Под скорбной луной
Шрифт:
Через пять минут подъехал еще один экипаж, из которого вышел темноволосый мужчина. Элегантная одежда, гордая осанка, трость с набалдашником из слоновой кости, литера «X» на дверце экипажа. Явно пожаловал сам хозяин склада.
Хоутон отомкнул замок своим ключом и прошел внутрь.
Час и вправду ранний — стало быть, они договорились о тайной встрече?
Вот дьявол! Что за общие дела могут быть у члена парламента с таким человеком, как Уилкинс?
Я наблюдал с оглушительно бьющимся сердцем, как в окне появился свет лампы, затем парочка переместилась на этаж выше.
Я опрометью кинулся к своему кэбу.
— Куда, шеф? — осведомился кэбмен.
— Пусть отъедут. Затем вперед.
— За ними?
— Нет. Поедем в редакцию «Фалкона» на Флит-стрит.
Мне отчаянно хотелось попасть домой и поспать хотя бы пару часиков, однако события начинали приобретать непредсказуемый поворот. Тут уж не до сна.
Глава 26
Том в редакцию еще не прибыл, так что я поднялся в его кабинет и решил обождать. Видимо, в какой-то момент мне вздумалось положить голову на стол, потому что через некоторое время меня потрясли за плечо, и я захлопал сонными глазами. Рядом стоял пропахший дымом Том Флинн.
— Корраван, что вы здесь делаете? Ведь еще и восьми нет!
— Почему от вас пахнет, как после пожара? — хрипло пробормотал я.
Том хмуро глянул на меня, как на последнего кретина.
— Я только что с шахты, а вы что подумали? Надо же дать новости в дневной выпуск.
Я вяло потер виски, отгоняя сонную одурь. Уставился на Тома, у которого под глазами залегли черные тени, и уточнил:
— С какой именно?
— С шахты Принца Уэльского, которая в Аберкарне.
Я промолчал, и Том бросил на меня недоуменный взгляд.
— Как же, вчера после обеда там произошел мощный взрыв.
— Даже не представляю, о чем вы, — помотал головой я.
— Под землей находилось не меньше трех сотен шахтеров, когда загудела паровая сирена, которую используют в чрезвычайных ситуациях. Однако подъемный механизм заклинило, и клеть смогли опустить только на триста ярдов. Удалось вытащить несколько человек. Каменотес Джон Харрис полез в шахту по тросам и спас еще пятерых, но сам задохнулся в дыму. Никогда в жизни не видел столь отчаянного поступка…
— Сколько погибло?
— Двести пятьдесят душ. К трем утра наверх подняли всего лишь двенадцать тел.
— Господи Иисусе… — выдохнул я. — У них есть хоть какие-то шансы?
— Огонь охватил всю шахту и пробился вниз через четыре или пять шурфов, так что бедные парни сгорели заживо.
Я представил себе ревущий океан огня, и по коже у меня побежали мурашки. Как, должно быть, страдали несчастные в последние секунды перед смертью…
— Динамит? — мрачно спросил я.
— Пока неизвестно. Не исключено, хотя возможно, что причиной взрыва газа стала керосиновая лампа. — Том снял пальто и повесил его на крючок. — Похоже на логическое продолжение катастроф в Ситтингборне и на Темзе, вы не находите?
У меня не нашлось веских причин для возражения, и Том пристально посмотрел мне в глаза.
— Что же заставило вас задремать на моем столе, если вы пришли
Я откинулся на спинку стула и спрятал в карманы дрожащие от ужаса и усталости руки.
— Что вам известно о Хоутоне?
— Об Арчибальде Хоутоне, члене парламента?
— И крупном промышленнике, — добавил я. — Вы говорили, что его рассматривают как одного из преемников Дизраэли. Это так и есть?
— Вроде бы с последнего нашего разговора ничего не изменилось. А что? — встревожился Том, тяжело опустившись на стул.
Я совсем пал духом.
— Есть сведения, что на борт «Принцессы Алисы» пронесли динамит. Сегодня своими глазами видел, как подозреваемый рано утром вошел в принадлежащий Хоутону склад. Этого человека зовут Нед Уилкинс. Они с Хоутоном встретились внутри, потом вместе вышли и сели в его экипаж.
— Это Уилкинс — один из пассажиров «Принцессы»? — ошеломленно посмотрел на меня Том.
— Нет, член команды и, насколько мне известно, единственный человек, у которого была возможность манипулировать штурвалом так, чтобы судно развернулось поперек реки.
— И подставить его под нос «Замка»… — Том тихо присвистнул. — Но если Уилкинс речник, то их встреча с Хоутоном не обязательно имеет противозаконный характер.
Я запустил руки в волосы.
— Его брат Дэйвид был на борту «Замка Байуэлл», и оба Уилкинса принадлежат к некоей «Лиге стюардов». — Том изменился в лице, и я тут же спросил: — Вы что-то о ней знаете?
— Несколько лет о них не слышал, — сложив руки на груди, сказал репортер. — Думал, «Лиги» уже давно нет.
— Что она из себя представляет?
— Небольшая группа фанатиков, ратующих за «блестящую изоляцию».
— Это еще что такое?
— Политическая доктрина, зародившаяся в двадцатых годах нашего века, — объяснил Том. — Наш тогдашний министр иностранных дел, Каннинг, был сторонником добрососедских отношений с иными странами и выступал против «назойливого вмешательства в их внутренние дела». Это одно из самых знаменитых его выражений. — Том скорчил гримасу. — На протяжении десятилетий популярность его идей то растет, то ослабевает, что в основном зависит от политики правящей партии. Так вот, «Лига стюардов» является консервативным движением, которое в шестидесятых годах взяло на вооружение концепцию «блестящей изоляции». После войны, когда прусские солдаты оседлали Ла-Манш, ежеминутно угрожая нам вторжением, поддержка этой доктрины снизилась. И неудивительно: у нас вновь появились любители совать нос в политику других государств.
Том криво усмехнулся.
— Стало быть, «Лига» до сих пор существует, хотя не исключаю, что ее цели изменились. Во всяком случае, какой-то научный деятель, Квентин Атвелл, читает лекции по защите нашего национального духа — что бы это ни значило — от имени этой самой «Лиги». — Я нетерпеливо заерзал на стуле. — Так что вы можете рассказать о Хоутоне?
— Лично я с ним никогда не общался. Знаю то, что известно всем. Родился в Ланкашире, учился в Итоне и Тринити-колледже. Какое-то время провел в Индии, а первую речь в парламенте произнес в пятьдесят втором, посвятив ее пошлинам на чай.