Подари мне себя
Шрифт:
— Красивая, — повторяет, будто прочитал мои мысли.
А я учащённо дышу, не могу до сих пор прийти в сознание. Кажется, что это просто сон. И стоит мне только ущипнуть себя, как всё это развеется.
Егор отстраняется, включая свет в палате, но рук с моей талии не убирает, водя пальцами по моей коже.
— Мне нужна твоя помощь. Поможешь? Я, в общем-то, искал тебя, и как хорошо, что мы столкнулись.
— Что-то случилось? — беспокойство сразу поселяется в моей душе. Поднимаю на него глаза.
— Ничего
— Помогу, — не могу не помочь. Не хочу, чтобы к нему кто-либо другой прикасался кроме меня.
Егор берёт меня за руку и тянет в сторону своей кровати. И тут я понимаю, что мы находимся в его палате. И мы тут целовались. Боже, что я творю? Целоваться в больничном заведении. А если бы нас кто-то заметил?
Соня, у тебя точно мозг отключился.
Мы подходим к кровати. Свободин садится на неё, при этом снимая майку-боксёрку, открывая мне взор на его идеальное мускулистое тело. На коже видны пока ещё свежие царапины и ушибы. И тёмные волоски на его груди.
Прикусываю нижнюю губу, чтобы не облизнуться и не укусить это тело и его обладателя.
Чёрт, о чём ты думаешь, Соня?
Если бы об этих мыслях узнали Светка с Маринкой, они бы точно удивились. Потому что я никогда не вела себя так. Не целовалась так горячо, влажно и жадно с почти незнакомым человеком. Причём в стенах клиники.
Какой позор, Ярославская… У тебя точно мозги улетели.
— Вот, — вырывает из раздумий голос гонщика, и он подаёт мне в руки флакончик с мазью. — Не знаю, что за мазь, но друг сказал — хорошая.
Я качаю головой. Откручиваю колпачок, выдавливаю небольшое количество белой мази себе на пальцы и перевожу взгляд на тело мужчины, что с серьёзным видом сидит напротив меня. Я же слегка нагибаюсь, чтобы удобно было видеть каждую царапину и ушиб на груди гонщика и намазать её.
Прикасаюсь к первой ссадине и осторожно и нежно начинаю втирать в кожу мазь. Сосредоточенно намазываю каждую ссадину и царапину, стараясь не смотреть на его тело так.
Но каждый раз при взгляде на все его раны я хмурилась. Мне невыносимо было видеть их и думать, что всё могло закончиться намного хуже.
Прядь волос спадает на лицо, и тут же мужские пальцы заправляют её за ухо. Вздрагиваю. Замираю. Перестаю дышать, затаив дыхание и прикрыв на миг глаза.
Так и замираю на некоторое мгновение. Но потом, распахнув ресницы, снова принимаюсь за важное дело.
Каждый раз, прикасаясь к его коже, я непроизвольно вздрагиваю. Мой сердце начинает трепетать и стучит так громко, что кажется, его может услышать Егор. А по коже бегут электрические разряды, стоит только прикоснуться к нему. И дыхание перехватывает.
Мужчина же сидит как ни в чём не бывало. Только следит за мной внимательно.
Осталась
Завершив все манипуляции, хотела уже отодвинуться, отнимая от его тела ладонь, что касалась обнажённой кожи. Но мне этого не позволили сделать.
Мою руку накрыли сильные мужские пальцы. Сердце пропустило удар.
Взметнула взгляд вверх, встречаясь с синими глазами. Вторая рука Свободина зарылась мне в волосы. Рывок на себя — и губы Егор впиваются в мои.
Глава 21
Соня
Я приоткрыла губы, позволяя ему целовать так, как он хочет — нетерпеливо, жадно, но вместе с тем трепетно и с нескрываемой нежностью. При каждом его поцелуе всё внутри сжималось, и бабочки начинали порхать, принося какие-то щекочущие ощущения. Но мне было настолько приятно, что не хотелось, чтобы это чувство прекращалось.
Поцелуй был откровенным, чувственным, прежде я никогда не испытывала таких ощущений. Со мной такое было впервые.
Моя рука нежными касаниями порхающей бабочки заскользила вверх от плеча к шее и зарылась в короткие волосы на затылке. И это было нескончаемое удовольствие — эти касания и то, что я нахожусь к нему настолько близко, что кругом голова.
Я могу его касаться, проводить по телу пальцами, вдыхать его запах и просто чувствовать на своих губах его обжигающий поцелуй. Я могу.
И сейчас внутри чувствую удовольствие, радость от того, что я могу это делать. Хоть всё это тайна. Но разве это так важно сейчас? Нет. Совершенно. Главное, просто быть рядом с ним.
Мы оторвались друг от друга, тяжело и часто дыша. Воздуха в лёгких не осталось, и мы жадно хватали его губами. Но не отрывали друг от друга руки: мои так и запутались в его волосах, а Егор касался моей шеи, нежно проводил по ней пальцами, отчего хотелось мурчать, словно я кошка. Прикрыла глаза, чтобы запомнить это момент, заперев, сохранить его глубоко у себя в сердце. И никому никогда об этом не говорить.
— Спасибо, — прозвучало тихо и совсем близко от моей головы, отчего я вздрогнула и распахнула свои глаза, чтобы тут же встретиться с синевой его взгляда, он неотрывно смотрел на меня.
— За что? — слегка наклонив голову набок, я уставилась на Егора, не понимая, за что он говорит спасибо.
Что я такого сделала, что слышу от него это слово?
— За то, что помогла мне. Обработала мои раны. Теперь они заживут намного быстрее. Хотя на мне и так все заживает как на собаке. Через пару дней буду как новенький.