ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы
Шрифт:
Уже весной 1942 года Одесса стала неузнаваемой и была полна всевозможных товаров [465] . Твердых цен на вольном рынке не существовало, но они все-таки стабилизировались, потому что созданные муниципальные магазины эти цены как-то регулировали. Укажу, например: 1 кг сахару по карточкам стоил в кооперативах 3 марки, а в муниципальном магазине без карточек тот же сахар стоил 20 марок; сливочное масло по карточкам (1 кг) — 6 мар[ок], без карточек —
30 мар[ок]. Папиросы по карточкам (100 шт.) — 4 марки, без карточек (20 шт.) — 1 марка [466] . По этим коммерческим ценам в муниципальных магазинах можно было покупать товары в любом количестве [467] . Таким образом, частник, желавший торговать, не мог поднимать цен выше тех, которые диктовались муниципальными магазинами. Из вышесказанного видно, что одесский муниципалитет предвосхитил бельгийскую послевоенную так называемую экономическую политику азарта. В Одессу потянулись и крупные румынские коммерсанты из Бухареста и Галаца. Они открыли большие мануфактурные магазины и дали, таким образом, бывшему подсоветскому населению то, что оно при сталинском режиме не только не имело, но и не видело. Румыны привезли в Одессу и сельскохозяйственный инвентарь, [в котором] ощущалась острая потребность в деревне. И — чудо — бывший колхозник повез в город сельскохозяйственные продукты, потому что, продав их, он мог купить себе лопату, косу и грабли, рубаху и штаны, сапоги и галоши и даже шляпу и часы. Базары начали ломиться от всякой деревенской снеди и живности.
465
Из дневника студента индустриального техникума Ю. Е. Суходольского (около 1925–1944), пережившего оккупацию в Одессе:
Запись от 10 октября 1942: «В Одессе, что и говорить, жизнь налажена. Городской голова господин Герман Пынтя на открытии университета сказал, что жизнь в Одессе лучше, чем в каком-либо другом городе Западной Европы. Действительно, на базаре прямо что-то удивительное: колбасы, мясо, масла, фрукты и все прочее, конечно, все страшно дорого, но все-таки. Учебные заведения функционируют, трамваи ходят. В городе на каждом шагу “бодега” [закусочная. — К. А.], пестрят вывески, комиссионные магазины, по улицам ходят нарядные дамы (сильно накрашенные), румыны и немцы. Около будок стоят часовые. Попадаются разрушенные здания — обком, банк, 116-я школа, телефонная станция, авиаспецшколы, пушкинский домик, дома
Запись от 22 октября 1942: «Паршиво с деньгами. Цены тут жутчайшие, и наша семья погрязла в долгах. На обед иногда покупаем лишь 400 граммов бутерной [бутербродной. — К. А.] колбасы и едим ее с хлебом. Вообще мне есть не хочется. Но, глядя на всякие пирожные, меда, конфеты, масла и проч., слюнки текут».
466
Для сравнения приведем перечень цен на рынке на продукты, товары и услуги (на май 1942) в оккупированном Симферополе:
— зеленый лук (кг) — 1 руб.;
— огурцы (кг) — 90 коп.;
— капуста (кг) — 2 руб. 50 коп.;
— пучок редиски — 40 коп.;
— черешня (кг) — 3 руб.;
— абрикосы (кг) — 5 руб.;
— розовое эфирное масло (кг) — 16 тыс. руб.;
— закупочная цена городской молочной кухней молока у владельцев коров (литр) — 80 коп.;
— пустые кефирные бутылки (шт.) — 1 руб.;
— детский игрушечный автомобиль — 15 руб.;
— часы-ходики — 100–150 руб.;
— пепельница — 20–40 руб.;
— билеты на футбол — 2–4 руб.;
— билеты на концерт оркестра Симферопольской вспомогательной полиции под управлением капельмейстера М. В. Тюртюбина— 5-10 руб.
Некоторые фиксированные цены на продукты питания в оккупированном Орле (на январь 1943), по которым немецкая хозяйственная комендатура предлагала их продавать населению:
— хлеб ржаной (кг) — 30 руб.;
— печенье из пшеничной муки (кг) — 142 руб.;
— коржик (шт., 40 г) — 9 руб.;
— торт (шт., 500 г) — 200 руб.;
— обед в столовой по твердой цене — 1 руб. 50 коп.
