Под властью Братвы
Шрифт:
— Между Дженной и мной ничего особенного не происходит. У нас все отлично. Я просто завален работой. Я хожу к ней, когда свободен.
Старушка усмехается. — Если бы ты навещал Дженну, как ты утверждаешь, то она не была бы в том состоянии, в котором она сейчас.
Я сглатываю слюну. Мне становится интересно, что с ней случилось и о каком состоянии говорит старушка. Я не видел ее после того, что случилось.
— Что ты имеешь в виду?
— Это нездорово для бедного, невинного ребенка.
Я быстро сажусь, глаза и рот открылись
— Что Дженна делает с нашим ребенком? — Мой голос достаточно громкий, чтобы старушка услышала, но это не вопрос, на который она может давать ответы. Он был риторическим.
Старушка прочищает горло, прежде чем заговорить снова. — Дженна почти не ест в последние несколько дней. Она ослабнет, если продолжит в том же духе.
Я снова сглатываю. Я больше не могу сосчитать, сколько раз я это делал за один день.
— Я хочу, чтобы ты поговорил с Дженной и попытался уладить с ней отношения.
Я слегка склоняю голову.
Она продолжает. — Она очень мало ест и слишком много плачет. Я почти уверена, что она даже не спит. Я застала ее плачущей прошлой ночью. Она не хочет ни с кем разговаривать. Даже со мной. Я не знаю, в чем может быть проблема. Я собираюсь подчеркнуть, что ты должен ее решить.
— Я не знаю как… но я ничего об этом не знал.
Старушка поднимается на ноги. Я слежу глазами за каждым ее движением. Ее мягкое выражение лица немного окаменело. — Я так и думала. — Ее тон становится немного выше и строже. — Ты думаешь, что сможешь обмануть меня дешевой ложью, которую ты сказал?
Я качаю головой. Она такая маленькая, всего на несколько дюймов выше большого стола между нами. Я бы предпочел, чтобы она сидела, по крайней мере, стул был достаточно высоким, чтобы ее немного приподнять. Я не могу видеть ее от плеча вниз, если только не вытягиваю шею.
— Вы оба слишком беспечны в отношении здоровья невинного младенца. Неужели тебе плевать на своего ребенка?
Я прикладываю палец к губам и слегка почесал эту часть.
Старая домработница не собирается давать мне передышку. — Ее состояние может привести к выкидышу или рождению слабого ребенка. Хуже того, она может родить, и не дай Бог, ребенок и мать могут даже не пережить это. Что может быть хуже этого? Родить мертвого ребенка?
Она практически кричит, когда обходит стол, грозя пальцем мне в лицо. Я понимаю, что она пытается донести. Это моя вина. Хотя Дженна мне изменяла, если бы я был достаточно осторожен, я бы это заметил и мог бы что-то с этим сделать.
— Ты должен взять на себя ответственность и не допускать, чтобы любые проблемы с женой обходились тебе дороже, чем ты можешь вынести! — Она отпускает мое ухо и глубоко вздыхает. — Исправь это!
Я задаюсь вопросом, как она может сохранять такую силу. Сила, которую она применила, когда дергала меня за ухо, не ощущалась как сила старухи. Я задаюсь вопросом, почему она не боится меня, даже теперь, когда
Она ушла, еще раз меня отругав.
Я усмехаюсь сразу же после того, как она захлопнула за собой дверь, но на моих губах появилась легкая улыбка, улыбка веселья от того, как старая леди сохраняет свою суровую и строгую сущность даже по отношению к большому, плохому парню. Она нисколько меня не боится, и это видно по всему, что она здесь продемонстрировала ранее.
Однако моя улыбка медленно исчезает. Я был дураком. Какого хрена я не заметил состояние Дженны? Я в том же особняке, и моя жена переживает все это с моим будущим ребенком в утробе, а я даже не замечаю этого.
Я глубоко вздыхаю. Я такой плохой отец. Ребенок еще даже не родился, а я уже был плохим отцом.
Я встаю и начинаю мерить шагами комнату, постукивая пальцем по губам. Теперь я еще более напряжен, Дженна меня не волнует, я больше беспокоюсь о своем нерожденном ребенке. Я хочу здорового ребенка, а этого не может случиться, если у Дженны случится выкидыш.
Пока я меряю шагами комнату, я чувствую, как по лбу стекают струйки пота. Они были там еще до того, как ушла старушка, но я их не заметил или просто не обратил внимания.
Я задаюсь вопросом, что так печалит Дженну, что она не спит по ночам. Из-за ребенка? Или из-за того, что ее поймали, и она больше не сможет видеться со своим тайным любовником?
Я сжимаю кулак и стискиваю челюсти. Кровь бежит быстрее. Мне становится интересно, какая связь у нее с этим парнем. Я не могу перестать спрашивать себя, почему она выбрала его для измены.
Я задаюсь вопросом, был ли он тем, с кем она говорила по телефону, и хихикала. Ложь ли то, что она говорила со своей подругой Вайолет? Это был тот парень все это время?
Я решаю прочитать ее сообщения. Я знаю, что они еще больше разозлят меня, но я все равно решаю это сделать. Я могу найти ответы на вопросы, которые таятся в моем сердце.
Однако я знаю, что как только я подтвержу этот факт, это ранит меня еще больше и усилит ненависть к Дженне. Но все равно я решаю, что риск того стоит. Если я не смогу убить Дженну после родов, я сделаю ее жизнь адом.
Она пожалеет, что я ее не убил. Я отправлю ее в тюремную камеру Братвы. Я скажу ее ребенку, что его мать умерла, потому что я не хочу, чтобы она была в моей жизни после рождения ребенка.
Я шиплю, когда возвращаюсь к своему столу. Я открываю ящик, где спрятал телефон Дженны, и беру его. Я держу телефон и смотрю на него, пока мое зрение не помутилось. Мое сердце бьется еще быстрее, а пальцы дрожат.
Я крепко зажмурился и качаю головой. Лучше знать правду, чем пребывать в неведении.
Я разблокирую телефон и начинаю просматривать ее сообщения.
Там были пачки сообщений от ее подруг. Я игнорирую их, когда прокручиваю. Я не могу легко найти номер. Я знаю, что буду искать весь день, если продолжу прокручивать, поэтому я набираю и ищу имя Лео.