Под маской зверя
Шрифт:
— Госпожа, я прошу прощения за действия своего младшего сына по отношению к вашему слуге-работнику. — Говорила женщина по-кымски на удивление хорошо, лишь небольшой мяукающий акцент выдавал ее. Она долго жила среди них и прекрасно сумела изучить язык народа. — Они были импульсивны и необдуманны. Он осознал свое неправильное поведение и больше подобного не повторится. Он готов принести извинения вам и вашему работнику. — Женщина отступила влево, давая дорогу отпрыску.
Тот, опустив глаза в пол, скороговоркой попытался выплюнуть извинения, но отец (или же старший мав в роду, как у них принято)
— Прошу меня простить, госпожа, что расцарапал вашему слуге лицо. — Говорил мальчишка гораздо лучше матери, но акцент прослеживался и здесь — голосовые связки у мавов близки к кымским, но все же слегка отличаются. Да и многим проще пользоваться амулетами-переводчиками, а не напрягать горло, изрекая чужую речь. Фрайя знала, что только мавы из всей звериной братии способны более-менее нормально общаться с кымами, ящеры и рахтраты могут выговорить несколько слов только и всего. Оттого все их и считают тупыми дикарями. — Подобное больше не повторится, извините меня еще раз. — Сынок склонил голову еще ниже и ретировался. При этом от Фрайи не укрылось, что обращаются мавы исключительно к ней, словно Рурка тут не существовало вовсе. Особенности культуры или же простая конкурентная ненависть?
— Ты можешь ответить, за что? — спросила подростка армарка. — За что ты расцарапал ему морду? Он зашел на твою территорию?
— Говори. — Произнес мав-отец или кто он там.
— Я, — парень мысленно вдохнул, — я решил, что чужак забрел в наши охотничьи угодья и подумал его проучить.
Мав немедленно треснул парня еще раз по загривку, да так, что тот аж присел и покачнулся.
— Кто разрешал тебе думать?! — грозно спросил глава семьи на мавском, чтобы хозяйка чужака не поняла. — Увидел чужака — первым делом сообщи о нем, старшие за тебя будут думать!! — Он мельком зыркнул в сторону Рурка. — Понятно?!
— Да, отец. — Тихо ответил подросток.
— Не слышу?! — Мав повернулся к сыну.
— Да, отец! — ответил тот уже громче.
— И впредь запомни — будь тише воды, ниже травы. Ты охотник, а не кымская сопливая баба, которая визжит от страха при одном виде мава и ревет белугой, если получит по шее от него же!
— Кмар, ты мог бы говорить на кымском. — Тихо попросила жена. — Сейчас ты не лучше Смарра и проявляешь неуважение к госпоже и ее слуге.
— Я обращаюсь к сыну, не к ней. — Заметил отец, после чего добавил. — В его воспитании есть и твоя вина.
— Это правда. — Жена склонила голову. — Но давай не будем выносить семейные дела на всеобщее обозрение.
— Меня не интересует мнение слуги госпожи. — Фыркнул Кмар. — А ее — и подавно. Я сделал так, как ты просила. Хотя до сих пор считаю, что мавы не достойны унижаться перед кымами и всякими, — он впрямую посмотрел на Рурка, — изгоями.
— Понятно, в кого пошел сынок. — Не выдержал Рурк. — Такой же несдержанный на язык как и папаша.
— Что ты сказал, лишенный рода?! — Кмар уже было придвинулся к охотнику, но тут Фрайя подала голос.
— Я все слышала и все поняла. — Спокойно произнесла она и мав-отец удивленно на нее уставился. Его вертикальные зрачки расширились до такой степени, что глаза стали полностью черными. Хвост
Возникло неловкое молчание, результатом которого стал поспешный выход обоих мужчин-мавов из комнаты. Рурк сел на свое место, следя за задержавшейся женщиной. Ей явно было что сказать.
— Еще раз простите, госпожа. — Поклонилась она. — Моего мужа и сына. Такова уж наша природа. — Она развела руками. — Мужчины мавов всегда хотят быть первыми на охоте, в семье и в роду. И когда они встречают кого-то чужого, то им очень тяжело признать, что этот кто-то может быть сильнее их. Пусть он и изгнанник. — Кошка поклонилась. — Не принимайте мои слова как оскорбление. — Она посмотрела на Рурка и тот кивнул. Глупо отрицать очевидное. — Еще раз извините.
— Погоди. — Фрайя утерла губы платочком. — Раз ты наиболее здравомыслящая из всей вашей семьи, то подскажи мне, где мой слуга может охотится так, чтобы не пересекаться с твоими… мужчинами?
— Угодья семьи включают в себя весь Торнбьеф с посадами и окрестностями до этой стороны реки. Такова договоренность с владетелем. Он может легко добывать мясо, просто переправившись на тот берег. Это будет самым лучшим решением для всех. — Женщина снова поклонилась и собралась уже уходить, но Фрайя снова ее остановила.
— Не спеши так, у меня есть к тебе разговор и касаться он будет моего второго слуги. — Кошка внимательно слушала, не спеша уходить. — Дело в том, что ночью некие бандиты напали на хаса, который рыбачил на реке по моему приказу. Завязалась драка, которую разняли стражи. Они же увели всех в Башню. Так вот, если у тебя будет возможность узнать, кто устроил нападение, то я щедро оплачу твои труды.
Женщина размышляла недолго и тут же дала ответ.
— Вам не стоит заниматься рыбным промыслом, госпожа. Это может кончиться для вас плачевно. Также как и для вашего слуги.
— Это еще почему?
— Реку и все пути, что с ней связаны контролирует Хъялгар, а он под Большим Отцом ходит. — Тихо произнесла кошка.
— Понятно. — Кивнула Фрайя, сделав вид, что поняла, о ком толкует ей женщина. — Что ж, спасибо и на этом. Вот, возьми. — Она протянула серебряную монетку. — Это за причиненное вашей семье беспокойство. Нанимая его я не подумала, что ваши родичи отреагируют на его появление… так бурно.
— Я не стану брать ваши деньги, госпожа. — Отказалась кошка. — Примите это как полезный совет. Вы одна из немногих в городе, кто делает хоть что-то для его процветания, а не окончательного превращения в бандитскую дыру. — Женщина еще раз поклонилась и вышла, прикрыв за собой дверь.
— Она не врет. — Тут же сказал Рурк. — В Торнбьефе действительно творятся черные дела и даже присутствие ящера тут не причем.
— Поэтому Владыка и прислал сюда нас. — Фрайя посмотрела на мава, — чтобы разобрались с делами, которые наворотил владетель за столько лет. Бандиты почувствовали себя силой и это плохо для власти. И для закона. Ты наелся?