Подари мне себя
Шрифт:
Записку, где написано всего одно слово: "Спасибо", опускаю в карман рабочей рубашки.
— Это моя работа, — в ответ чуть приподнимает уголки губ в подобии улыбки, прощается и исчезает, предварительно взяв у нашей Оли телефончик. А та так и светится, словно ночная звезда.
— Ладно, пойду я работать. Ещё нужно пообедать, а то в последнее время забыла, когда ложку в рот брала.
— А я тебе говорила. Но ты же не слушаешь. Ты очень похудела, — качает головой, подтверждая свои слова. А потом вдруг резко переводит тему: — А ты знаешь, что означают
Я резко перевожу на неё взгляд. Как раз в этот момент Шестинский разворачивается и встречается взглядом с Егором, который по-прежнему стоит у него за спиной, будто чего-то ожидая. Стоит, опираясь на руку своего — наверняка — друга, поддерживаемый с другой стороны Крыловой, до сих пор не убравшей от него свои длиннющие руки, которые мне в этот момент ой как хочется обрубить топором.
Но я делаю медленный вдох-выдох и успокаиваюсь.
Глава 18
Соня
Я же не ревную?
Задаю себе вопрос и ответить на него не могу, как и на то, что творится у меня внутри, когда Свободин оказывается где-то поблизости. Или к нему прикасаются всякие…
Я замираю, ожидая от Шестинского чего-то очень плохого: боюсь, что сейчас он опять начнёт меня отчитывать или страшным голосом попросит зайти к нему в кабинет, где он сообщит мне о моём новом расписании, и весь следующий месяц я проведу в клинике, потому что домой с таким расписанием я просто не попаду.
Но всё обходится довольно-таки нормально — Шестинский мгновение смотрит на гонщика, скорее всего догадываясь, что именно он прислал мне эти цветы. Напряжение витает в коридоре. Ощущаю его за версту. Собственно, как и злость и ярость. Вот только не могу понять, кому из мужчин эти чувства принадлежат. А может быть, и обоим.
Гонщик тоже напряжённо смотрит на зава. Отчего кажется в этот момент они похожи на двух диких зверя, которые не поделили свою добычу.
И они сейчас словно коршуны, готовые наброситься друг на другу. Я задерживаю дыхание и молюсь, чтобы ничего плохого не произошло. И слава богу, зав смотрит с минуту на гонщика и, ничего не сказав, удаляется. И я не выдержав таких эмоций, шумно выдыхаю. Вместе со мной и Дубровская. Постепенно напряжение, что витало в воздухе, рассеивается, и дышать даже становится легче.
Главное, чтобы ничего после не случилось.
— Так вот, ты знаешь? — вновь вырывает меня из раздумий голос Лили.
— Нет. Я же не занимаюсь цветами. Да и мне редко когда их дарят. Друзья да родители. И то — только на праздники. Обычные розы. Поэтому нет, Лиль, я не знаю, — качаю головой. — А ты знаешь?
Мне интересно, что же значат эти цветы. Почему-то мне кажется, что не просто так мне преподнесли в благодарность именно ирисы. Словно, даря их мне, хотят этим что-то сказать, показать. И смысл этот хранится именно в этих цветах.
Поэтому я навострила свои ушки, ожидая узнать наконец значение
— Знаю. У меня мама на даче разводит цветы. Она их очень любит и носится с ними словно с детьми, — закатывает глаза девушка к потолку. — Поэтому и я знаю, что означает каждый цветок.
— Ну, и что же говорят ирисы? — поторопила её я.
— Они говорят о зарождающемся чувстве. Ирисы на языке цветов означают: “Зачем ты нарушила покой моего сердца?”
От слов Лили моё сердце замерло и в следующую секунду забилось быстрее, играя свою собственную, только ему известную мелодию. Моё дыхание перехватило, а взгляд — удивлённый и даже шокированный — метнулся в сторону всё той же компании, которая так и стояла на том же самом месте.
И всё это время с меня не спускали пристального и того же внимательного взгляда, будто желая понять, что я чувствую в этот момент. О чём думаю и поняла ли я, что именно от него этот букет.
Я поняла. Не знаю, как и почему, но я тут же это поняла, стоило только встретиться с этим мужчиной взглядом.
— Ты уверена? — не отрывая взгляда от лица гонщика, я спросила у коллеги.
— Да. Нет сомнений в том, что тебе хотят сказать о зарождающихся чувствах. И я уверена, что именно это испытывает к тебе тот самый человек, который прислал тебе эти цветы.
Больше ничего не сказав, Дубровская уходит на своё место, а я в последний раз смотрю на Егора и, приоткрыв губы, шепчу:
— Спасибо.
Надеюсь, он понял это. И, развернувшись, направляюсь в сестринскую: хочу найти вазу и поставить цветы, чтобы они не завяли до конца смены.
Весь оставшийся день проходит довольно-таки нормально. Шестинского больше не видела, что не могло не радовать. Но в то же время меня не покидало неприятное чувство, что он лишь притаился, чтобы потом сделать свой очередной шаг.
Сегодня у меня обычный рабочий день, а вот завра уже работаю до ночи.
До конца смены меня будто оставили в покое. Вечером ушла домой, по дороге забежав в магазин, чтобы прикупить продуктов. И пройдя в свою одинокую квартиру, я приготовила ужин, приняла душ и легла спать.
Наутро встала бодрой как никогда. Едва открыла глаза, как мой взгляд тут же упал на вазу с ирисами, которая стояла на столе. До чего же они красивые, нежные. А от воспоминаний о том, кто подарил мне эти цветы, внутри всё замирает, и становится так сладко и радостно.
А в голове слышится слова Лили: “Зачем ты нарушила покой моего сердца?”
На губах расползается улыбка. Так бы и смотрела на них и смотрела. Но времени совсем нет, потому что у меня сегодня работа до самой ночи.
В клинику я приехала как обычно — задолго до начала моей смены. Сегодня в смене я была с Леной, которая с самого порога начала у меня расспрашивать, что за букет и кто подарил.
— А ты откуда знаешь? — удивлённо спросила у подруги. Хотя что спрашивать — я и так знаю, как быстро в нашем коллективе расползаются слухи. Особенно такие. — Хотя можешь не говорить. Согласна, глупый вопрос.