Под знаком Близнецов
Шрифт:
— Сейчас ты сдохнешь, — сообщил мне Папай.
Ну все, хватит тянуть.
— Ты тоже, — сказала я по-русски и подпрыгнула.
Мы стояли на льду примерно в том месте, где совсем недавно ушел под воду «Туарег». И пусть за прошедшие два дня полынью затянуло ледяной коркой, она была не такой прочной, как остальной лед. На это я и рассчитывала.
Лед подо мной мгновенно проломился, и очередь Папая прошла над моей головой. В следующую секунду по льду побежали трещины, и наемник, нелепо взмахнув руками, с головой ушел под воду.
Конечно, он умел плавать. Оказавшись в ледяной воде, мужик испытал
Но я не оставила его без помощи. Я подплыла к нему сзади и дернула вниз. Папай попытался лягнуть меня ногой, но под водой движения замедленны, и резкого удара не получится, как ни старайся.
Грудная клетка у него была широкой и вместительной, запас воздуха в легких — основательным, поэтому я обхватила его сзади и резко сжала грудную клетку. Папай забился, пытаясь освободиться, изо рта его поднималась цепочка пузырей — таких громадных, что казалось, будто вода кипит. Все, теперь его легкие пусты. Нужно заставить его глотнуть воды, и побыстрее, а то мне самой уже не по себе.
Подавляя желание вынырнуть на поверхность, я заставила себя погрузиться до самого илистого дна и, стоя на дне, поймала Папая за дергающиеся ноги, как следует потянула вниз… Готово, мой противник невольно втянул воду в легкие. Теперь мне остается только удерживать его под водой так долго, как смогу.
Высоко над нами виднелся просвет — полынья во льду. Я изо всех сил сдерживала порыв оттолкнуться от дна и всплыть. Там воздух, свет, свобода…
Вместо этого я сжала зубы и по колено погрузилась в вязкий ил, таща Папая за собой. Наемник бился, как гигантская пойманная рыба. Перед глазами у меня плавали огненные круги, в висках стучало, ледяная вода резала, как кинжал, легкие судорожно сжимались. Но я все же дождалась, когда мой противник перестал вырываться. Его гигантские руки бессильно опустились, голова свесилась набок. Я разжала объятия, и течение понесло Папая в сторону. Он плыл, не шевеля руками, в стоячем положении, точно обвешанная оружием статуя.
У него был автомат. Но я поняла, что не выдержу больше, кое-как вытянула ноги из вязкого ила и всплыла на поверхность. Я жадно глотнула обжигающий морозный воздух, ухватилась руками за ледяную кромку и повисела так, дожидаясь, пока пелена перед глазами развеется и перестанет судорожно колотиться сердце.
Потом я подтянулась и легла животом на лед. Дважды подо мной обламывалась тонкая кромка, и только на третий раз мне удалось выбраться. Ледяная черная вода показалась мне теплой ванной по сравнению с обжигающим морозным воздухом. Нужно немедленно перебраться в тепло, иначе мне конец. Я бросила прощальный взгляд на полынью. Где-то там автомат Папая, который мне так нужен… Но у меня нет ни малейшего желания нырять за ним.
Я повернулась и побежала к дому — сначала медленно, потому что суставы едва гнулись, а потом все быстрее, набирая темп.
В дом я не пойду — голую и безоружную, меня схватит первый встречный наемник. Да и незачем им знать раньше времени, что я жива. Впрочем, они сами скоро догадаются, что дело нечисто — ведь Папай не вернется… Возможно, они решат, что детина послушал совета Малыша и решил немного поразвлечься со мной, перед
Ноги сами принесли меня к сараю. Там бункер, а в нем тепло, пища и одежда.
Но не могу же я явиться к детишкам голышом?! Мне пришлось поломать голову над этой неожиданной проблемой. Решила я ее просто — в углу были свалены какие-то мешки. Очевидно, Альберт хранил в них удобрения. Я, как могла, вытряхнула остатки смеси из мешка. Так, чем бы проделать дырку в крепкой мешковине? Вон в углу подходящая острая мотыга. Что там у нас еще? Лопата и грабли. Что ж, отлично, в хозяйстве все пригодится!
Я надела мешок через голову и подпоясалась веревкой. Вид у меня был дикий, но хотя бы я могла показаться на глаза детям.
Я подползла к люку и постучала условленным стуком. Крышка немедленно отодвинулась, и в проеме появилась озабоченная мордочка Антона.
— Заходите! — махнул рукой мальчик. Я скользнула в люк, и крышка немедленно закрылась за мной.
В бункере меня встретило восхитительное тепло. Я опустилась в кресло и минут пять просто сидела, наслаждаясь покоем. Наконец я подняла голову. Близнецы стояли по обе стороны от меня и таращились одинаковыми синими глазами. Аня держала на руках Ильича. Старый бульдог смотрел на меня совершенно человеческим взглядом. Он тут был самый старший.
— Женя, кто это там, в доме? — спросила девочка тоненьким голоском. Бедные дети, как же им досталось! Самое главное, что они-то ни в чем не виноваты! Катерина — невольный сообщник своего отца, она в курсе его дел. А близнецы? Им же всего по десять лет! Эти уроды застрелили их отца и сейчас пытают их мать, стараясь выведать, где алмазы…
— Это очень плохие люди. Именно их боялся ваш дедушка, — объяснила я. — Для того чтобы спрятать семью от них, он и построил этот бункер. Вы молодцы, что не вылезли наверх! Я вами горжусь. Настоящие партизаны!
Дети обменялись довольными улыбками.
— Мы видели, что уже двенадцать, а вы все не идете, — пояснил Антон.
— И мы решили: такой человек, как вы, не нарушит своего слова и не опоздает без причины. Поэтому мы поняли — что-то случилось, — сказала Аня. — И мы решили сидеть тихо. А потом мы посмотрели в перископ и увидели во дворе чужие машины.
Перископ!
— Слушайте, мне нужна ваша помощь. Аня, принеси мне поесть — лучше всего шоколадку или энергетический батончик. А ты, Антон, найди мне какую-нибудь одежду, ладно? А я пока посмотрю, что творится наверху.
Я прильнула к перископу. Отличный прибор! Цейсовская оптика… Во дворе царило оживление. Несколько наемников обходили периметр, держа автоматы на изготовку. Так, кажется, исчезновение Папая не прошло незамеченным. И пусть его труп найдут только весной, Давид и Голиаф совсем не дураки. Они понимают, что наемник не мог улететь на родину… Значит, все дружно ищут меня.
Я заметила, что в сторону сарая направляются двое — Мики Финн и Малыш Жанно. Я сделал детям знак сидеть тихо. Наемники довольно долго топтались у нас над головой. Я не слышала их шагов, но вздохнула с облегчением только тогда, когда увидела в перископ удаляющиеся спины. Был момент, когда я всерьез встревожилась — Малыш Жанно подошел вплотную к линзе перископа, и я крупным планом минуты две наблюдала его ботинки. Но все обошлось.