Минимальная ежемесячная зарплата в Орле составляла зимой 1943 200 руб., максимальная (бургомистр) — 1,1 тыс. руб.
Цены в оккупированном Орле (на ноябрь 1942), по которым можно было отоварить карточки. В скобках указано максимальное количество продуктов, подлежащих отовариванию по этой цене:
— картофель (14 кг) — по 50 коп. за кг;
— соль (40 г) — по 1 руб. за кг;
— хлеб ржаной (5,5 кг) — по 1 руб. за кг;
— крупы (900 г) — по 1 руб. 50 коп. за кг;
— масло растительное (50 г?) — 18 руб. за литр.
Кроме того, с декабря 1942 дети получали по карточкам 2 кг мармелада в месяц и 100 г мяса, рабочие — 300 г мяса и литр молока. К сожалению, цены, по которым отоваривались эти продукты, мы не сумели установить.
Цены на основные продукты питания в оккупированном Пятигорске в сентябре — октябре 1942:
— кг хлеба — 1 руб. 30 коп.;
— кг свинины — 35 руб.;
— кг картофеля — 3 руб.;
— литр молока — 5 руб.
Ставки сотрудников городского самоуправления (в месяц):
— бургомистр — 3000 руб. (300 нем. марок);
— начальники отделов управы — от 1,2 тыс. до 1,8 тыс. руб.
— сотрудники отделов — от 500 до 800 руб.
467
По воспоминаниям очевидцев одесской жизни в 1941–1944 первые три месяца оккупации Одессы на базарах денежный оборот отсутствовал, его заменили бартерные сделки. Кстати, аналогичные процессы происходили и в Киеве, из чего мы можем сделать вывод о некоторой тождественности отдельных экономических показателей в различных оккупированных городах Юга СССР. Любопытно, что и в Киеве, и в Симферополе, и в Одессе в начальный период оккупации курс соотношения оккупационной немецкой марки к советскому рублю составлял 1:10. В Одессе к концу оккупации рубль обесценился на 100 %, и курс составил 1:20. С зимы 1942 до зимы 1944 цены в марках на рынке практически не изменялись, росли лишь цены в связи с обесцениванием рубля. Зимой 1944 выросли цены и в марках, ценовой коридор стал выглядеть следующим образом:
— мясо (кг) — от 1,5 до 3,5 нем. марки;
— сало (кг) — от 1,5 до 3 нем. марок;
— хлеб (кг) — от 0,25 до 0,4 нем. марки;
— яйца (10 шт.) — от 1 до 2 нем. марок;
— масло подсолнечное (литр) — от 2 до 3 нем. марок;
— водка (0,5 литра) — от 3 до 5 нем. марок.
Вся заработная плата выплачивалась в оккупационных марках, как в частном, так и в государственном секторах. Зарплата индексировалась в связи с инфляцией. Первая цифра показывает зарплату в Одессе в начале оккупации, последняя — в конце.
— бухгалтер — от 250 до 400 нем. марок;
— табельщик — от 120 до 180 нем. марок;
— продавец — от 100 до 150 нем. марок;
— полицейский — от 100 до 160 нем. марок;
— электрик — от 120 до 200 нем. марок;
— чернорабочий — от 120 до 200 нем. марок;
— торговый инспектор — от 175 до 250 нем. марок;
— старший инспектор — от 250 до 350 нем. марок;
— начальник отдела труда городской управы — от 400 до 600 нем. марок.
В Симферополе и в Одессе допускалась торговая (рыночная) наценка на продукты питания, но не выше 15 %, на остальные товары — не выше 30 %. Однако по замечанию бывшего торгового инспектора-контролера Одессы уровень конкуренции в городе был настолько высок, что наценка оказывалась всегда ниже допустимого порога. О торговой инфраструктуре свидетельствует неполный перечень одесских магазинов, работавших с 1942. На одной знаменитой Дерибасовской существовали четыре колбасных и два гастрономических магазина, один из которых (Дерибасовская ул., 7, владелец Шмидт и Ко) предлагал 25 сортов мясных изделий, а также закусочные, рюмочные, галантерейные и комиссионные магазины, обувные и ювелирные лавки и т. п., принадлежавшие большей частью румынам. Базары и известный «привоз» работали шесть дней в неделю, кроме субботы.
