что это не роман, а историческая книга, которую мисс Мюир читала так выразительно, что каждый факт делался интересным, каждое описание характера врезалось в память. Сэр Джон любил историю, но зрение у него слабело, лишая его этого развлечения. Он пробовал приглашать чтецов, но ни один ему не подошел, и он отказался от этой затеи. Слушая гувернантку, он думал о том, как мило и гладко звучит ее голос, насколько лучше было бы коротать вечера с ней, — и позавидовал Белле, которой досталось столь ценное приобретение.

Раздался звон колокольчика, Белла вскочила со словами:

— Подождите минутку, нужно сбегать к маме, а там будем дальше читать про этого прелестного принца.

Она умчалась, а сэр Джон собирался удалиться так же неслышно, как и пришел, но его остановил странный поступок мисс Мюир. Выронив книгу и вытянув руки через стол, она опустила на них голову и отчаянно разрыдалась с видом человека, который не в силах больше сдерживаться. Сэр Джон отошел, в изумлении и потрясении, а потом весь вечер ломал голову, строя предположения касательно занимательной новой гувернантки, при этом понятия не имея, что именно на это она и рассчитывала.

Глава III. Страсти и интриги

Несколько недель в Ковентри-хаусе царило невыносимо-монотонное спокойствие, однако неприметно надвигалась буря. Похоже, приезд мисс Мюир изменил всех обитателей дома, хотя вряд ли хоть кто-то из них смог бы объяснить, как и почему. Гувернантка вела себя в высшей степени ненавязчиво и отстраненно. Посвящала все время Белле, которая быстро полюбила ее всей душой, и, похоже, по-настоящему счастлива была только в обществе девочки. Мисс Мюир проявляла заботу о миссис Ковентри, и та вскоре заявила, что у нее никогда не было лучшей сиделки. Внимание и интерес Эдварда привлекали остроумие и женская чуткость гувернантки — вскоре он уже был полностью ей предан. Люсия научилась уважать ее достижения, пусть к уважению и примешивалась зависть; томного Джеральда Джин Мюир интриговала тем, что постоянно его избегала; а сэра Джона очаровала ее уважительная почтительность и прелестные знаки внимания, которые она оказывала чрезвычайно искренне и безыскусно, чем полностью расположила к себе одинокого старика. Любили ее даже слуги, поэтому вместо того, чтобы, как многие гувернантки, быть неприкаянной одиночкой, которой не прибиться ни к высшим, ни к низшим, Джин Мюир стала центром всего дома, любимицей всех, кроме двоих.

Люсия ее недолюбливала, Ковентри ей не доверял; никто из них не сумел бы внятно объяснить, почему, да и в чувствах своих не признавались даже себе. Оба наблюдали за ней исподтишка и не могли выявить никаких недостатков. Тихая, скромная, дружелюбная и неизменно любезная, она не вызывала никаких нареканий, так что они сами дивились собственным сомнениям, которые никак не могли отогнать.

Скоро стало ясно, что семейство разделилось, а говоря точнее, двое его членов оказались предоставлены самим себе. Ссылаясь на свою застенчивость, Джин Мюир редко покидала

комнату для занятий, и выяснилось, что находиться там очень приятно, — в результате Нед, его маменька, а часто и сэр Джон тоже, приходили туда послушать музыку, чтение или жизнерадостную болтовню, которая так дивно скрашивала им вечера. Люсия поначалу только радовалась тому, что ей не приходится ни с кем делить общество кузена, — а самому ему по лени было безразлично, что вокруг происходит. Но вскоре общество ее стало его утомлять, ибо умом она не блистала и не владела теми женскими уловками, с помощью которых можно очаровать мужчину и прокрасться к нему в сердце. До Люсии и Ковентри долетали отзвуки веселых разговоров, в которых очень хотелось поучаствовать, в доме играла дивная музыка; Джеральд же вынужден был околачиваться в пустой гостиной, Люсия разражалась очередной суровой тирадой, и все это время они слышали заливистый смех.

