Под маской, или Сила женщины
Шрифт:
— Сделай одолжение, перестань нести вздор про нас с Люсией. Мы не влюблены друг в друга, и вряд ли это изменится. В любом случае, мне надоела эта история, и я бы хотел, чтобы вы с маман прекратили эти разговоры хотя бы на какое-то время.
— Ах, Джеральд, но ты же знаешь, что маман эта мысль очень по душе, что этого хотел папа, что бедная Люсия тебя очень любит. Как же нам не говорить о том, что принесет нам всем столько радости?
— А мне не принесет, и я почему-то думаю, что в этом вопросе мое мнение немаловажно. Я не связал себя словом и не свяжу, пока не почувствую, что готов. Давай поговорим про Неда.
Белла, расстроенная и удивленная,
В день отъезда Эдвард пришел попрощаться с матерью — он был очень бледен, ибо пока позволяли приличия, сидел в комнате у сестры, рядом с мисс Мюир.
— Прощай, душа моя. Будь добра к Джин, — прошептал он, целуя сестру.
— Да, конечно! — ответила Белла, в глазах ее стояли слезы.
— Заботься о матушке и помни: Люсия, — добавил он, дотронувшись до прелестной щечки кузины.
— Ничего не бойся. Я их друг к другу не подпущу, — шепнула она в ответ, и Ковентри это услышал.
Эдвард протянул брату руку и многозначительно вымолвил, глядя ему в глаза:
— Джеральд, я тебе доверяю.
— Ты можешь, Нед.
Нед уехал, а Ковентри долго и мучительно гадал, что хотела сказать Люсия. Все прояснилось несколько дней спустя.
«Итак, Нед уехал, теперь эта наша Мюир обязательно появится», — решил он про себя, но «эта наша Мюир» не появилась и, похоже, избегала его даже старательнее, чем влюбленного в нее юношу раньше. Если Джеральд спускался вечером в гостиную в надежде послушать музыку, то заставал там лишь Люсию. Если стучал в дверь Беллиной комнаты, она всегда открывала не сразу, а Джин внутри не было, хотя, подходя к двери, он слышал ее голос. Если отправлялся в библиотеку — шелест платья и поспешный перестук каблучков сообщали, что к его приходу там будет пусто. Мисс Мюир старательно уклонялась от него и в саду, а если им доводилось случайно встретиться в коридоре или утренней столовой, то проходила мимо, потупив взор, приветствие же ее было отрывистее и холоднее некуда. Все это страшно его раздражало, и чем больше она его чуралась, тем сильнее его к ней тянуло — из чувства противоречия, не иначе, говорил он себе. Все это вызывало у него и досаду, и интерес, а необходимость отвечать хитростями на ее невинные маневры доставляла ему своего рода праздное удовольствие.
Впрочем, наконец его терпение иссякло, и он решил узнать всю подноготную ее необъяснимого поведения. Джеральд запер одну из дверей в библиотеку, забрал ключ себе и дождался, пока мисс Мюир войдет взять для дядюшки очередную книгу. Он слышал, как она говорила об этом с Беллой, и знал: она считает, что он у матери, — и, улыбаясь себе под нос, крадучись пошел за ней следом. Она стояла на стуле и тянулась вверх — ему как раз хватило времени рассмотреть тонкую талию и прелестную ступню, прежде чем заговорить:
— Вам помочь, мисс Мюир?
Она вздрогнула, уронила несколько книг, зарделась и поспешно произнесла:
— Нет, благодарю вас. Я могу взять лесенку.
— Мне проще, у меня длинные руки. Правда, сейчас рука одна, но ей надоело бездействие, так что
— Я… я… вы меня напугали, и я забыла. — И Джин нервически рассмеялась, озираясь, будто собиралась сбежать.
— Прошу за это прощения. Не спешите, вспомните. А еще позвольте выразить вам свою признательность за то, в какой чарующий сон вы погрузили меня десять дней назад. Раньше мне возможности выразить вам свою признательность не представилось, ведь вы старательно меня избегаете.
— Я ни в коей мере не хочу показаться невежливой, но… — Она осеклась, отвернулась и добавила с ноткой боли в голосе. — Не моя в том вина, мистер Ковентри. Я следую чужим распоряжениям.
— Чьим именно? — осведомился он, продолжая перегораживать ей путь к побегу.
— Не спрашивайте, они исходят от человека, имеющего на вас безусловные права. Уверяю вас, я принимаю это безо всякой обиды, хотя нам с вами эти распоряжения и кажутся неразумными. О, прошу вас, не сердитесь, посмейтесь над ними, как и я. А теперь позвольте мне уйти.
Она обернулась и взглянула на него глазами, полными слез, с улыбкой на губах, с лукаво-опечаленным выражением лица, придавшим ей особое очарование. Лицо Ковентри разгладилось, но он сохранил прежний угрюмый вид и решительно произнес:
— Распоряжаться в этом доме вправе лишь два человека: моя мать и я. Это она велела вам меня избегать, точно сумасшедшего или прокаженного?
— Ах, не задавайте таких вопросов. Я обещала молчать и уверена, что вы не заставите меня нарушить слово.
И, все еще улыбаясь, она взглянула на него с веселой злокозненностью, после чего любые слова уже были излишними. Дело рук Люсии, догадался он, и в тот же миг почувствовал к кузине непреодолимое отвращение. Мисс Мюир пошевелилась, будто собираясь спрыгнуть на пол, но он остановил ее, произнеся серьезно, хотя и с улыбкой:
— Вы ведь считаете меня хозяином этого дома?
— Да. — Это слово она произнесла с оттенком нежной покорности, вложив в него тем самым уважение, почтение и доверие, — а мужчины так любят, когда женщины испытывают и выражают эти чувства. Лицо его помимо воли смягчилось, и он бросил на нее взгляд, какого не бросал еще никогда.
— В таком случае, согласитесь ли вы мне повиноваться, при условии, что в моих просьбах не будет ничего тиранического и неразумного?
— Постараюсь.
— Отлично! Тогда скажу со всей откровенностью, что нынешнее положение дел мне крайне неприятно. Мне претит стеснять чужую свободу, и я очень вас прошу никак не ограничивать своих передвижений и не обращать внимания на выходки Люсии. Побуждения у нее самые лучшие, но она начисто лишена прозорливости и такта. Обещаете мне это?
— Нет.
— Но почему?
— Мне представляется, что так оно лучше.
— Но вы сами только что назвали ее распоряжения неразумными.
— Да, так оно кажется на первый взгляд, и все же… — Она умолкла с видом растерянным и сокрушенным.
Ковентри потерял терпение и выпалил:
— Вы, женщины, все такие загадочные — никогда я вас не пойму! Ну, как знаете. Я позаботился о вашем удобстве, как мог, но если вы предпочитаете иной образ жизни, не буду вам мешать.
— Вовсе не предпочитаю, меня он гнетет. Мне нравится быть собой, пользоваться полной свободой, добиваться доверия окружающих. Но только недобрые люди нарушают чужой покой, вот я и пытаюсь подчиняться. Я обещала Белле, что останусь здесь, но мне легче вас покинуть, чем терпеть очередную сцену с мисс Бофор или с вами.