Аграрной реформы в Транснистрии проведено не было, но губернаторство выпустило указ, согласно которому крестьянам, желавшим выйти из колхозов, разрешалось перейти на самостоятельное отрубное хозяйство. Благодаря такому указу, многие колхозы по постановлению «мира» самоликвидировались. Промышленность Транснистрии (фабрики и заводы, насчитывавшие более ста рабочих) находилась в ведении губернаторства и частично городских самоуправлений. Необходимо отметить, что в число членов городских управ, назначавшихся губернаторством, должны были обязательно входить представители местного населения. Выше мы касались роли рабочих и крестьян в восстановлении хозяйства Транснистрии на новых началах. Труженики интеллигентных профессий: врачи, учителя, адвокаты, инженеры, чиновники, моряки, служители искусства — также внесли лепту по своей специальности в общее дело восстановления [468] . Были восстановлены в полном объеме и снабжены необходимыми медикаментами и инструментами городские больницы. Возобновились занятия в средних и начальных школах с изменением программы — уничтожение во всех видах «политграмоты» и введение обязательным предметом в средних и начальных школах Закона Божьего, а в университете — богословия.
468
Одесса стала одним из немногих городов на оккупированных территориях СССР, в котором неожиданно активизировались бывшие участники Белого движения, не сумевшие покинуть Россию после эвакуации Белых армий в 1920. 24 декабря 1941 с разрешения оккупационных властей и в присутствии их представителя состоялось первое собрание инициативной группы бывших офицеров и нижних чинов Русской Императорской армии и Вооруженных Сил Юга России, а также членов их семей, в котором участвовали от 200 до 250 человек. Начальником группы в чине майора стал участник Белого движения Пустовойтов. Собственные цели и задачи группа определяла следующим образом:
а) борьба с большевизмом;
б) оказание помощи детям и семьям репрессированных большевиками офицеров;
в) оказание помощи детям-сиротам военных путем организации приюта;
г) оказание помощи престарелым и нетрудоспособным;
д) содержание храма св. Марии Магдалины.
К Пасхе 1942 группа провела сбор вещей и продуктов в пользу военнопленных, находившихся в лагерях на территории Транснистрии, затем было принято решение об установлении контактов с представителями белой военной эмиграции. Однако в период с июля 1942 по январь 1943 оккупационные власти категорически запретили членам группы проведение каких-либо политических собраний, сохранив за ними лишь право благотворительной деятельности. Только в связи с распространением в печати информации о формировании частей РОА весной 1943 группе было разрешено провести несколько информационных мероприятий. Одновременно весной 1943 в Одессе появились белоэмигранты-вербовщики в ряды Русского Охранного Корпуса во главе с полковником J1. С. Думбадзе (или ротмистром Г. И. Думбадзе) и в дальнейшем группа занималась отправкой пополнения в ряды Русского Корпуса (во 2-й и 5-й полки) из Одессы и Транснистрии. В Русский Корпус вступили и многие чины инициативной группы.
Полностью был восстановлен Одесский университет, ректором которого был избран известный на весь юг России хирург, профессор Часовников. (После оставления румынами Одессы профессор] Часовников переехал в Бухарест, где получил право частной практики. При смене режима профессор] Часовников был выдан советским властям, каковые его отвезли обратно в Одессу и там же повесили [469] .) Студенты последнего курса имели возможность при новой власти закончить свое образование и получить дипломы, которые были признаны румынским правительством дипломами румынских университетов, несмотря на то, что преподавание в Одесском университете велось на русском языке. Одесские адвокаты, объединившись в Союз (бюро), имели право выступать защитниками в военных трибуналах и иных судах. Инженеры нашли применение своим знаниям и опыту в многочисленных городских предприятиях. Многие из них остались на тех же заводах и фабриках, на которых они работали и при советской власти. Большинство чиновников получило работу в городских учреждениях и городском транспорте.
469
К сожалению, о судьбе хирурга П. Г. Часовникова мы сумели найти весьма отрывочные сведения. Выпускник медицинского факультета Новороссийского университета (1906). На 1926 — доцент Одесского медицинского института. В 1942–1944 — ректор Одесского медицинского института. Есть свидетельства бывших репрессированных о том, что после ареста советскими органами госбезопасности П. Г. Часовников подвергался сильным истязаниям. В мае 1942 при Одесском университете был создан Институт антикоммунистических исследований и пропаганды (он же Институт социальных исследований), в котором сотрудничали многие представители одесской интеллигенции и профессуры. По делу этого Института после оккупации органами госбезопасности был арестован ряд знаменитых ученых-профессоров: директор Одесской обсерватории, доктор астрономических наук К. Д. Покровский (1868–1944), профессора Б. В. Варнеке, Н. А. Соколов, С. Ф. Бслодсд и др. Арестованный 10 мая 1944 К. Д. Покровский умер 5 ноября от последствий пыток в больнице тюрьмы № 1 Управления НКВД по Киевской области, другие получили по 10 лет лагерей. Н. А. Соколов (1886–1953) умер в местах заключения 26 октября 1953, судьба остальных нам не известна. Усилиями одесского историка В. А. Смирнова ученые были реабилитированы лишь в 1993.
