Под маской, или Сила женщины
Шрифт:
— Вы его любите? — без обиняков поинтересовался Ковентри.
— Нет! — отрезала она решительно и без запинки.
— Зачем же заставили его в себя влюбиться?
— Я ничего такого не делала. Ваша сестра может подтвердить, что я пыталась избегать его столь же старательно, как и…
Он закончил за нее с невольным раздражением в голосе:
— Как вы избегали меня.
Она слегка поклонилась, он же продолжил:
— Отдавая вам должное, скажу, что ваше поведение в отношении меня иначе как безупречным не назовешь, но почему вы позволяли Неду преследовать вас вечер за
Когда с губ его сорвались последние слова, голубовато-стальные глаза Джин Мюир вдруг блеснули, но блеск тут же угас, и она заговорила голосом ровным, напористым, с явным укором:
— Если бы «романтическому юноше» позволили жить так, как пристало жить мужчине — а сам он только того и хочет, — у него не было бы времени вручать свое сердце первой же несчастной девушке, которую он пожалел. Мистер Ковентри, вы сами во всем виноваты. Не браните брата, лучше признайте свою ошибку и исправьте ее как можно быстрее и благожелательнее.
На миг Джеральд лишился дара речи. Со дня смерти отца никто еще не смел его осуждать, а в ошибках его винили едва ли не впервые в жизни. Ощущение было совсем новое, и новизна только усилила эффект. Он осознал собственную неправоту, сожалел об этом и восхитился отвагой и искренностью девушки, сказавшей ему все в лицо. Вот только он не знал, что теперь с этим делать, и вынужден был признать и былое небрежение, и нынешнюю беспомощность. При этом он был человеком не только гордым, но и честным и, сделав над собой усилие, откровенно заявил:
— Вы правы, мисс Мюир. Виноват в этом именно я, но как только я заметил опасность, я попытался ее предотвратить. В город я ездил именно по делам Неда, он очень скоро получит место в полку и уедет отсюда от греха подальше. Что еще я могу сделать?
— Ничего, ибо услать его отсюда счастливым и свободным уже не получится. Придется ему в меру своих сил вытерпеть боль, возможно, это поможет Неду стать мужчиной, — произнесла она печально.
— Он быстро забудет… — начал было Ковентри, которому мучительна была мысль о том, что жизнерадостный Нед обречен страдать.
— Да, хвала небесам, у мужчин это неплохо получается.
Мисс Мюир стиснула руки перед грудью, слегка отвернулась, помрачнела. Что-то в ее тоне и манере тронуло Ковентри; ему показалось, что при появлении нового влюбленного в душе ее закровоточила старая рана, проснулись горькие воспоминания. А Джеральд, при всем своем безразличии и хладнокровии, был молод, трепетен и романтичен. Он невольно испытывал интерес к этой девушке, поскольку считал, что она любила его друга и была любима его братом. Он ее жалел, желал ей помочь, корил себя за былое недоверие — галантный мужчина всегда себя корит за несправедливое отношение к женщине. Здесь эта бесприютная бедняжка счастлива, пусть здесь и остается. Белла ее обожает, матушке с ней покойно, а когда Нед уедет, ее прелестные манеры и многочисленные таланты не будут более представлять никакой опасности. Мысли эти одна за другой пронеслись в голове Джеральда, и после короткой паузы он произнес, причем очень
— Мисс Мюир, я вам признателен за откровенность, которая наверняка далась вам нелегко, и обещаю сделать все, чтобы оказаться достойным такого доверия. То, что вы заговорили об этом только со мной, свидетельствует о вашей деликатности и доброте. Матушку это бы, безусловно, крайне взволновало, и ничего хорошего бы не вышло. Я поговорю с Недом и попытаюсь как можно скорее вернуться к обязанностям, которыми столь долго пренебрегал. Я знаю, что вы не откажетесь мне в этом помочь, а взамен позвольте нижайше попросить вас остаться, ибо Нед скоро отсюда уедет.
Она посмотрела на него — глаза оказались полны слез, а в тихом голосе не было и следа холодности:
— Вы очень добры, но все же мне лучше уехать, оставаться здесь безрассудно.
— Но почему?
Она прелестно зарделась, помолчала, а потом сказала отчетливо и внятно — эта манера говорить была одной из самых обворожительных ее черт:
— Если бы я знала, что в доме есть молодые мужчины, я бы ни за что не согласилась занять это место. Но леди Сидни упомянула одну лишь вашу сестру, и, обнаружив здесь двух джентльменов, я сразу смутилась, поскольку… мне постоянно не везет… Или, скажем так, люди ко мне слишком добры и любят меня сильнее, чем я того заслуживаю. Я решила, что смогу остаться хотя бы на месяц, ибо брат ваш упомянул, что собирается уехать, а вы уже помолвлены, но…
— Я не помолвлен.
Ковентри сам не понял, зачем это сказал, но слова сорвались с губ — уже не поймаешь. Джин Мюир странно отреагировала на его заявление. Она с крайним раздражением передернула плечами и едва ли не грубо произнесла:
— А следовало бы, и скоро так и будет. Но что мне в том? Мисс Бофор желает, чтобы я уехала, а я слишком горда, чтобы оставаться, если мое присутствие вызывает раздор в счастливом семействе. Нет, я уеду, причем немедленно.
Она решительно развернулась, но ее остановила протянутая рука Эдварда, чей голос звучал ласково:
— Куда ты собралась, моя Джин?
Нежное прикосновение и звук собственного имени, похоже, лишили ее и отваги, и душевного равновесия, ибо, прильнув к влюбленному юноше, она спрятала лицо и зарыдала.
— Только, пожалуйста, не надо никаких сцен, — начал было Ковентри, брат же смотрел на него с неприкрытой яростью: он явно догадался, что здесь произошло, ибо Джеральд по-прежнему держал в руке его послание, а кроме того, до влюбленного долетели последние слова Джин.
— Кто дал тебе право читать это и вмешиваться в мои дела? — запальчиво потребовал ответа Эдвард.
— Мисс Мюир, — коротко ответил Ковентри, отбрасывая записку.
— А ты, в довершение всех грехов, хочешь ее отсюда отослать! — воскликнул Нед, распаляясь еще больше.
— Напротив, я умоляю ее остаться.
— Так я тебе и поверил! Да и с какой стати?
— Потому что она здесь нужна, она здесь счастлива, и мне не хочется, чтобы из-за твоей глупости она лишилась дома, где ей хорошо.
— Каким ты вдруг стал заботливым и предусмотрительным! Но можешь себя не утруждать. Отныне о счастье и благополучии Джин стану заботиться я.