Под Южным крестом
Шрифт:
Приведенный выше разговор достаточно определил личность двух остальных, и нам незачем рисовать портреты Фрикэ — парижского гамэна и бретонца Пьера де Галя.
Пятый товарищ, до сих пор не раскрывший рта, совершенно черный негр. Ему восемнадцать лет, и европейское платье трещит по швам на его могучих плечах. На умном лице написаны доброта и ребяческая капризность. Этот юный черный колосс, великолепный представитель внутренне-африканской расы, относится к происходящему совершенно безучастно. Товарищи любят его, как братья, и больше ему ничего
Голос Фрикэ заставил его привстать.
— Послушай, Князек, — говорит Фрикэ. — Неужели ты не слышишь этого шума? Подтянись-ка получше. Сейчас посыпется свинец. Приготовься.
Князек, который выше Фрикэ на целую голову, отвечал мягким, музыкальным голосом, свойственным многим неграм:
— Да, Фрикэ, да… Ты всегда торопишься… Но и я от тебя никогда не отставал.
— А карабин у тебя заряжен?
— Заряжен… Да я и без карабина: возьму топор и — ух! .. А не то прикладом…
— Без глупостей. Знаю я тебя: начнешь колотить как попало, сломаешь карабин и будешь без ружья всю поездку.
Князек улыбнулся и с наивной гордостью согнул руку у локтя, демонстрируя огромные мускулы, вздувшиеся под блестящей черной кожей.
— Я всегда могу найти дубину.
— Ну, это пора оставить. Дубина, юноша, для негров, а ты теперь парижанин.
— Я всегда делаю так, как ты хочешь. Не правда ли, мсье Андрэ?
— Не слушай его, Князек, — ласково сказал Андрэ. — Он это ради шутки тебе говорит.
— О! Ради шутки!
— Вовсе не ради шутки, — продолжал шутить Фрикэ. — Скольких трудов стоило мне спасти его от рабства, увезти в Париж, воспитывать, а он — дубину! Видно, как волка ни корми, он все в лес глядит…
— Тише! Будет вам! — остановил его Андрэ. — По местам, неприятель близко!
Четыре европейца пригнулись и приготовили свои карабины. Река внезапно повернула и стала шире в устье. Показался небольшой мысок, поросший густым лозняком, и глазам европейцев представилось странное и страшное зрелище.
В пятидесяти метрах от них, не больше как на один кабельтов от берега, неподвижно стоял окруженный облаком дыма небольшой корабль, по-видимому, севший на мель. Время от времени это колеблющееся облако прорезывалось длинной огненной лентой. Раздавался выстрел из пушки и картечь сыпалась на бесчисленные пироги, грозным кругом охватившие судно.
После каждого выстрела слышался яростный вой. Круг сжимался все теснее и теснее. Через несколько минут неминуемо должен был последовать абордаж, последствия которого были ясны.
— Черт возьми, — проворчал Пьер де Галь, — почему они торчат здесь, не двигаясь с места? ..
— Что же им делать? — спросил Фрикэ.
— Я отлично вижу трубу, это пароход. Почему бы им не развести пары? Они разом опрокинули бы этих пиратов, которые, похоже, сейчас в них вцепятся.
— А
— Дать машине задний ход и сдвинуться с места. Поднять все паруса.
— Но теперь отлив и ни малейшего ветра.
— Это ничего не значит. Осторожность необходима.
— Твоя правда, Пьер де Галь, — поддержал моряка доктор. — А ловко действуют эти малайские пираты! Эта хорошенькая яхта для них просто клад. Они с удовольствием сделают из нее разбойничье судно.
— Вы говорите яхта, доктор? — спросил Андрэ.
— Английская увеселительная яхта. Разве вы не видите флага и значка яхт-клуба?
— Хорошее теперь у нее увеселение, нечего сказать, — заметил Фрикэ.
Прао близко подъехала к пирогам, на которых сидели нападающие. Ее приближение сначала не вызвало тревоги у малайцев, которые подумали, что это идет подкрепление. Но вот они замечают белые шапки и блестящие карабины европейцев и понимают свою ошибку. Бандиты архипелага поднимают яростный крик и, потрясая длинными мечами, так называемыми «кампилангами», устремляются на утлую лодку с желанием немедленно ее разнести. Но их надежда не оправдывается.
— Пли! — кричит Андрэ раскатистым голосом.
Прао извергает огонь, точно вулкан. С обоих бортов сверкают выстрелы, правильные, меткие. Крики торжества сменяются воплями боли и агонии. По временам слышно, как пули впиваются в тело и ударяются о кости. Не проходит полминуты, а уже две пироги вынуждены удалиться. Подъезжают две другие, но и их постигает та же участь. А ружейные выстрелы все продолжаются и все так же мерны и метки, точно на военном учении.
Укрывшись за бортом лодки, четыре европейца беспрерывно палят, как будто их двадцать человек. Малайцам кажется, что белые не заряжают своих карабинов, а карабины у них неистощимы.
Два даяка, наклоняясь над веслами, с удовольствием смотрят на истребление своих непримиримых врагов — малайцев. Прао прорывает линию пирог и плывет к кораблю.
— Пора кончить все это! — вскричал Фрикэ. — Дуло моего карабина так нагрелось, что жжет руки.
— Намочи его в воде. Я сам так делаю, и мне ничего.
— Отличная мысль! Вот и легче стало. Мне кажется, что мы окажем англичанам неоценимую помощь, и они должны будут нам поставить мачтовую свечку.
За лодкой на почтительном расстоянии плывут пираты. Вот уже можно переговариваться с кораблем. Андрэ окликает яхту.
У борта показывается человек, вооруженный карабином.
— Бросьте нам канат! — кричит Андрэ.
Англичанин придумал лучше. Понимая, что взбираться таким путем на корабль и долго и, из-за малайцев, опасно, он быстро спустил им лестницу штирборта. Ее нижняя площадка коснулась воды.
— Ну, Князек, полезай! — сказал Андрэ.
Негр собрал доспехи и вскочил на лестницу.
— Теперь ты, Фрикэ.
— Готово! — сказал парижанин, одним духом перемахнув через лестницу.
— Теперь вы, господин Пьер. Доктор, а что же вы?