Одесские моряки работали по специальности в порту и по навигации. Лоцманская служба была доверена также бывшим советским лоцманам. Между прочим, последние оказали неоценимую услугу по очистке гавани от поставленных большевиками мин. Ремесленники, как-то: сапожники, портные и портнихи, парикмахеры, слесаря, механики и т. п. — получили возможность открыть собственные предприятия и работали, главным образом, для себя, а не на «государство», как это было при Советах. Короче говоря, всякий, кто хотел работать, работу имел и от труда рук своих или головы мог существовать и спокойно жить, забыв о «черном вороне». Неработающие лишались права на паек, а кроме того, для них существовали «трудодни» по «Положению о трудовой повинности в Транснистрии». Граждане неработоспособные и престарелые получали денежное вспомоществование из городской управы с правом на продовольственный рабочий паек.
Не единым хлебом жив
470
Селявии Виктор Алексеевич (? — май 1945) — профессор Одесской консерватории по классу вокального пения (в 1930-е). Актер, музыкант. В 1920-е — ведущий тенор Одесского оперного театра. Исполнял партии Ленского, Германа, Фауста, Лоэнгрина и др. Владел огромным камерным репертуаром. После оккупации репрессиям не подвергался, но постоянно вызывался на допросы в органы госбезопасности. Умер от инфаркта.
471
Открыта в марте 1942.
472
Липковская (наст. фам. Маршнер) Лидия Яковлевна (22 мая (ст. ст.) 1882 (по др. дан. 28 апреля 1884), село Бабино Хотинского уезда Бессарабской губ. — 22 марта 1958, Бейрут) — певица (колоратурное сопрано), педагог. Родилась в семье учителя, училась в Каменец-Подольской гимназии. Пела на клиросе. В 17 лет вышла замуж и уехала в Петербург. В 1901–1905 училась в Санкт-Петербургской консерватории по классу профессора Н. А. Ирецкой. Талант певицы высоко ценили А. К. Глазунов, Н. А. Римский-Корсаков и др. композиторы. Солистка Мариинского театра (1906–1908, 1911–1913). В 1909–1911 — на гастролях. Пела в Париже, Милане, городах США. Солистка театра Музыкальной драмы в Петрограде (1914–1915). С 1918 — в эмиграции. В 1927–1929 гастролировала в СССР. Исполняла партии Марфы («Царская невеста» Н. А. Римского-Корсакова), Снегурочки, Татьяны, Офелии и др. С 1937— профессор кафедры сольного пения Кишиневской консерватории. Во время оккупации Одессы — директор Одесской консерватории, затем выехала в Бухарест. Воспитала ряд выдающихся певцов Молдавии и Румынии. В 1952 уехала в Париж. В последние годы жизни преподавала в Бейруте, получала поддержку от Мирового Союза Церквей и Толстовского фонда. По сообщению газеты «Новое русское слово» (Нью-Йорк, № 15639), умерла в нищете.
Известный русский артист Василий Вронский [473] , эмигрант, уроженец Одессы, открыл в бывшем собственном театре «Театр русской драмы и комедии», местный опереточный актер Анчаров — «Русскую оперетту». Группа бывших советских актеров, переехавших из Крыма и Киева, открыла «Романтический театр». Культурная секция губернаторства при содействии местных сценических деятелей создала детский театр, во главе которого стояла известная русской колонии Мюнхена режиссер Р. М. Раневская (в настоящее время живет в Бразилии). Известный исполнитель цыганских романсов, уроженец Бессарабии и владелец ресторана в Бухаресте Пётр Лещенко [474] отремонтировал бывшую «Северную» гостиницу под ресторан-кабаре, в котором сам и выступал. В Одессе выходило две ежедневные газеты — «Молва» и «Одесская газета», в которых работали бывшие советские журналисты [475] .
