Под знаменем Сокола
Шрифт:
— О чем с тобой говорил этот надутый придворный? Я видела, он вышел от тебя в бешенстве.
Синие глаза Феофании смотрели с тревогой. Бесстрашная по природе, взяв на себя ответственность за еще не родившуюся жизнь, она научилась бояться, тем более, что кроме мужа и брата не имела иной опоры.
Хотя Анастасий, пытаясь уберечь будущую мать от совершенно лишних для нее тревог, попытался объяснить недовольство херсонца пустяшной размолвкой, мудрая не по годам, прозорливая сестра как-то исподволь все у него выведала.
— Может, стоит все-таки открыть этот секрет? — спросила она, взволнованно теребя кисти завязанного высоко
— Кому? — без тени насмешки вопросом на вопрос отозвался Анастасий.
— Тебе виднее, — Феофания скромно потупила взор.
— Я не убийца! Я врач!
— А если этот порошок попадет в руки арабов или хазар? — вопрошающе глянула на него сестра, и в ее синих глазах заплясали холодные искры, напоминающие отблеск Дара Пламени. — Куда ехал твой знакомый Звездочет, которого вы спугнули на Оке? В Магдебург? А может быть, все-таки в Итиль? А если ему удалось достичь пределов каганата? Или ты, дабы не нарушить клятву Гиппократа, обречешь ратников Святослава на бессмысленную гибель?
— Муж и жена — плоть одна, — скривился критянин. — Ты говоришь почти теми же словами, что и Александр!
— Потому что я говорю правду!
— Я и сам думал об этом.
Анастасий заложил руки за спину, как наставник-ритор, и прошелся взад-вперед.
— Насколько я успел изучить Гершома, он принадлежит к той редкой породе людей, которых интересуют не золото власть имущих, а сосредоточенные у их престолов сокровища человеческих знаний: рукописи, артефакты, другие диковины. Возможно, с того времени, как мы с ним расстались, в Итиле обнаружилась какая-нибудь невиданная редкость, или он все-таки решил, что с помощью секрета Аль Син сумеет уберечь Град и сосредоточенные в нем сокровища.
— И ты говоришь об этом так спокойно? — Феофания стояла перед ним, вытянувшись во весь свой небольшой рост, как никогда похожая на минойскую богиню или жрицу, заклинательницу священных змей.
— На все Божья воля!
— Сера, селитра, уголь, — с ходу назвала сестра компоненты состава, который Анастасий не посмел доверить не только человеческому уху, но и бумаге.
Как выяснилось, для той, которая с детства изучала свойства трав и минералов, достаточно оказалось один раз взять в руки сам порошок.
— Рано или поздно этот состав сделается достоянием многих! — предсказала Феофания.
— Тогда война станет еще большим преступлением, нежели сейчас.
Найден
Хотя Анастасий по опыту знал, что после подобных разговоров сестра способна отмалчиваться неделями, возводя между собою и тем, кто ее задел, ледяную стену обиды, не прошло и седьмицы, как их разговор получил неожиданное продолжение.
После передышки в Булгаре войско Святослава вновь выступило в поход, и у брата с сестрой не осталось ни времени, ни возможности не то что на выяснение отношений, но просто на разговоры. В то время, пока Феофания, как могла, устраивала судьбу вверенных ее попечению раненых, Анастасий, как ошпаренный, носился по Булгару и его окрестностям в компании херсонцев, добывая то лес, то пеньку, то гвозди и болты для механизмов. Следовало делать все четко и быстро. Стремительный, как молодой барс или сокол, русский князь не терпел промедления, а привыкшие к неспешной размеренности и расслабленности сытой жизни в Херсоне Дионисий и Хризостом никак не желали это понять. В общем, из-за их медлительности
За сборами их застал и посланный Александром с вестями от степной родни Тороп. У печенегов все обстояло более ли менее благополучно. Племена Куэрчи Чур, Явды Эрдим, а также Суру Кулпей и Була Чопон в подтверждении верности данной прошлой осенью клятве уже собрали ратников и теперь ждали только сигнала, чтобы выступить в поход. Более того, возглавляемое ханами Органа племя Куэрчи Чур (Небесный Властелин) всю зиму опустошало хазарские земли, окончательно взяв под контроль торговые пути. Купцам-рахдонитам, имеющим свой интерес в Итиле, приходилось теперь ловчить, пробираясь кружными путями через земли огузов.
— А как здоровье госпожи Парсбит и ее сыновей? — спросила Феофания.
— Оба хана Органа, слава Богу, благополучны и здоровы, а госпоже Парсбит хворать и вовсе некогда, — улыбнулся отрок. — Она вся в заботах о новорожденном внуке, которого ей подарили Аян и его Гюльаим.
— Давно я не слышала таких хороших новостей! — обрадовалась молодая боярыня.
Хотя Тороп буквально валился с ног от усталости: шутка ли, провести в седле почти семь суток, сам такое испытаешь — поймешь, он не спешил на отдых. Судя по всему, он имел сказать еще кое-что. Обветренное безбородое лицо посерьезнело, между светлых бровей залегла упрямая складка.
— Я видел его, — проговорил юноша значительно, и сердце Анастасия неприятно сжалось.
— Кого? — спросил он, уже зная ответ.
— Гершома Звездочета и его спутников хазар. Теперь они объявились на рубеже Булгарских владений недалеко от верхних отрогов Печенежских гор.
— Почем ты знаешь, что это они? — дядька Нежиловец подозрительно повел бородавчатым носом.
— Кто ещё станет перекладывать добро с лошадей на ладьи вдали от какого-либо торжища или града, скрываясь от глаз людских. К тому же, мне удалось подобраться к ним вплотную и пощупать их товар.
Парнишка полез за пазуху и извлек оттуда сверток, распространяющий характерный запах серы.
— Насколько я могу судить, это точно не горный бальзам.
По спине Анастасия пробежал озноб. Испытующий взгляд сестры пронзил его не хуже ледяного горного ветра.
— Александр знает? — поинтересовался он, стараясь не терять самообладания.
— К нему отправился Торгейр. Мы поначалу вдвоем ехали, а после встречи решили разделиться.
— Странно, — задумчиво проговорила Феофания. — Почему они не попытались спуститься по Дону до Саркела, а уже оттуда перебраться в Итиль?
— Может, из-за печенегов, — предположил Тороп.
— А может, потому, что Саркел — это всего лишь крепость, а Итиль — сердце хазарской земли, — добавил Анастасий.
— В любом случае, их надо остановить, — решительно проговорила Феофания, — и чем скорее, тем лучше!
— Только через мой труп! — отрезал Анастасий.
— Даже не думай, боярыня! — поддержал его дядька Нежиловец. — Твой Хельги и так на нас со Сфенеклом сердит за то, что вместо Новгорода ты на Итиль с нами отправилась, а за такие дела он просто мне голову с плеч снесет. Этому Звездочету и его ватаге, если я что понимаю, теперь одна дорога — на Самур и через огузские земли. А нам туда соваться — только погибели на свою голову искать!