Под жарким солнцем Акапулько
Шрифт:
Линн вышла из себя.
— А малевать он начал только потому, что ни в одной другой сфере ничего не добился.
В одной из ниш выставочного зала Дэвид обнаружил картину художницы, которая с недавних пор слыла любимицей средств массовой информации.
— Она великолепна и очень сильна в цвете… сейчас она ходит с зелеными волосами, украшенными розовыми сердечками!
— Звучит как описание ходячей бонбоньерки из тех, что дарят на День матери. — Линн выскочила на улицу, чтобы лишить
Он без труда догнал ее, что было неудивительно при его длинных ногах, на которые она исподтишка заглядывалась, несмотря на все споры по искусству.
— В ваших денежных кругах всегда так поступают? — подколол он. — Убегают, если больше ничего не приходит в голову?
Она и виду не подала, что шпилька ее задела, и остановилась у книжного магазина.
— Не будешь ли ты так любезен взглянуть на эту стопку книг и фотографию автора? — спросила она настолько учтиво, что Дэвид скрипнул зубами. — Ты знаешь этого писателя?
— Помимо восьмидесяти часов занятий спортом в неделю, еще один час я учился. — Он показал на фото. — Твоя тайная страсть?
Она закатила глаза.
— Он невероятно хорошо выглядит и невероятно глуп, его рассказы отличаются изысканной скукой, а пища состоит преимущественно из коктейлей с шампанским, икры и кокаина!
Дэвид скорчил глубокомысленную мину.
— Насколько я информирован, он бисексуален…
— Если правда, то это его единственное позитивное качество.
Дэвид сухо усмехнулся.
— Эпитет «позитивное» я не стал бы употреблять здесь с такой легкостью.
Линн поперхнулась и громко расхохоталась.
Дэвид принял это за знак временного перемирия, и остаток дня прошел по заведенному порядку. Свобода, отдых, развлечения, споры, флирт, поцелуи. И ни секунды скуки.
— Сегодня во второй половине дня он уезжает? — Дядя Карл, сидевший на террасе за столиком для завтрака, непроизвольно посмотрел в сторону нижней балюстрады. — И?
— Что значит «и»? — Линн дернула плечом, не понимая, несчастна она или нет?
— «И» значит «и». — Дядя Карл напрасно ждал ответа. — Что будет с вами дальше?
Линн взглянула на дядю в некоторой растерянности.
— А что может быть дальше? Был приятный отдых. Дэвид улетает сегодня, а мы с тобой послезавтра. Вот и все.
— Вот и все? — эхом откликнулся Карл Корнблум и нетерпеливо откинулся на спинку стула. — Так просто? Стало быть, все мои усилия, которые я приложил вначале, чтобы свести вас, были напрасными?
— Нет, конечно, нет… хотя я должна была бы высказать тебе все, что думаю по поводу твоего сводничества.
— Доверься доброму глазу своего дяди. — Он лукаво ухмыльнулся. — Я вижу, когда попадается
Линн не знала, что ответить, поскольку вообще не думала ни о каком продолжении.
— Именно так, — наконец подытожила она и не удивилась неудовольствию, отразившемуся на дядином лице.
Салли Бакли в это время, тоже за завтраком, вела с братом похожий разговор.
— Готова поклясться, что вы идеально подходите друг другу.
— Тогда можно сказать, что мясник и свинья идеальная пара, потому что оба нужны, чтобы подать на стол отбивную.
Салли поморщилась, словно нечаянно наткнулась в булочке на камешек.
— Это самое дурацкое сравнение из всех, что мне доводилось слышать.
Дэвид пожал широкими плечами.
— Но дело обстоит так, а не иначе. Между Линн и мной никогда ничего не будет. И это к лучшему. Мы — из разных миров.
— Вы оба — из Соединенных Штатов Америки!
— Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Между нами такая же разница, как между…
— Как между мясником и свиньей. — Салли презрительно фыркнула. — Вот только вопрос, кто мясник, а кто свинья.
Дэвид раздраженно взглянул на нее.
— Иногда я жалею, что сестер и братьев не выбирают, а получают, что достанется.
Салли подвела итог дискуссии.
— Идиот!
Спустя час Линн, сидя в такси по пути на пляж, посмотрела на Дэвида так, словно хотела присоединиться к характеристике, данной ему сестрой.
— Зачем нам по возвращении писать друг другу? — все-таки спросила она. — Это ничего не даст.
— Верно, это ничего не даст, — согласился Дэвид чуть быстрее, чем следовало бы. — К тому же я не большой мастер писать письма.
— А ты вообще-то умеешь писать? — съехидничала Линн, правда, без обычного в таком случае вдохновения. — Тебе приходилось хоть раз держать в руке не бейсбольную биту, а карандаш?
— Нет, ни разу не приходилось. — Дэвид и глазом не моргнул. — Зато ты как минимум умеешь без ошибок написать свою фамилию. По крайней мере, должна уметь. Ведь ты постоянно упражняешься, подписывая чеки с папиного счета.
— Ты просто золото! — вскинулась она.
— Такое же золото, как твоя золотая кредитная карточка? — спросил он и сам махнул рукой. — Нет, где уж там. Она для тебя на первом месте. — Однако и в его уколах на сей раз не хватало желчи.
На пляже они вели себя непривычно тихо, а через три часа Дэвид собрал свои вещи.
— Салли, наверно, уже готова. Мне пора. — Он нерешительно посмотрел на Линн и наклонился к ней. — Приятный был отдых, правда?