473
Вронский Василий — популярный до войны актер одесского театра «Фарс». После 1944 арестован советскими органами госбезопасности и погиб на следствии или в лагере (?).
474
Лещенко Пётр Константинович (3 июля 1898, село Исаево Херсонской губ. — 1954, Сталин (ныне Брашов), Румыния) — эстрадный певец (баритональный тенор). В детстве пел на клиросе в Кишиневе. В 1914–1916 выступал в иллюзионе, танцевал лезгинку, метал кинжал в денежные купюры, бросавшиеся зрителями. Окончил школу прапорщиков (1916?), участник Первой мировой войны, был тяжело ранен. В 1917 на излечении в госпитале. С марта 1918 оказался на территории Румынии и принял гражданство вместе с фамилией матери. Работал в Бухаресте в ресторанчике отчима А. В. Алфимова, затем учился в Парижском хореографическом училище. Вместе с первой женой Зинаидой Закит выступал в танцевальном дуэте и в паузах между номерами с исполнениями цыганских романсов начал петь. Весной 1930 в Риге дал первый сольный концерт. Для Лещенко писали такие выдающиеся композиторы, как О. Д. Строк, М. Г. Марьяновский и др. С 1933 с триумфом выступал в Лондоне, пел на радио и в элитных ресторанах. Гастролировал по Европе, песни («Черные глаза», «Синяя рапсодия», «Чубчик кучерявый» и др.) и пластинки Лещенко в конце 1930-х получили известность и в СССР. В центре Бухареста открыл собственный ресторан «Пётр Лещенко». В мае 1942 впервые приехал в Одессу. Выступал в помещении драмтеатра, клубах, открыл собственный ресторан, в котором пел обычно во 2-м отделении. Здесь же познакомился со своей будущей второй женой, аккордеонисткой Верой Белоусовой, на которой после развода женился в Бухаресте в 1944. В октябре 1943 призван в Королевскую Румынскую армию. Служил в Крыму в офицерском чине (лейтенант?) на должности заведующего офицерской столовой. 3 декабря 1943 с большим успехом выступил на симферопольском радио, затем выступил вторично 14 января 1944 и читал слушателям свое стихотворение «Красный ветер». В Одессе появился зимой 1944 в форме офицера Королевской армии и отступил с войсками в Румынию. В Бухаресте продолжал заниматься ресторанным делом, однако ресторан был закрыт после прихода Красной армии. Выступал перед ранеными в госпиталях и на импровизированных площадках. С 1948 вместе с женой выступал на сцсне театра эстрады. В марте 1951 прямо во время концерта арестован органами госбезопасности. Погиб в заключении. Жена была депортирована в СССР и за измену родине осуждена к расстрелу с заменой высшей меры на 25 лет лагерей. Освободилась в 1954, реабилитирована в 1958.
475
Из дневника Ю. Е. Суходольского (запись от 18 октября 1942): «Были сегодня с отцом в цирке — на боксе — по пропускам, которые достал Игорь. Интересно. Бились 7 пар. Сначала совсем ничтожные, а в конце было интересно. Самый интересный был бой между румыном из Кишинева и одним одесситом. Румын должен был драться с другим, но перед самым боем противника заменили. Одессит буквально не дал опомниться румыну и так его избил, что тот совсем ошалел и не сопротивлялся. Бой продолжался не более минуты. В цирке стоял дикий вой, победителя целовали. Румын подает в суд, и делу еще, как видно, придана "окраска”».
Дав сухую хронику того, что было в румынской оккупационной зоне, мы менее всего склонны идеализировать оккупационную власть. Конечно, далеко не все было гладко. Существовали коррупция, взяточничество и незаконные деяния румынской полиции и «сигуранцы» (политическо-уголовный розыск). Но разве их не было и в самой Румынии?! Однако эти прискорбные факты являлись лишь уклонениями от основной политической линии, проводившейся румынской оккупационной властью. И советское население, прожившее три десятилетия под сталинским террором, великодушно прощало эти уклонения оккупационной власти. Более того, между населением и новой властью установилось взаимное доверие и полный контакт в созидательной работе. Не было зарегистрировано ни одного акта саботажа, несмотря на то, что директорами многих фабрик и заводов являлись бывшие советские инженеры, например, на городской электрической станции, кожевенном, маслобойном, водочно-ликерном и пивоваренном заводах, портовом холодильнике и др., на железных дорогах, которые на 75 % обслуживались советскими железнодорожниками, не было зарегистрировано ни одного крупного крушения поездов.
