ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы
Шрифт:
Основную свою цель вся эта публика видела в том, чтобы доказать, прежде всего немцам, а затем и местному населению, что большевизм — явление чисто русское, а все украинцы являются некими невиновными ягнятами, не имеющими никакого отношения к этому зловредному учению. Доказать это нелепое положение было, конечно, довольно трудно, и в погоне за этой непостижимой целью редакционные коллеги всех украинских газет городили ежедневно на своих страницах массу всевозможного исторического вздора и самых нелепых измышлений. Все эти литературные упражнения [не имели бы значения] [400] , если бы они не происходили в обстановке 1941 года и не сопровождались на практике самым откровенным антирусским террором. Вся беда была в том, что господа вроде Рогача и его коллег стремились проводить свои бредовые идеи по искоренению русского влияния и изгнания русских с Украины на практике и притом, главным образом, террористическим путем.
400
Пропуск в тексте.
Поход против русских осенью 1941 года далеко не ограничился только погромными и клеветническими статьями в газетах, а принял самые конкретные формы. Русских не принимали нигде на работу, им отказывали в перемене квартир, в получении разрешения
Своего кульминационного пункта этот поход против русских достиг в следующем возмутительном случае. В двадцатых числах октября 1941 года в одну из ночей было подорвано и сожжено здание киевской Городской думы. Это было проделано теми людьми, которые поджигали и подрывали Киев в конце сентября, то есть оставленными в немецком тылу советскими подрывными командами. В ту же ночь немецкий комендант города, генерал-майор Эбергардт [401] , приказал в виде репрессии за этот террористический акт расстрелять 300 жителей Киева и отдал приказ украинской полиции предоставить к 12 часам дня указанное количество жертв для казни. Предполагалось, что в украинской полиции имеется значительное количество заложников из числа лиц, подозреваемых в принадлежности к этой организации. Но у начальника украинской полиции, одного из приехавших с Рогачем из Закарпатской Украины экстремистов, таких заложников не было.
401
Не установлен.
Тогда он выставил на некоторых улицах, прилегающих к Софийской площади, наряды своих полицейских и приказывал им в течение часа задерживать всех прохожих и проверять по документам их национальность. Украинцев пропускали, а русских задерживали и отводили во двор полиции. Так было собрано 300 невинных людей, в том числе несколько известных всему городу ученых и врачей, и в тот же день все эти люди были расстреляны. Вся их вина заключалась в том, что в их паспортах стояло слово «русский». Я знаю об этом факте очень хорошо, так как при этом едва не погиб мой брат [402] , и мне удалось его спасти в последнюю минуту только благодаря знанию немецкого языка. Я выхватил его из толпы, которую немцы сажали на автомобили для отправки на место казни. Я до сих пор вижу лица стоявших в этой толпе женщин и стариков, не чувствовавших за собой никакой вины и не предполагавших своей страшной участи. Можно себе представить, какое ужасное впечатление произвела эта варварская и бессмысленная расправа на русскую часть населения города. Русские почувствовали себя бесправными париями и даже боялись выходить на улицу. Конечно, дружеских чувств к немцам и их пришлым украинским подручным этот факт не прибавил.
402
Дудин Рюрик [Юрий] Владимирович [лит. псевд. Днепров Роман] (1924–1989) — брат Л. В. Дудина. После 1941 — в оккупации, выехал из Киева на Запад. В 1944–1945 участвовал во Власовском движении. После 1945 — в эмиграции в Западной Германии. Окончил Гейдельбергский университет. С 1950 в США. Активный участник деятельности СБОНР. Магистр Фордамского университета. Диктор на радиостанции «Голос Америки» (1962–1966), затем работал на радио «Свобода». Старший преподаватель славянского отделения Йельского университета (1966–1989), один из основателей неправительственной общественной организации в США Конгресс русских американцев (1973). Автор многочисленных публикаций на страницах газет «Новое русское слово» (Нью-Йорк), «Русская жизнь» (Сан-Франциско), «Русская мысль» (Париж), журналов «Наши вести» (США) и «Континент» (Париж). Похоронен на кладбище монастыря Ново-Дивссво (шт. Нью-Йорк).
