Под Южным крестом

Буссенар Луи Анри

Действительно, из-под мокрого паруса слышны были стоны пиратов, раненных во время последнего залпа и палимых огнем на месте; в удушливой атмосфере носился неприятный запах горелого мяса. Эпилог борьбы был просто ужасен.

Горящее место накрыли, наконец, двумя сложенными вместе парусами. Пожарный насос действовал отлично, обильно поливая полотно, которое, пропитываясь водою, уплотнялось и преграждало воздуху доступ к огню.

Пламя понемногу утихло. Но как только опасность была устранена в этом виде, как сейчас же возродилась в другом. Малайцы, уцепившись за борт, терпеливо дожидались

окончания тушения, которое продолжалось очень недолго. А увидав, что пожар закончился, они снова поднимают крик и готовятся нападать.

Европейцев снова ждет бой, отчаянный, беспощадный, — бой до уничтожения.

— Черт возьми, — кричит Фрикэ, весь промокший от морской воды, но по-прежнему в игривом настроении духа, — ни минуты покоя нет. Это невозможно. Это безобразие. Я властям буду жаловаться. Я мировому жалобу подам.

И, моментально превратившись из пожарного в стрелка, он берет ружье и быстро заряжает его.

Андрэ собирается открыть огонь, но вдруг Фрикэ громко вскрикивает от радости.

— Спасены! Мы спасены! — крикнул он. — Мы не будем ни изжарены, ни убиты! На воздух тоже нам не придется взлететь!

— Что с тобой случилось? — спрашивает Пьер, целясь в малайца, карабкающегося на яхту.

Дело объясняется просто. Читатель помнит, вероятно, что сэр Гарри зажег кусок дерева и положил на шпиль. Фрикэ вдруг заметил, что дым, все время вившийся отвесной спиралью, значительно отклонился в сторону, — это и есть причина его шумной радости.

Да, штиль кончается, это несомненно. По снастям пробегает легкий шелест, паруса надуваются, рангоут скрипит. К довершению благополучия, прилив достигает высшей точки и скоро должен начаться отлив. Флаг развернулся в направлении моря; очевидно, ветер дует от берега.

Яхта всколыхнулась и сдвинулась с места. Беспокоиться не о чем: паруса давно поставлены. Один из английских матросов хватается за руль, а другой уже бросает лот.

Видя, что добыча уходит от них, малайцы кричат от ярости. Но ветер достаточно силен, и пассажирам «Комкордии» нечего бояться.

Пожар окончательно утих. Только палуба немного дымится. Необходимо еще немного поработать насосом, чтобы смыть следы битвы. Рулевой спрашивает у сэра Гарри, куда держать курс.

— Нам нужно крейсировать около берега и дожидаться сигнала от друзей.

— Так вы не одни? — спросил Андрэ.

— Прежде чем отвечать, — сказал англичанин, — позвольте, дорогой гость, засвидетельствовать вам и вашим товарищам глубокую благодарность за неоценимую услугу, оказанную вами. Это моя первая свободная минута, и понятно, что я пользуюсь ей, чтобы исполнить этот приятный долг и сказать, что я вам бесконечно обязан.

— О сэр, — ответил Андрэ, — вы преувеличиваете нашу услугу. Мы уже достаточно вознаграждены вашим вниманием.

— Вы не только спасли меня с пятью матросами от ужасной смерти, — продолжал англичанин, крепко пожимая руку Андрэ, — но, избавив яхту от пиратов, вы спасли жизнь многим пассажирам, кроме нас. У меня на земле еще девять человек: подшкипер, машинист с двумя помощниками и пять матросов. Они сошли вчера на берег нарезать красного лозняка для топлива. Им пришлось в бессилии и отчаянии смотреть с берега на нашу жестокую борьбу. Они, как и мы, обязаны

вам жизнью. Надо поскорее успокоить их душевные и физические страдания. У них почти нет провизии, а в здешних лесах ничего нельзя найти. На беду, ветер дует к морю. Приходится лавировать, чтобы они могли подъехать к нам на шлюпке. Как жаль, что нет топлива! Несколько оборотов винта — и мы были бы около них.

Пьер и Фрикэ, трудившиеся, как простые матросы, над уборкой палубы, услыхали эти слова и перемигнулись с хитрой улыбкой.

— Знаешь, матрос, — сказал старый боцман, — этот англичанин и молодец, и не трус, а только у него ни на грош нет сметки.

— Я слыхал от старых военных, которые были в Крыму, что все англичане таковы. Храбрые солдаты, превосходные матросы, но ненаходчивы до беспомощности.

— Матрос!

— Пьер?

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы развести пары без кусочка угля?

— Да около часа.

— Пойди и скажи об этом. Это доставит ему удовольствие.

— Что ж, отлично. Я знаю, англичанин будет очень рад. Он в таком затруднении, не знает что делать, бедняга.

— Ну, ступай.

— Позвольте мне, сэр, сказать вам одну вещь.

Фрикэ подошел к сэру Паркеру и разом переменил формальный тон парижского гамэна на светское, учтивое обращение.

— Сделайте одолжение, мой юный друг, — любезно ответил сэр Гарри.

— Вы сейчас говорили про пары. Я могу исполнить ваше желание.

— Вы?

— Да, я, если позволите. Мне нужно две бочки дегтя, пилу и топор.

— Отлично. А кто будет управлять машиной?

— Я в этом немного смыслю, спросите хоть у господина Андрэ.

— Прекрасно. Назначаю вас временно исполняющим должность главного машиниста впредь до возвращения его самого.

Фрикэ проворно повернулся на каблуках, подошел к Пьеру, и оба принялись разыскивать необходимый материал, как люди, знакомые с корабельным устройством.

— Вот мы и еще раз выпутаемся из беды, — говорил Фрикэ, роясь в сундуке с плотницкими инструментами.

— Простое дело! Стоит только выбрать несколько лишних бревен и шестов, распилить их, наколоть дров и намазать дегтем, чтобы лучше горели.

— О, наша печка жарко разгорится.

— Мы возьмем зонтики, вееры! ..

Парижский гамэн расхохотался.

— Этот юноша, — говорил тем временем сэр Гарри Паркер Андрэ и доктору, который со вниманием антрополога разглядывал только что отрезанную голову малайца, — этот юноша положительно необыкновенный человек. Какая ловкость, какая подвижность, какая находчивость! Ни чем-то он не смущается, ни от чего не теряет головы. Наконец, какое замечательное уменье сделать что-нибудь из ничего.

— Ваша оценка меня радует, ведь и я сам очень люблю Фрикэ. К тому, что вы сказали, вы смело можете прибавить, что у него самое благородное сердце, какое можно только встретить. Виктор Гюйон, или как мы обыкновенно зовем его, Фрикэ, является олицетворением преданности и самоотверженности. Доказательством может служить любой факт из жизни этого скромного героя. Он в полном смысле слова готов отдать душу за ближнего своего. Всякий слабый, несчастный, всякий нуждающийся в защите может смело рассчитывать на его помощь и никогда не получит отказа.