Люсия быстро поняла, что ее компания кузену в тягость, и чем отчаяннее она пыталась ему угодить, тем более сокрушительным оказывался провал. Вскоре у Ковентри выработалась привычка прохлаждаться по вечерам на террасе и, дабы скоротать время, ходить под окном Беллиной комнатки, а потом докладывать о своих наблюдениях Люсии, которая, в силу своей природной гордыни, не хотела просить позволения впустить ее в веселый кружок — да ей вроде как этого и не хотелось.

— Люсия, я завтра еду в Лондон, — заявил Джеральд однажды вечером, вернувшись со своих так называемых наблюдений с крайне досадливым видом.

— В Лондон? — изумленно воскликнула его кузина.

— Да, нужно похлопотать об устройстве Неда, иначе все для него будет кончено.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он влюбляется, причем со стремительностью, с какой оно бывает только у мальчишек. Эта девица его очаровала, и если я не положу этому конец, он очень скоро поставит себя в дурацкое положение.

— Я и боялась, что она станет флиртовать. Эти особы всегда так поступают, от их породы добра не жди.

— А, вот тут-то ты ошибаешься касательно этой самой Мюир. Она не флиртует, поскольку у Неда хватило бы и ума, и воли не поддаваться на глупое кокетство. Она обращается с ним, как старшая сестра, приправляет манящее дружелюбие неброским достоинством — и мальчика это завораживает. Я за ним наблюдал и видел, как он пожирал ее глазами, пока она изумительным образом читала совершенно изумительный роман. Белла и мама слушали так самозабвенно, что ничего вокруг не видели, а вот Нед воображал себя героем, мисс Мюир — героиней и переживал любовную сцену с пылом юноши, сердце которого только что пробудилось. Ах, бедняга! Бедняга!

Люсия посмотрела на кузена, поражаясь энергичности его речей и волнению на обычно безмятежном лице. Перемена ему очень шла, ибо показала, каким бы он мог стать, — и в этом свете то, каким он являлся, выглядело еще прискорбнее. Ответить она не успела, он снова вышел, но скоро вернулся, громко смеясь, и казался слегка рассерженным.

— Ну, что еще? — спросила Люсия.

— Лучше не подслушивать: хорошего о себе не услышишь — это очень верное изречение. Я остановился на минутку взглянуть на Неда и услышал следующие лестные замечания. Маман ушла, и Нед попросил эту нашу Мюир спеть милую баркаролу, которую она однажды уже исполняла. «Не здесь и не сейчас», — отказалась она. «Почему? Вы же с удовольствием пели ее в гостиной!» — продолжал уговаривать ее Нед. «Это было совсем другое дело», — она слегка покачала головой, ибо он всплескивал руками и вообще выглядел прежалко. «Ну, пойдемте, споете ее там, — невинно предложила Белла. — Джеральду так нравится ваш голос, он сетует, что ему вы не поете никогда». «Так он меня никогда не просит», — со странной улыбкой объявила Мюир. «Он просто лентяй, а так ему хочется вас слушать!» — «Вот попросит, тогда и спою — если буду в настроении». И после этого она с подчеркнутым безразличием пожала плечами. «Но его это развлекает, а иначе ему здесь так скучно! — начала глупенькая Белла. — Не смущайтесь и не чинитесь, Джин, пойдемте, порадуем бедного Джеральда!» — «Нет, спасибо. Я нанималась учить мисс Ковентри, а не развлекать мистера Ковентри». Вот какой они получили ответ. «Но Неда-то вы развлекаете, а почему не Джеральда? Вы его боитесь?» — не отставала Белла. Мисс Мюир презрительно рассмеялась и ответила этим своим своеобразным тоном: «Я и представить себе не могу, что кто-то боится этого вашего старшего брата». — «Я часто его боюсь, да и вы станете, если увидите его в гневе». Вид у Беллы был такой, будто я луплю ее через день. «Чтобы разгневаться, сперва нужно проснуться», — заметила девица назидательно. Тут Нед расхохотался и, судя по звукам, все они до сих пор не успокоились.