В ноябре и начале декабря эти новые незаконные хозяева города окончательно распоясались, чувствуя свою полную безнаказанность. Они поселились в шикарных квартирах в лучших домах центральной части города, начали вести самую широкую жизнь, с постоянными пьяными оргиями и всяческими подчеркиваниями своего привилегированного положения. Почти ежедневно возникали какие-то новые акционерные общества, капиталы которых составлялись из бывшего советского государственного имущества, а акционерами были все одни и те же лица, а именно небольшая компания, прибывшая вместе с Рогачем из Закарпатской Украины и из Галиции. Формально всю эту спекулятивную горячку возглавлял председатель киевской городской управы, бывший ассистент университета, Багазий [403] . Этот человек был сам по себе безусловно честный и стремился делать для города все, что он мог. Беда его заключалась в том, что он полностью попал под влияние таких авантюристов, как Рогач и Ко, игравших на национальных чувствах Багазия и его ближайших сотрудников, простодушно поверивших в их идеализм и глубокие патриотические чувства по отношению к украинскому народу.
403
Багазий Владимир Пантелеймонович (1902–1942) — бургомистр Киева (ноябрь 1941 — февраль 1942). До войны — учитель еврейской школы, с 1939 — аспирант Киевского научно-исследовательского института педагогики. В конце сентября 1941 на собрании по обсуждению кандидатур на должность городского головы Киева объявил себя руководителем «подпольной ячейки ОУН» и тем самым вызвал подозрения представителей Походных групп ОУН, организовавших собрание. Заместитель первого киевского бургомистра А. П. Оглоблина, с которым был знаком по пединституту. После добровольной отставки Оглоблина (29 октября 1941) назначен бургомистром. Член ОУН-М (1941). Активно участвовал в деятельности ОУН-М в Киеве, выдвигал членов ОУН-М на разные должности в местном самоуправлении. 1 декабря 1941 вместе с активистами ОУН-М основал акционерное общество «Украинское издательство». 19 февраля 1942 снят с должности (новым бургомистром стал его заместитель Л. И. Форостовский) и арестован. 21 (22?) февраля расстрелян вместе с 19-летним старшим сыном Игорем и другими активистами ОУН в Бабьем Яру по обвинению в саботаже. По одной версии —
Тот же Рогач со своей компанией начал в это время игру с созданием в Киеве какого-то украинского правительства, так называемой Украинской Национальной Рады [404] . Подготовка к созданию этого «правительства» велась келейно в редакционном кабинете Рогача и в кабинете Багазия. Широкие круги местного населения, или хотя бы его интеллигенцию, никто из этих господ даже и не думал ставить в известность о своих планах и намерениях. Это была закулисная возня того же типа, к которой так привыкли русские и украинские эмигранты за годы своего долгого пребывания в изгнании. Начиналась на новой почве привычная игра в министры, причем люди, распределявшие между собой будущие министерские портфели, не только не имели никакого представления о действительных нуждах народа, но даже нисколько этим не интересовались. Более того, они всячески подчеркивали свое презрительное отношение к местному населению, и если не называли нас вслух, как немцы, «унтерменшами» и неграми, то всем своим поведением показывали, что считают нас людьми какой-то низкой породы. Неудивительно, что население скоро возненавидело этих людей гораздо сильнее, чем даже немцев и советскую власть. Подлинная их сущность нам стала очень скоро ясна, и мы не смогли только понять, как немцы терпят явное разложение их тыла.
404
Автор имеет в виду Украинский национальный совет (УНС), создание которого декларировалось мельниковцами 5 октября 1941. На пресс-конференции УНС в присутствии итальянских, японских, венгерских журналистов руководитель совета профессор М. И. Всличковский и бургомистр В. П. Багазий объявили о восстановлении на Украине независимости и конституции УНР 1918, а также о признании своим лидером А. Мельника. В декабре 1941 УНС был распущен по распоряжению Э. Коха.