В Одессу приезжали румынский король Михаил [476] , его мать, королева Елена [477] , маршал Антонеску, и не только не было раскрыто какого-либо заговора о покушении, но о такой возможности никто даже и не думал, несмотря на то, что высочайшие особы совсем запросто осматривали достопримечательности Одессы и посетили городскую оперу («Борис Годунов»), Что же касается городского головы Г. Пынтя, то он без всякой охраны и на удивление самих одесситов совершенно неожиданно около 6 часов утра, когда все чиновники еще спали, посещал городские базары и привозы и запросто беседовал с торговками, торговцами и колхозниками, интересуясь их нуждами. Г. Пынтя все знали в лицо и называли его просто Германом Васильевичем.
476
Михай I Гогенцоллерн-Зигмаринген (род. 25 октября 1921, Синаи, Румыния) — сын короля Кароля II (1893–1953) и его супруги, урожденной греческой принцессы Елены (в браке 1921–1928). На престоле в 1927–1930 и в 1940–1947.
477
По некоторым свидетельствам, приезд королевы-матери Елены (1896–1982) в оккупированную Одессу состоялся в ноябре 1941. Известны се попытки облегчить участь преследуемых в Транснистрии евреев. Из дневника Ю. Е. Суходольского (запись от 5 декабря 1942): «Папа бесплатно получил в театре божественный королевский (от королевы) паек: 4 кг сахара, муки, масла, масло постное, коробка прекрасных печений, 2 бутылки водки. Одним словом, здорово».
Установлению контакта между властью и населением способствовал один психологический момент. Бухарест посылал на административные посты Транснистрии главным образом бессарабцев ввиду того, что все они знали русский язык. Население же в бессарабцах увидело своих, т. к. большинство из них были люди русской культуры. В заслугу чиновников-бессарабцев надо поставить то, что они относились к населению не как бездушные «люди в футлярах», а как друзья, сочувствующие трагедии, переживаемой русским народом, и готовые поэтому подать ему руку помощи. И за грамм кислорода, полученный от новой власти, население Транснистрии, как мы видели выше, платило сторицей. Не только партизанского движения, но даже пассивного сопротивления оккупационной власти в Транснистрии не существовало [478] . Более того, слава о хорошей жизни между Бугом и Днестром перебросилась далеко за берега Буга, и в румынскую оккупационную зону бежали люди с Украины, так же как сейчас из советской зоны бегут в зону американскую. Центральное бухарестское правительство, учтя успехи политической линии, проводимой бессарабской группой, склонилось в сторону признания за уроженцами Транснистрии прав на румынское подданство и на этом основании потребовало от германского военного командования освобождения всех военнопленных — уроженцев Транснистрии. Это требование германское командование удовлетворило, а транснистрианцы, к своему великому удивлению, были отпущены по домам. Однако в румынскую армию их не завербовывали.
478
В самой Одессе с 16 октября 1941 работала разведывательно-диверсионная группа капитана госбезопасности В. А. Молодцова (1911–1942). Однако 9 февраля 1942 Молодцов был арестован румынской контрразведкой и расстрелян 29 мая. Вслед за его арестом было разгромлено и одесское подполье. Из 2892 зарегистрированных на всей территории Молдавии партизан лишь семеро были этническими молдаванами.
На особом положении в Транснистрии находились коммунисты. Рядовые члены коммунистической партии не имели права на работу в губернаторских и городских предприятиях, кроме того, еженедельно они должны были являться в соответствующий полицейский участок для получения визы на право проживания в данной местности. Активные члены компартии отбывали тюремное наказание с момента оккупации. Но летом 1943 года все они были собраны на Куликовом поле, и при огромном стечении публики командующий Одесским военным округом ген[ерал] Георгиу [479] отпустил их на волю с напутственным словом, в котором призывал их отказаться от коммунистической доктрины и начать новую и честную жизнь. Это событие произвело сильное впечатление на население всей Транснистрии и главным образом, конечно, на амнистированных. Интересно отметить, что отпущенные «активисты» сделались лояльными гражданами и даже не помышляли об организации партизанского движения.
479
Может быть, имеется в виду генерал-майор Эрмил Георгиу, кавалер Рыцарского креста Железного креста (1944).