А между тем этот непонятный нам факт объяснялся очень просто. Люди эти в своем большинстве прибыли по рекомендации из Берлина, а местные немецкие военные начальники в политике Берлина на Востоке разбирались очень слабо и, полагаясь во всем на авторитет таких людей, как Розенберг, Кох, Борман и Гиммлер, предоставили украинским экстремистам полную свободу действий. В этом сказывалось рабское благоговение немцев перед бумажками всякого начальства, а берлинского в особенности. Кроме того, немцы, упоенные своими грандиозными летними победами, считали войну против Советского Союза уже выигранной, судьбу Украины и остальных его частей предрешенной Гитлером и германским правительством и не придавали долгое время никакого значения этой, как им казалось, невинной возне каких-то украинцев, предназначенных, так или иначе, быть колониальными рабами Великой Германской Империи.
Погромных статей в «Украшським слове» и других украинских газетах долгое время никто из немцев вообще не читал, так как зондерфюреры немецких рот пропаганды, которым подчинялись сначала эти газеты, украинского языка не знали и знакомились с содержанием газет только по заголовкам, которые им переводил сам редактор газеты или кто-либо из его ближайших помощников. Я помню, как был удивлен зондерфюрер киевской редакции г. Ганзен, очень милый и скромный филолог, не понимавший ничего в особенностях украинской национальной политики и очень смутно представлявший себе отличие украинцев от русских, когда он случайно обнаружил, что газета, которую он так спокойно подписывал каждый день к печати, помещала какие-то дикие и зловредные материалы. Берлинские политики, ткавшие свою подозрительную паутину национальной вражды, не заботились о том, чтобы сообщать свои цели подчиненным, а особенно военным. Их они держали в таком же полном неведении о своих планах, как и наше население. Немцы, соприкасавшиеся с городской управой и другими украинскими организациями, были заняты главным образом устройством своих личных дел, очень часто также спекулятивного характера и потому смотрели сквозь пальцы на подозрительные махинации прибывших в их обозе дельцов.
Только когда комбинации украинских экстремистов приняли уже слишком скандальный характер, а некоторые из них даже начали вести антигерманскую пропаганду, немецкие власти спохватились и произвели разгром этого гнезда авантюристов. Рогач, Багазий и ряд других лиц из их компании были арестованы, состав городской управы и редакции был изменен, и газета в знак нового курса стала выходить под несколько измененным названием «Нове украинське слово». Это произошло в Киеве в середине декабря 1941 года [405] , и почти немедленно отразилось, в той или иной мере, во всех остальных городах Украины. Особенное впечатление произвел на немцев тот факт, что у Рогача в момент ареста было обнаружено на квартире более двухсот тысяч рублей советскими деньгами, а у Багазия и прочих большие запасы продовольствия, вина и разных товаров.
405
14 декабря.
В то время в Киеве уже начинал приступать к своим обязанностям немецкий генерал-комиссариат, и начальник его политического отдела Рейнгардт [406] решил немедленно наставить население на путь истинный и стал забрасывать новую редакцию газеты своими обязательными для опубликования длиннейшими статьями, рассуждающими об обязанностях населения и о том, какую оно должно чувствовать громадную признательность к своим освободителям немцам. Статьи эти были выдержаны в стиле многословных рассуждений Геббельса в журнале «Дас Рейх» или призывов Роберта Лея [407] в «Ангрифе», помещались без подписи, начинались неизменно словами «Мы, украинцы» и производили самое гнетущее впечатление на местное население. На нового редактора газеты, профессора Штеппу [408] , сыпались со всех сторон в то время и гораздо позже обвинения в подхалимстве и низкопоклонничестве по отношению к немцам, а он, собственно говоря, ни в чем не был виноват, так как не имел права ни изменить, ни сократить этих статей. Он только должен был ставить свою подпись под газетой, помещавшей, главным образом, материалы, выбранные Рейнгардтом и лишь переведенные редакцией с немецкого.
406
Не установлен.
407
Лей Роберт (1890–1945) — рсйхсляйтер, заведующий орготделом НСДАП, руководитель Немецкого трудового фронта. Член НСДАП с 1923. Покончил самоубийством в тюрьме до начала Нюрнбергского процесса.
408
О К. Ф. Штеппе см. наше примечание к предыдущей главе.